Слава усаживается в автомобиль ровно через 9 минут. Открывает рот, чтобы оспорить мое нахождение за рулем. Но я трогаюсь с места, а он лишь недовольно морщится. Переживет, кому сейчас легко.
В дороге мы молчим, занятые каждый своими мыслями. Мои – возвращаются к Полине. Понимаю, что вряд ли ее увижу. Мне нужно всего лишь отдать папку Саркисяну и причин заезжать к Олесе домой – нет. Да и Полина может быть у себя дома. Понимаю, что даже если я ее увижу, то ничего особенно не изменится. И все равно тянет увидеть хоть на минуту. Я не собираюсь допускать подобную слабость. Лучше, когда я ее не вижу, тогда мне удается заниматься своими делами.
Подъезжая к Воронежу, начинаю нервничать. Сам не зная, отчего. Ведь все для себя решил. Рано или поздно это чувство к Полине пройдет. Как инфекция. Надо просто ждать и терпеть. Шансов на то, что она бросит своего разлюбезного Матвея, нет. Все же я – реалист. И не собираюсь тешить себя нелепыми надеждами. Пытаться их разлучить... Да, такая мысль мелькала у меня в голове. Но жизнь – не бразильский сериал, и я прогнал эту идею. Чтобы уж вообще не выглядеть жалко.
Я потом долго вспоминал, что заставило меня повернуть голову в направлении небольшого оврага на обочине дороги. Так и не понял этого. Единственное, что сохранилось в памяти – это прихрамывающая фигурка с развевающимися на ветру золотистыми прядями. И нет – я не узнал ее. Почувствовал – она. Расстояние было приличным. И да, я мог ошибаться. Что делать Полине в каком– то овражке в тридцати километрах от города?
Торможу резко, так что Славу дергает вперед.
– Аккуратней! – рявкает он, но затем сбавляет тон, – Что случилось?
– Не знаю! – бросаю в ответ, а сам выхожу из машины и начинаю спускаться по крутому склону.
Полина, заметив остановившуюся машину и людей, идет в нашу сторону, но через несколько шагов останавливается как вкопанная. Я понимаю, что она меня узнала.
– Артем Владиславович! Куда Вы? Там грязь по колено. У нас дела. Нам не до спасения бедных дев, – раздается сзади.
Вячеслав в овраг за мной спускаться не стал.
– Пошел ты! – бормочу я про себя, не видя смысла орать это во весь голос.
Я, оценив нерешительность девушки, иду быстрее.
Подойдя ближе, первое, что замечаю – это разбитое колено, которое видно через порванные джинсы. Кровь, размазанная по ноге и перемешанная с грязью, вызывает целую бурю внутри. Ей же больно. И страшно. Эмоции девушки в этот момент я чувствую острее, чем собственные. Которые тоже удивляют Больше всего мне захотелось, чтобы Полине не было плохо. Захотелось защитить ее от любой беды, которая на нее обрушилась. Никогда до этого у меня подобного ощущения не возникало.
– Поль! Не бойся. Как ты здесь оказалась? – вопрос более чем уместный.
Одежда девушки в грязи, местами порвана. Повреждений больше я не замечаю. По щекам текут слезы. Они просто бегут по самой нежной коже в мире, но девушка даже не всхлипывает.
– Арттеем, – тянет она хриплым голосом.
Мне невыносимо видеть, как она плачет. Я поднимаю руки и ладонями вытираю ей слезы. Она не отстраняется. Просто стоит, позволяя к себе прикасаться.
Неужели ей что– то сделал Матвей?
Мои прикосновения выводят ее из шока.
Она перехватывает мои руки и отводит их в сторону.
А потом сбивчиво принимается объяснять.
– Я была с Матвеем. За нами увязались какие– то машины. Пытались заблокировать. Их было три или четыре. Сначала нам удалось оторваться. Но они стали догонять. Тогда Матвей велел мне выпрыгнуть. Он в ту сторону уехал – она показывает рукой направление, и я вижу, что кожа на ладошках тоже содрана, – Артем, пожалуйста, давай в ту сторону поедем? Может, найдем его?
Ее голос ломается.
Я молчу.
– Артем, я тебя очень прошу... Пожалуйста...
Вот теперь она очень близка к истерике.
– Ладно, поехали.
Мне не улыбается спасать Матвея. Но видеть Полину в таком состоянии и ничего не сделать, чтобы ей помочь... Я не могу.
Довожу ее до автомобиля. Усаживаю на переднее сидение. Хочу посмотреть, что там с ногой и руками, но она снова просит:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Давай попозже? Пожалуйста!
Славу я сгоняю на заднее сиденье, где он предусмотрительно молчит. Еду в том направлении, которое указала Полина.
Ехать приходится недолго. Машину Белова первой замечает Полина. Она лежит на крыше в кювете. Дверца с водительской стороны открыта. Белова ни в машине, ни у машины нет.
Грязь возле машины размешена не одной парой ног. И там же видны красно– бордовые пятна. Кровь.
Полина все понимает сама.
– Мааатвеей! – ее крик разносится далеко в холодном воздухе.
Подхватываю ее, не давая упасть.
– Вызывай полицию, – обращаюсь к Славе.
Понятно, что случилось что– то очень серьезное. И самодеятельностью заниматься не время и не место.
Артем Холодов
Усаживаю Полину в машину. Она уже не сдерживается, плачет в голос.
– Что... Что с ним сдееелалиии? Ктооо?
Ее боль ранит, как моя собственная.
Рядом Вячеслав звонит в полицию, объясняет, как до нас добраться.
– Полин, истерикой ты ничего не изменишь. «Постарайся успокоиться», —говорю девушке.
Она смотрит на меня пылающим взором.
– Ты его ненавидел! – бросает мне справедливое обвинение.
– Это не важно! – я не собираюсь сейчас клясться в любви к ее Матвею, – Важно другое. Тебе нужно успокоиться, потому что сейчас сюда приедет полиция. Ты – единственный свидетель того, что случилось. И от того, сможешь ли ты собраться, зависит его жизнь.
Говорить ей, что все может быть уже бесполезно, даже не пробую. Хотя где– то глубоко вспыхивает эта мысль какой– то дурной надеждой. Что будет, если Белова не станет? Появится ли у меня шанс?
Но от этих не слишком человечных мыслей меня отрывает реальность.
– У вас воды нет? – спрашивает Поля сквозь всхлипывания.
Молодец! Умничка! Пытается собраться.
Протягиваю ей запечатанную бутылку с минералкой. Открыть ее она не может. Дрожат руки. Забираю воду, откручиваю крышку, отдаю обратно. Она делает несколько глотков. С шумом вдыхает и выдыхает воздух. Больше всего хочу ее сейчас обнять, погладить по голове и сказать, что все обязательно будет хорошо. Но вряд ли она оценит этот мой порыв.
– Давай ногу и руки обработаем.
Не протестует, когда я смываю кровь и грязь. Морщится, когда смачиваю ссадины перекисью. Больше ничего в аптечке нет. Крем бы какой– нибудь для заживления. Хотя в аптечке еще йод есть придется им. Обрабатываю колено, непроизвольно дую на ссадину. Обернувшись, встречаюсь с цепким взглядом Славика. Он все понял. Ладно, в баню его.
Однако он не удерживается от комментария, когда мы остаемся вдвоем возле багажника автомобиля.
– Надо же, и ты человеком можешь быть!
В его голосе звучит искреннее удивление. Но уже в следующую секунду он добавляет.
– Только при условии, если это не ты его...Из– за девчонки.
– Еще одно высказывание и ты будешь искать новую работу. Обратишься ко мне снова в такой форме, ситуация будет той же.
Он оторопело смотрит на меня, а я возвращаюсь к Полине.
Что, что, а ставить на место у Владислава Сергеевича можно было научиться за столько времени.
– Как ты? – глупость спрашиваю, но больше ничего в голову не приходит.
Сейчас главное – не дать ей погрузиться в себя и додумывать, что с Матвеем.
Ответить она не успевает, у меня звонит телефон.
– Артем, куда ты пропал? Документы где? Я же жду! Сказал тебе – СРОЧНО! – Саркисян не дает мне вставить ни слова.
– Тимур Аркадьевич! – специально подчеркиваю его отчество, знаю, он поймет, что перебарщивает, – Мы возле Воронежа. Нашли Полину и машину Белова. Его самого нет. Возле машины – кровь. Полина рассказала, что их преследовали несколько машин, Матвей заставил ее выпрыгнуть. Полицию вызвали. Ваш заместитель со мной.
Начбез переваривает новости.
– Артем, я надеюсь, ты к этому не имеешь отношения.
