— Итак, — начала Дина, внимательно рассматривая меня. — Я тебя с девочками раньше здесь не видела. А новые лица всегда вызывают повышенный интерес. Ты уж прости. Наша маленькая женская компания всегда готова принять новенькую, — женщина улыбнулась, и изящным движением головы откинула назад свои тёмные волосы. — Расскажи немного о себе.
Дина явно просто хотела прощупать почву. Она не спрашивала открытым текстом, сплю ли я с Борисом Аристарховичем, но я кожей чувствовала, что ей просто необходимо узнать четкий ответ. Но, возможно, Дина не хотела выглядеть в глазах подруг ревнивой истеричной женщиной, поэтому задавала прямые вопросы, но не о том, что ее по-настоящему волновало.
— Почти окончила университет. Кафедра журналистики, — я мысленно сделала себе пометку, что обязана в ближайшее время решить проблему с учебой. Очень хотелось надеяться, что Бабай выслушает меня и даст добро посетить кафедру.
— Так ты у нас с микрофоном по городу бегаешь? — с едва различимой насмешкой спросила Юля.
— Нет. Я практику проходила в журнале. Тележурналистика — это не мое, — лаконично ответила я.
— Это же скучно, — отметила Юля. — Все эти университеты, учеба, практика. Давайте поговорим о чем-то другом.
Я заметила, что Юля обменялась быстрым взглядом с Диной. Очевидно, что они были между собой в каком-то сговоре, что явно имел прямое отношение ко мне. Похоже, из троицы только Катя была спокойная и равнодушная к сплетням.
— Ты девушка Вала? — прямо спросила меня Юля.
Почти прямо, снова увиливая от похожего вопроса, но с одной поправкой. Вместо Вала должен быть Бабай.
— Нет, — снова честно ответила я и ощутила, что Дина внутренне сильно напряглась.
Возможно, стоило бы сразу всё расставить по своим местам. Но меня ни капли это не тревожило. Я знала правду. А отчитываться перед малознакомыми людьми не видела никакого смысла. Раз Борис Аристархович решил меня здесь поселить, значит на то имелись свои причины. Я была в этом плане абсолютно спокойна, потому что быстро смекнула — Бабая не интересовал секс со мной. Я находилась в полной безопасности. И если он ничего не рассказал своей женщине, значит, и это посчитал правильным решением.
— Тогда с кем ты? — нетерпеливо спросила Дина и осушила свой фужер. — Боря не любит посторонних на своей территории. Но раз ты здесь, значит, уже автоматически считаешься «своей».
— Я ни с кем. Я сама по себе, — в груди от этого ответа что-то больно кольнуло.
Мои слова были правдой — теперь я сама по себе. В том смысле, что у меня никого больше не осталось из родных. Поплакать на плече не у кого и все свои проблемы теперь мне стоит учиться решать самостоятельно.
Дине не понравился мой ответ. В ее взгляде проскользнуло недовольство. Но никаких новых вопросов не последовало. Видимо, я всё же оказалась права — она не хотела выглядеть глупо перед подругами.
— А я вот тоже хотела журналистикой заниматься, но сделала ставку на рекламу и PR, — вдруг заявила Катя, разряжая обстановку.
Весь наш разговор моментально вышел на безопасную колею. Мы говорили обо всем и в то же время ни о чем существенном. Юля и Катя, как и Дина оказались женщинами мужчин, которых сегодня пригласил Бабай. Я не стала задавать никаких провокационных или откровенных вопросов. Но мне искренне было непонято, что эти женщины делали рядом с бандитами? Осознавали ли они все риски и опасность таких отношений? Возможно, и осознавали, отлично зная правила игры в такой жизни. Для меня же всё это пока было слишком чужим и неприветливым.
Чуть позже женщинам наскучило сидеть на террасе. Мы вернулись внутрь. Бабая всё еще нигде не было видно. Вал, будто оставшись за старшего, разговаривал с мужчинами, щедро наполняя их бокалы алкоголем и агитировал сыграть пару-тройку раз в карты.
Никто по-прежнему не обращал на меня внимания. Даже Дина с подругами, кажется, потеряли ко мне интерес. Так значительно лучше. Я почти бесшумно направилась в свою комнату. В коридоре мое внимание привлекла едва-едва приоткрытая дверь и льющиеся спокойной рекой мужские голоса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Эта дверь вела в ту комнату, что была наглухо закрыта. Очевидно, что на то имелись веские причины. И вряд ли мне о них стоило знать. Но когда я услышала фамилию своей семьи, в груди не просто больно закололо, а невыносимо заболело. Эта боль не имела ничего общего с физической, отчего становилось лишь хуже. На глаза моментально навернулись слёзы. Я застыла на месте, полностью обратившись в слух:
— Запугивает сучара, — отметил немного хриплый мужской голос. — Королем себя здесь возомнил.
— Ничего нового, — послышался совершенно спокойный голос Бабая.
— Уверен, что из-за девки Гончарова лишних проблем не будет?
— Уверен. Прокурор хотел лишить меня поддержки. Лишил. Всё к рукам прибрал. Остались только крохи. Дочка никакой ценности не представляет. Ни для меня. Ни для него. И он это знает.
Меня вдруг охватила злость из-за того, что по мнению Бабая, я не больше чем просто пустое место. Осторожно выдохнув, я как можно тише и аккуратней подошла поближе к дверям. Заглянув в узкую щель, я увидела, как Бабай сидел на стуле, вытянув одну ногу вперед и ловко перебирая пальцами стодолларовые купюры, отсчитывал какую-то определённую сумму.
Та часть комнаты, что была мне видна, оказалась полностью устлана деньгами. Доллары и евро ровными пачками, перетянутыми резинкой, лежали на столах и под ними. Было видно неприметные черные сумки. Очевидно, что и в них тоже лежали деньги.
В голове сразу же возник резонный вопрос — почему такая колоссальная наличность не хранится в банке? Ответа я не знала, но понимала одно — так было нужно. Мне Бабай почему-то не казался человеком, который всё делает спустя рукава и не думает о последствиях. У него определенно есть свои планы и цели.
— Будет с ним встреча? — снова раздался хрипловатый голос, и я тут же вздрогнула.
— Пока что в этом нет смысла, — спокойно ответил Бабай и досчитав пачку с долларами, вручил ее своему собеседнику. — Есть дела поважней.
— За ним наблюдать?
— Наблюдайте. Он эмоциональный. А значит, чаще всего бывает нелогичным. Действия такого человека, как Прокурор, сложно предугадать. Поэтому наблюдайте.
— Принял, — мужчина немного помолчал, затем спросил: — И когда же эта гнида только сдохнет?
— Всему свое время, Стас, — туманно ответил Бабай. — Нала хватит?
— Хватит.
Понимая, что оставаться здесь уже небезопасно, я быстро ушла в свою комнату. В голове беспрерывным импульсом забилось одно лишь прозвище — Прокурор. Я понятия не имела, кто он. Но, кажется, я не зря приняла решение подслушать. Словно именно так всё и должно было случиться. Я искала ответы. Мне их никто не давал. И я натолкнулась на них случайно.
Боль в груди поутихла, уступая место темному сильному чувству, которому я не могла пока что найти определения.
Теперь я совершенно точно знала, что безликий человек по кличке Прокурор устроил настоящую кровавую бойню на моей свадьбе. Именно он лишил меня семьи. Именно он полностью разрушил мою жизнь. Я не знала Прокурора и никогда его не видела, но уже ненавидела так, что от этой ненависти стало тесно в моей груди.
«Всему свое время», — именно так сказал Бабай. Я сделаю всё, чтобы, когда это время настало, я была рядом и собственными глазами видела, как эта сволочь по кличке Прокурор умрет. Надеюсь, это произойдет в страшных муках.
Глава 9
Я спала очень беспокойно, если мое полузабытое состояние вообще можно было назвать сном. Переворачиваясь с одного бока на другой, а затем обратно, я никак не могла успокоить мысли в своей голове. Пошлое прозвище Прокурор ядовитым маленьким насекомым билось в моем сознании, лишая возможности отыскать внутренний баланс.
Мне отчаянно хотелось, чтобы этот подонок заплатил за то, что сделал с моей семьей. Я мысленно представляла, как он умирает. Видела нечеткие очертания мужского силуэта и лужу его крови. Каждый раз силуэт был разным, потому что я понятия не имела, как этот Прокурор выглядит на самом деле. В одном эпизоде это был тучный мужчина. В другом — худощавый. Брюнет и блондин. Рыжий. Шатен. Порой даже седовласый.
