в труппе произошли некоторые события…"
Не выдержав, я разрыдалась:
– Эмаке!..(мамочка) Эмаке!.. Эмаке!..
Она мне писала! А я, сволочь, злилась и строила планы психологической мести. Типа того, как приду и посмотрю в глаза. И попрошу ее посмотреть мне в глаза.
Конечно, мама у меня та еще штучка! Всю жизнь протомилась в мечтах о Большой Сцене, Телевиденье и Кино. В таком состоянии для нее стали выпивки и частые смены "друзей" обычным явлением. Неудовлетворенные амбиции часто приводят к алкоголизму и неразборчивости в сексуальных связях. По молодости она и меня так нагуляла. Неизвестно от кого.
Я не могла читать. Слезы застилали глаза, руки тряслись, дыхания не хватало. А сучка оперша продолжала:
– Да, теперь ты можешь их все забрать. Но, Ева! – она сощурила накрашенные веки и поджала губы. – Вот признайся, я никому не скажу и нигде не зафиксирую! Правда! Это останется строго между нами! Кто за тебя вступился? У тебя есть высокопоставленные знакомые?
До меня с трудом дошел смысл вопроса, я маялась другим:
– Есть один. Жаль, что я не резать ему горло!
– Нет, я не о потерпевшем! Хотя его ты наказала гораздо жестче, чем просто лишение жизни! Бедолага остался евнухом. И потерял кресло, ему пришлось выйти на пенсию. Этот вряд ли стал хлопотать о тебе!
– Обо мне кто есть хлопотал?
– Больше того! Одним положением или одними деньгами такого добиться практически невозможно. Слишком уж это сложно!
Я так ни фига и не поняла.
– Вы о чем? Об это письмо?
– Нет. У тебя в отряде осталось что-то личное?
– Конечно! Полкило чай и конфеты!..
– Сходи и забери их!
– Меня переводят? Я привык в этот отряд! У меня тут отношения, есть подруги! Я не хочу ездить!
– Сходи и забери личные вещи! – приказным тоном сквозь зубы процедила спецмегера.
Ну, раз уж решено выкладывать все как на духу, типа исповедоваться…
В театр я не поступала, я из него просто и не уходила. Разве что на учебу да на эту отсидку. Я ведь и родилась прямо за кулисами! Во время репетиции. И все детство мое, как и юность, прошли среди этого бутафорского хлама. Хотя у нас и была комнатка в общаге, за которую никогда не забывали вычитать из жалования, почти все время мы проводили тут, в стенах родного заведения. После моего появления на свет дирекция выделила нам клетушку за гримерными в складе декораций. Там мы в основном и обитали, лишь изредка наведываясь на официальное место проживания. Впрочем, так было и удобней с блядскими наклонностями матушки, с ее постоянными депрессиями и запоями по поводу исчезнувших возможностей. На складе декораций за одним из письменных столов я готовила домашние задания, то и дело скатываясь на игру в театр, где я, естественно, играю главные роли и раскланиваюсь на овации зрительного зала.
После школы я поступала в столичное Театральное училище. Но прижиться в общаге среди высоко амбициозных стерв как-то не удалось. Одной из них на втором курсе я испортила основной инструмент актера – расцарапала лицо после очередного выяснения табели о рангах. Благодаря обширным связям директора нашего театра и, как я подозревала, автора проекта "Ева Пайдес» (не совсем удачного), меня не исключили, а просто перевели на заочное отделение, вернее, на курсы актерского мастерства.
На момент изнасилования я была, хоть и несовершеннолетней, но уже довольно умудренной в сексуальных делах дурнушкой. Увы, следует признаться, что более-менее привлекательной я была лишь в подростковом возрасте. А потом превратилась в типичную пышечку, к тому же с явным косоглазием. Некоторые из моих случайных ковалеров после второй или третьей рюмки говорили, что в этом есть особое очарование. Что ж, возможно так и есть.
Во всяком случае, министр культуры русского региона что-то заметил во мне. Вероятно то, что я была иностранка, почти не говорящая на их языке. Он сразу подсел к нашему столику. Кроме меня там сидели здоровяк Якоб, рыжая куколка Хелен (на нее он, вероятно, и клюнул), мама (высокая сухощавая блондинка) и я, косоглазая пышечка. Мы даже не выпивали в тот вечер крепких напитков! Этот гад принес нам шампанское, сам разлил в бокалы и – все! В себя я пришла от его воплей в его номере. Я была совершенно голой, как, впрочем, и мама с Хелен. В руке у меня был кухонный нож, а эта сволочь фонтанировала черной кровью, зажимая обеими руками пах.
Во время суда, а он состоялся в марте 2015-го, мне было 17. В тюрьме после задержания мне стали вспоминаться некоторые весьма неприятные подробности той оргии. Это было ужасно! Нет, я совсем не против различных эротических игр, но только если они не связаны с насилием и принуждением. Против этого я могу и восстать. Что, впрочем, и сделала. И не однажды.
В заключении, как сами понимаете, существуют однополые сексуальные связи. В следственной тюрьме на меня наехала одна мамаша, принуждая к сожительству. Я еще не знала внутренних законов и просто воткнула ей в глаз черенок ложки. К счастью у той сучки уже была плохая репутация не только среди заключенных. Я отделалась переводом на строгий режим. Где порядка, как оказалось, гораздо больше, чем на общем.
Ну да, отвлеклась маленько. Уж очень хочется все расставить по своим местам!
9. NNN
Ему понравилась ее честность. Конечно, эта девица не была глянцевой красавицей, судя по фотке на ее страничке, но в общении была простой и естественной. Ну да, с юмором у нее было туговато, некоторых простых вещей совсем не понимала, можно сказать, была вообще оторванной от жизни – не умела делать ничего по дому, в чем откровенно признавалась. На его взгляд не умела пользоваться косметикой и одеваться. Да что говорить, длинноносая худосочная блондинка в цветастом закрытом платьице гляделась бы просто колхозницей, если бы не серьги с брюликами (уверяла, что бриллианты настоящие!), такое же ожерелье, браслет и перстень. Хотя драгоценностей он не видел вживую, только на экране смартфона и слегка увеличенные на планшете. Да хотя бы и увидел, вряд ли смог бы отличить от подделок! Не спец! Единственное, в чем он был действительно спец, так это в обольщении. Особенно по электронке! Ну, во-первых, он заказал ретушь известному тверскому портретисту на свое лучшее фото десятилетней давности – хотелось выглядеть на все сто. На это и бабла не жаль!
С другой стороны он просто устал от показной и не очень показной сексуальности новых знакомых, плавно переходящей в распущенность. Хрен знает, чего от него ждали все эти профуры, вернее, чего ждали от этих приключений. Больших денег у него не было и не предвиделось, обременять себя узами брака он пока
