В преддверии грандиозной наступательной операции, еще более важной, нежели замена истертых покрышек, была замена «устаревших» представлений в умах миллионов красноармейцев. Всенародно любимая песня со словами «Земли чужой мы не хотим не пяди.» более никуда не годилась. Нужны были новые песни, с новыми словами, новыми образами и идеями. В начале июня 1941-го (точной даты на документе нет) 1-й секретарь МК и МГК, секретарь ЦК ВКП(б) А. С. Щербаков готовит директиву «О состоянии военно-политической пропаганды». В директиве ставится задача осуществить «коренной поворот в партийно-политической работе по большевистскому воспитанию личного состава Красной Армии и всего советского народа в духе пламенного патриотизма, революционной решимости и постоянной готовности перейти в сокрушительное наступление на врага».
Дано в директиве Щербакова и исчерпывающе ясное объяснение, в какую именно сторону надо поворачивать «воспитание личного состава»:
«Внешняя политика Советского Союза ничего общего не имеет с пацифизмом, со стремлением к достижению мира во что бы то ни стало. Еще в 1915 году Ленин предвидел возможность наступательной политики после утверждения социализма в одной стране. Ленинизм учит, что страна социализма, используя благоприятно сложившуюся международную обстановку, должна и обязана будет взять на себя инициативу наступательных военных действий против капиталистического окружения с целью расширения фронта социализма. До поры до времени СССР не мог приступить к таким действиям ввиду военной слабости. Но теперь эта военная слабость отошла в прошлое. В этих условиях ленинский лозунг «На чужой земле защищать свою землю» может в любой момент обратиться в практические действия.»
Их на фронт не провожали
При всей важности задач материально-технического и пропагандистского обеспечения главной составляющей подготовки к войне стало, конечно же, стратегическое развертывание Вооруженных Сил. Указать точную конкретную дату начала развертывания не представляется (по крайней мере, в рамках имеющейся сегодня источниковой базы) возможным. Красивая метафора, предложенная В. Суворовым («Лев в саванне сначала долго и бесшумно подползает к своей жертве и только в последний момент с оглушительным рычанием бросается на нее в открытом прыжке»), как нельзя лучше описывает ситуацию мая-июня 1941 года.
Первыми начали выдвижения находящиеся в далеком Забайкалье и Монголии соединения 16-й армии и 5-го мехкорпуса. 22 мая 1941 года началась погрузка первых частей в эшелоны, которые с учетом огромного расстояния и сохраняющегося графика работы железных дорог мирного времени должны были прибыть на Украину, в район Бердичев — Шепетовка в период с 17 июня по 10 июля.
С 13 по 22 мая поступили распоряжения Генштаба о начале выдвижения к западной границе еще двух армий резерва главного командования: 22-я армия выдвигалась в район Великие Луки — Витебск со сроком окончания сосредоточения 1–3 июля, 21-я армия сосредоточивалась в район Чернигов — Гомель — Конотоп ко 2 июля.
29 мая принято решение о формировании 19-й армии и развертывании ее в районе Черкассы — Белая Церковь к 7 июля. Не ранее 13 июня принято решение о формировании на базе соединений Орловского и Московского военных округов еще одной, 20-й армии резерва ГК, которая должна была сосредоточиться у Смоленска к 3–5 июля.
Упомянутая выше 21-я армия развертывалась на базе войск Приволжского военного округа. Штаб округа был в Куйбышеве (ныне Самара), и сейчас одна из площадей моего родного города носит название «Площадь героев 21-й армии». А поскольку историю нынешняя молодежь (равно как и все прочие группы населения) знает плохо, решено было разъяснить горожанам, что это за армия и какими героическими свершениями отмечен ее боевой путь.
29 апреля 1998 года городская газета «Волжская Заря» поместила статью начальника пресс-центра При-ВО под названием «Их на фронт не провожали». Просто и бесхитростно был в ней описан процесс того, что на суконном военном языке называется «скрытое отмобилизование»:
«Их на фронт не провожали. На платформах железнодорожных вокзалов не играли духовые оркестры и не рвали душу щемящие звуки “Прощания славянки”. Сформированная в Поволжье 21-я армия покидала родные гарнизоны и военные городки тайно, по ночам. Сотни воинских эшелонов были поданы к небольшим железнодорожным полустанкам и разъездам на Тоцком полигоне, в Татищевских лагерях, к другим неприметным местам погрузки, куда прибывали отмобилизованные стрелковые дивизии из Куйбышева и Саратова, Казани и Ульяновска, Балашова и Пензы. С приписным составом, материальными запасами, полными боекомплектами снарядов и патронов. После 13 июня (да-да, тот самый день, когда ТАСС распространило знаменитое «Заявление», в котором опровергались «провокационные слухи» о близкой войне. — М. С.) они были погружены в товарные вагоны и по нескольким железнодорожным маршрутам брошены под Гомель и Чернигов, во Второй стратегический эшелон. Укомплектованные по штатам военного времени, с хорошо обученными в полевых лагерях и на полигонах бойцами и командирами основного и приписного составов.»
Всего под прикрытием «учебных сборов», без объявления открытой мобилизации, в мае-июне 1941 года были призваны порядка 800 тысяч резервистов, из которых по меньшей мере 668 тысяч прибыли в войска до начала войны (эта минимальная из известных мне цифр приведена в Справке начальника оргучетного отдела Оперативного управления Генштаба Красной армии полковника Ефремова от 1 марта 1942 года). Казалось бы, при наличии такого контингента личного состава можно было доукомплектовать все стрелковые дивизии (а это основная сила в обороне) приграничных военных округов (будущих фронтов) до полной штатной численности военного времени. Арифметика тут очень простая: 103 стрелковые дивизии со средней укомплектованностью порядка 10 тысяч человек, каждой из них для
полного отмобилизования требуются в среднем по 4,5 тысячи человек, итого — 463 тысячи.
Почему же многие (большинство) стрелковые дивизии первого эшелона западных округов встретили начало войны, будучи укомплектованными лишь на 65–85 % от штата военного времени? Ответ прямым текстом назван в приведенном выше рассказе про формирование 21-й армии: мобилизованный под прикрытием «учебных сборов» контингент был прежде всего и главным образом обращен на доукомплектование соединений второго стратегического эшелона.
Это очень странно, просто невероятно, если исходить из того, что стратегическое развертывание мая-июня 1941 года было развертыванием для обороны. В целях обороны следовало срочно доукомплектовать приграничные стрелковые дивизии, затем — дивизии второго эшелона западных округов и лишь после этого — если Бог даст и время еще будет — заняться отмобилизованием второго стратегического эшелона.
Но Красная армия развертывалась не для обороны, а для нанесения внезапного первого удара, в интересах которого все мероприятия были подчинены задаче обеспечения максимальной скрытности и секретности. Именно поэтому самые демаскирующие стратегический замысел действия — отмобилизование первого эшелона округов/ фронтов, их сосредоточение и развертывание на приграничных рубежах — были отнесены в самый конец процесса, а начался он в глубочайшем тылу, с выдвижения армий резерва ГК (второй стратегический эшелон) на рубеж рек Западная Двина и Днепр. Лишь после того как сотни железнодорожных эшелонов застучали по рельсам, в середине июня 1941 года пришли в движение и войска второго эшелона приграничных округов.
В период с 12 по 15 июня командование западных округов получило приказы на выдвижение «глубинных дивизий» ближе к государственной границе. Срок завершения перегруппировки — к 1 июля. Вот как описывает эти события в своих мемуарах маршал И. X. Баграмян (в то время — полковник, начальник оперативного отдела штаба Киевского ОВО):
«15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе. У нас уже все было подготовлено к этому: мы еще в начале мая по распоряжению Москвы провели значительную работу — заготовили директивы корпусам, провели рекогносцировку маршрутов движения и районов сосредоточения. Теперь оставалось лишь дать команду исполнителям. Дивизии забирали с собой все необходимое для боевых действий. В целях скрытности двигаться войска должны были только ночью.»
Директива аналогичного содержания и с указанием той же даты завершения сосредоточения — к 1 июля — поступила и в Западный ОВО (Белоруссия). Накануне войны 32 дивизии западных округов тайно, ночными переходами, через леса и болота крались к границе. Полковник Новичков, бывший в начале войны начальником штаба 62-й стрелковой дивизии 5-й армии Киевского ОВО, в своих воспоминаниях пишет: «Части дивизии выступили из лагеря в Киверцы и, совершив два ночных перехода, к утру 19 июня вышли в полосу обороны, однако оборонительный рубеж не заняли, а сосредоточились в лесах вблизи него».
