— Джон, ты уверен, что это то самое место, где вы со Стивом видели город?
— Вне всяких сомнений, — ответил Рейд. — Не может быть другого такого места на всей планете. И прямо перед тем, как произошла авария, город был внизу под кораблем, условно говоря, разумеется. Поле почти свернулось и было настолько слабым, что не могло сместить корабль больше, чем на несколько футов.
— Но, Джон, что же могло случиться? Почему город просто взял и исчез?
Рейд глубоко задумался.
— Думаю, я знаю, — наконец, проговорил он.
Движимые любопытством и нетерпением, Аркайты обступили его. Он вновь был их вожаком. К его словам надо было прислушиваться, и они пытались показать, как дети, какими в сущности и были, что впредь будут это делать. Они слушали.
— Мы с Дугом Лейном строили гиперпространственный двигатель в очень тяжелых условиях, — начал он. — Почти с самого начала это была постоянная гонка со временем и разрушительными действиями человека. Таким образом, вполне ожидаемо, что в расчеты закрались некоторые ошибки. Что это были за ошибки, мы уже никогда не узнаем. В определенном смысле наше длительное путешествие через гиперпространство сюда, в систему Альфа Центавры, здорово обнажили эти ошибки. Они изменили принцип генераторов таким образом, что создали деформацию, которая позволяла путешествовать не только в гиперпространстве, но и во времени. Они могли соединиться, идти параллельно или быть одним и тем же.
Как бы то ни было, в ту секунду, когда мы вышли из гиперпространства в систему Альфа Центавры, интенсивность гиперполя была такой, что «Парсек» перебросило во времени. Вместо того, чтобы выйти почти в тот же период, в который вошли, мы перескочили примерно на пятьсот лет в будущее!
Рейд посмотрел на Аркайтов, и внезапно глаза его засияли.
— Теперь послушайте внимательно. Нам всем известен тот факт, что животная жизнь здесь, на Нью-Терре еще не достигла высокого уровня развития. Это может означать, что строителями того города были не уроженцы Нью-Терры!
Тогда кто же они? Они были умными, высокоразвитыми. Они походили на нас. Они построили только один город, тогда как если бы были аборигенами этой планеты, у них были бы десятки, сотни больших и маленьких городов и дорог. Можете вы представить, чтобы народ, способный построить такой город, не мог бы плавать по морям и расселиться на другие континенты? Они не сделали этого только потому, что в расширении не было необходимости — их было недостаточно для того, чтобы это стало необходимо. За тысячи лет, которые требуются народу, чтобы достичь цивилизации, возможно ли, чтобы их число оставалось таким небольшим. Чтобы построить только один город, населять только один континент?
Рейд посмотрел на Аркайтов. Их глаза тоже сияли. Они теперь поняли.
Рейд быстро продолжал.
— Когда «Парсек» вышел из гиперпространства над городом, он снова перескочил через время на такой же отрезок, только в обратном направлении. Мы вернулись в ту точку во времени, где изначально должны были появиться. В результате город исчез. Он еще не был построен. — Голос его сделался глубоким и энергичным.
— То был наш город! Мы — строители! Благодаря странному повороту судьбы мы увидели конечный результат своей работы — работы, которую мы начнем сейчас, и которую после нас продолжат наши дети. Наша цивилизация все-таки не погибнет.
На мгновение воцарилась тишина. Потом один из Аркайтов неуверенно спросил:
— А нет никакой возможности нам вернуться в город?
Рейд печально улыбнулся.
— Вторая встряска не только вернула нас назад во времени, но и вызвала настолько сильную перегрузку двигателя, что он взорвался. Он уничтожен полностью и безвозвратно. Дуг Лейн, который мог бы помочь мне построить двигатель заново, погиб во время взрыва. Мне ни за что не сделать эту работу одному за те годы, что мне остались.
Нет, мы никогда не сможем вернуться в город. Давайте думать о нем только как об источнике вдохновения. Наш мир лежит здесь, прямо перед нами. Фундамент города должен быть заложен. Это и только это должно с этих пор занимать наши мысли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Аркайты посмотрели на долину и лес. Они подняли глаза в небо. И Рейд понимал, что они видят не долину, лес или небо. Они смотрят на все это мечтательным взглядом народа, и видят сверкающие башни до небес и людей, ставших счастливыми и мудрыми в своем величии.
Один за другим Аркайты вошли в «Парсек». Женщины вышли с кастрюлями, сковородками и корзинами с едой. Они начали расчищать место для костров. Мужчины вышли с топорами и пилами, вскинутыми на плечи. Они двинулись в сторону леса, и вскоре оттуда донесся бодрый стук топоров и визг пил.
Всюду, куда ни кинь взгляд, Аркайты занимались какими-то мелкими делами с удовольствием, с радостью. Жизнь для них внезапно обрела цель и смысл.
Рейд почувствовал легкое прикосновение к своей руке. Повернувшись, он обнаружил, что Сьюзан смотрит на него, и ее серые глаза влажно поблескивают.
— Джон… они счастливы! — изумленно прошептала она.
— Люди, которые строят — всегда счастливые люди, Сьюзан. Все, что нужно было Аркайтам, это цель, на которую направить свои усилия, что-то большее, чем просто мечта одного человека, что-то, что они могли представить сами. И теперь у них это есть.
— И я тоже кое-что нашла, Джон.
Сияющие серые глаза все еще смотрели на него. Рейд отвел взгляд, с тревогой обнаружив, что эта девушка все еще может заставить его сердце сжиматься от боли, несмотря на счастье, которое, наконец, пришло к нему.
— Я рад, — хрипло отозвался он. — Для тебя это тоже новое начало, полагаю. Стив Норлин, конечно же, вернется, и тогда у тебя появится свой дом и…
— Ты слеп, да, Джон? И ты ошибаешься насчет Стива. Нет, он не вернется. Видишь ли, на самом деле он любил только себя. Потеря города означала конец его надеждам на комфорт и праздность, а больше для него ничего не осталось. — Сьюзан покачала своей золотисто-каштановой головкой. — Он не вернется.
У Рейда возникло дурное предчувствие, когда он заглянул в ее широко открытые глаза, в которых светилась старая как мир женская интуиция. Ему пришлось вспомнить это ощущение несколько недель спустя, когда тело Норлина со снесенной бластером головой было обнаружено в лесу. Но сейчас оно было вытеснено внезапным, глубоким волнением.
— И ты… и тебя это не волнует?
Ее серые глаза снова улыбались.
— Нет, Джон. Меня перестало волновать это в тот день, когда я спросила, хочешь ли ты меня. О, видел бы ты свое лицо! Именно тогда я поняла, что такое настоящая любовь. Ты желал меня, но народ был важнее. И я знала, что ты прав, Джон, хотя и хотела помочь Аркайтам. Тогда я осознала, что то, что делает Стив, неправильно. Я поняла, что если бы предложила ему себя, чтобы помешать отправиться в город, он бы отказал мне. Больше всего его заботило собственное благополучие, а не то, что будет с Аркайтами.
Сьюзан немного помолчала. Когда она заговорила снова, голос ее был очень тих.
— Что ж, я здесь, если все еще нужна тебе.
— Все еще нужна мне! Да я… — Рейд поперхнулся словами; в том, что он хотел сказать, было так много подтверждения, что они застряли в горле. В душе его зазвучала музыка. А потом она каким-то образом оказалась в его объятиях, он щекой прижался к ее волосам, и слова уже стали не нужны.
Кусок веревки
Он был маленький, высохший, одетый во все черное. Рядом лежал котелок, едва достаточный, чтобы прикрыть пеньки от рогов на голове. Изумрудный блеск глаз с узкими зрачками потускнел, когда он сидел, погрузившись в глубокие раздумья. Он смотрел на семь предметов, висящих на ржавых гвоздях, вбитых в каменную стену.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Место, где он сидел, нельзя было назвать комнатой, потому что оно для этого слишком велико. Языки пламени из какого-то источника за ним отбрасывали гротескные оранжевые отблески на каменные стены. Но здесь не было тепло. Было влажно, холодно и все погружено в тень.
