Женщины Хоклайн повели их по холлу к лестнице, что вела в лабораторию и ледовые пещеры.
Они были уже посреди холла, когда услышали тяжкое медленное шарканье. То был дворецкий. Он вошел в холл, пригнувшись.
– Вы собираетесь убить чудище, – произнес он своим старым голосом. Губы у него двигались, а звук из них словно бы изымался с опозданием.
Дворецкий возвышался над ними.
Волосы у него были белыми, как иней на траве у дома.
– Это чудище сожрало моего хозяина, – сказал великанский дворецкий. – Был бы я моложе, убил бы эту тварь голыми руками.
Руки у него были огромные и узловатые от артрита. Быть может, в свое время они и убили бы чудище, но теперь отдыхали, будто старые, серые, несъедобные окорока.
– Вы убьете чудище, – повторил великан-дворецкий.
Он очень устал после путешествия в Брукс, где надо было забрать новые вещества для «Химикалий». Он уже слишком состарился для таких долгих путешествий.
Веки великана-дворецкого закрывались.
– Слава богу, – сказал он.
Слово «бог» едва не потерялось у него в горле. Прозвучало оно так, словно кто-то уселся в старое кресло.
Дверь
Дверь в подвал была тяжелой и железной, с двумя засовами. Мисс Хоклайн их отодвинула.
Кроме того, на двери висел крупный замок. Очень внушительный. Напоминал маленький банк. Из кармана платья мисс Хоклайн достала огромный ключ. Вставила его в замок, начала поворачивать, и тут позади них вдруг что-то громоподобно рухнуло.
Все вздрогнули и обернулись: там на полу растянулся великан дворецкий, свыше семи футов и трехсот фунтов. В холле он выглядел, как вытащенная на сушу лодка.
Мисс Хоклайн побежала к нему через весь холл. Другая мисс Хоклайн следовала за нею тенью. Обе они опустились на колени у дворецкого-великана.
Грир с Камероном стояли, понурив головы. Они-то знали, что дворецкий уже умер, хотя две мисс Хоклайн по-прежнему искали в его теле жизнь. А когда обнаружили, что умер, обе тоже встали. Ни слезинки не проронив, хотя обе любили мистера Моргана, как родного дядюшку.
Грир держал в руке фонарь, на плечо у него было закинуто ружье, а за пояс заткнут большой пистолет. Камерон держал в руках помповое ружье 12-го калибра с отпиленным стволом. Великан-дворецкий лежал мертвым на полу. Две мисс Хоклайн стояли молча, совершенно сдержанно и такие нереально прекрасные, что глаз не отвести.
– Ну, что будем делать, юные леди? – спросил Камерон. – Убивать чудище или хоронить дворецкого?
Выход в Танатопсис
– А вы знаете, чего мне по-настоящему хочется? – спросила мисс Хоклайн.
– Чего? – спросил Камерон.
– Мне бы хотелось поебаться.
Камерон посмотрел на лежащего великана-дворецкого, затем – на мисс Хоклайн.
– Мне бы тоже хотелось поебаться, – сказала сестре другая мисс Хоклайн. – Я об этом думаю весь последний час. Поебаться было бы очень славно.
Грир с Камероном стояли, держа в руках ружья, а великан дворецкий лежал один, позабытый со своей смертью.
Грир глубоко вздохнул. Какого черта? Не одно – так другое, какая разница.
– Главное – в первую очередь, – сказал Камерон. – Давайте вытащим тело из холла. Куда вы хотите его положить?
– Хороший вопрос, – ответила мисс Хоклайн. – Можно отнести в его комнату или положить в парадной гостиной. Мне сейчас не хочется его хоронить, потому что сначала мне хочется поебаться. Мне очень, очень хочется поебаться. В такой момент – и мертвый дворецкий на руках.
Она чуть ли не злилась на дворецкого-великана за то, что для смерти он выбрал это время и это место. Лежа на полу холла, он вызывал трепет.
– Черт, думать еще и об этом – чересчур, – сказала другая мисс Хоклайн. – Давайте пока оставим его тут и займемся поебкой.
– Что ж, вам не придется волноваться, что он куда-нибудь убежит, – сказал Камерон.
Поэтому они оставили старого великана-дворецкого лежать мертвым на полу холла и отправились ебаться, прихватив с собой «краг» 30:40, помповый обрез, револьвер 38-го калибра и автоматический пистолет.
Выход в Танатопсис № 2
Грир, занимаясь любовью с мисс Хоклайн, не переставая думал о Волшебном Дитя. Тело у мисс Хоклайн было точно таким же, как у той, – по внешнему виду и восхитительным движениям.
Любовью они занимались в красивой спальне наверху. Среди множества прекрасных женских штучек, Гриру не знакомых. С этой комнатой не так было одно – холод. Там было очень холодно из-за ледовых пещер под домом.
Грир и мисс Хоклайн занимались любовью под множеством одеял на невероятно изукрашенной латунной кровати. Страсть не дала им времени развести в камине огонь.
Занимаясь любовью, Грир задавался вопросом, не Волшебное ли Дитя мисс Хоклайн. В какой-то миг он едва не произнес имя Волшебного Дитя, чтобы посмотреть, как она отзовется, но затем решил, что лучше не стоит, ибо знал, что Волшебное Дитя умерла и без разницы, в какой из мисс Хоклайн она похоронена.
Послелюбовный разговор
Дозанимавшись любовью, мисс Хоклайн нежно умостилась с ним рядом и сказала:
– Вам не кажется странным, что мы здесь занимаемся любовью, а дворецкий лежит в холле мертвый и мы ничего еще с этим не сделали?
– Да, странновато, – ответил Грир.
– Интересно, почему мы никак не распорядились его телом. Знаете, мы с сестрой ведь очень тепло относимся к мистеру Моргану. Последние несколько минут я тут лежу и думаю, почему мы с ним ничего внизу не сделали. Ведь это не очень любезно – бежать ебаться, пока ваш фамильный дворецкий, которого вы любите, как родного дядюшку, лежит мертвый в холле вашего дома. Должно быть, это весьма своеобразная реакция.
– Вы правы, – ответил Грир. – Такая она и есть.
Зеркальный разговор
В спальне чуть дальше по коридору имел место похожий разговор – между мисс Хоклайн и Камероном. Они только что закончили заниматься довольно рьяной любовью, причем у Камерона не проскользнуло ни единой мысли о том, Волшебное Дитя эта женщина или нет. Он получал большое удовольствие от их совместной ебли и не позволял никакому мыслительному процессу омрачать наслаждение. Ум свой он использовал для дел поважнее: например, счета.
– Наверное, придется что-то сделать с вашим дворецким, – сказал Камерон.
– Правильно, – ответила мисс Хоклайн. – Я совершенно о нем забыла. Он лежит мертвый в холле. Свалился замертво, и мы оставили его там ради того, чтобы подняться сюда и предаться поебке. Совсем выскочило из головы. Наш дворецкий умер. Он там лежит мертвый. Интересно, почему мы ничего не сделали с телом.
– Я еще внизу спросил, не надо ли что-нибудь сделать с телом, но вам, девушки, хотелось подняться сюда и поебаться, поэтому мы поднялись и вот что сделали, – сказал Камерон.
– Что? – спросила мисс Хоклайн.
– Что вы имеете в виду – «что»? – спросил Камерон.
Мисс Хоклайн лежала рядом с Камероном весьма озадаченная. На лбу у нее сложилась легкая морщинка. От такой мысли мисс Хоклайн будто оцепенела.
– Мы это предложили? – спросила она после того, как несколько минут пыталась восстановить, какие события увели их от тела любимого мертвого великана-дворецкого наверх, в объятия телесной любви. – Мы… это… предложили? – очень медленно повторила она.
– Да, – ответил Камерон. – Вы настаивали. Я и сам подумал, что это странновато, но какого черта, вы этим балаганом заправляете. Если вам хочется ебстись, а не заниматься мертвым дворецким, это ваше дело.
– Очень все это необычно, – сказала мисс Хоклайн.
– Тут вы правы, – сказал Камерон. – Обычно так не бывает. То есть я, например, никогда не ебся, если внизу в холле на полу замертво растянулся дворецкий.
– Невероятно, – сказала мисс Хоклайн. К этому времени она уже отвернулась от Камерона и смотрела в потолок.
– Он умер, – сказал Камерон. – У вас внизу в холле – один мертвый дворецкий.
Приходи домой, Билл Бейли, приходи домой
А тем временем в лаборатории над ледовыми пещерами все было тихо, если не считать перемещений тени. То была тень, что едва существовала меж форм. Временами тень сама едва не становилась формой. Тень парила на самом краю некой определенности и, быть может, даже узнаваемости, но затем снова соскальзывала в отвлеченность.
Лабораторию заполняло странное оборудование. Некоторое изобрел профессор Хоклайн. Там было много верстаков и тысячи пузырьков с химикатами, а также батарея для производства электричества тут же, в Мертвых Холмах, где такой штуки отродясь не водилось.
В лаборатории было очень холодно. Вообще-то здесь все заледенело ввиду близости к ледовым пещерам внизу.
По всему помещению стояли чугунные печки – их растапливали, чтобы все оттаяло, когда сюда спускались работать сестры Хоклайн, старавшиеся распутать тайну «Химикалий».
Хотя освещения в привычном смысле тут не было, незначительная капелька света все же просачивалась из такого места, которое в данный момент определенностью не являлось. Свет шел из лаборатории, только непонятно, откуда именно.
