– Нет, – ответила мисс Хоклайн.
– Имя незнакомое, – сказала другая мисс Хоклайн. – Хоть и забавное. Похоже на индейское.
Обе они были явно озадачены.
– Я так и думал, – сказал Грир, переводя взгляд на Камерона, стоявшего у камина.
Уголь немо горел, а дым странствовал вверх, убывая от огромного желтого дома, что стоял на обындевевшей равнине в самом начале этого века.
Глядя на Камерона, Грир вдруг заметил, что часть огня не горит, а часть дыма над ним – не движется вверх, а просто парит над языками пламени чуточку иного цвета, которые не горят.
Он подумал о странных бликах в люстре бильярдной. Огонь, который не горел, очень напоминал эти блики.
Он снова перевел взгляд с Камерона на женщин Хоклайн, чопорно сидевших друг подле дружки на диванчике.
– Кто это Волшебное Дитя и какое оно к нам имеет отношение? – спросила мисс Хоклайн.
– Никакого, – ответил Грир.
Возвращение к чудищу
– Наверное, стоит подумать, как убить чудище в подвале, – сказал Камерон, и женщины Хоклайн ничего не ответили. – Мы здесь уже весь день, а к делу еще даже не приступили. Столько всего происходит. Хорошо бы стереть это проклятущее чудище с картины и перейти к чему-нибудь другому, потому что, как черт черен, тут, похоже, есть и такое, к чему перейти. Что скажешь, Грир? Пора капельку поубивать чудищ?
Грир вразвальцу поглядел на Камерона, но взгляд его одновременно охватил и камин. Огонь, который не горел, и дым, который не дымил, пропали. Теперь в камине горел обычный огонь. Грир снова посмотрел на женщин Хоклайн и – вразвальцу, но внимательно – обвел взглядом комнату.
– Ты меня слышал? – спросил Камерон.
– Н-да, я тебя слышал, – ответил Грир.
– Ну так что ты скажешь? Пора капельку поубивать чудищ?
На сестрах Хоклайн были одинаковые жемчужные ожерелья. Они изящно лежали вокруг женских шей.
Однако некоторые жемчужины горели ярче других, а некоторые локоны, спускавшиеся на шеи, казались чуть темнее остальных волос.
– Да, нам следует приступить к убийству чудища, – сказал Грир. – Именно за этим мы здесь.
– Ага, мне кажется, это нам и следует сделать, – сказал Камерон. – А затем выяснить, что здесь вызывает всю эту дурость. Я никогда раньше не видел, чтобы человека хоронили в чемодане.
Вопросы у самого заката
Дом уже отбрасывал на иней длинные тени, а солнце приближалось к отбытию с Мертвых Холмов, Восточного Орегона и всей остальной Западной Америки; Грир тем временем задавал женщинам Хоклайн найраспоследнейшие вопросы.
– И вы никогда не видели чудище? – спрашивал Грир у мисс Хоклайн.
– Нет, мы только слышали, как оно вопит в пещерах и колотит хвостом в дверь, которая не пускает пещеры в лабораторию. Оно очень сильное, и дверь трясется. Но и дверь толстая. Железо.
– Но вы его никогда не видели?
– Нет, не видели.
– И дверь стоит запертая с тех пор, как исчез ваш отец?
– Да, – сказала мисс Хоклайн.
Свет жемчужин у горл сестер Хоклайн чуть накалился – чуть ли не до сверкания алмазов.
Грир заметил какое-то движение во тьме женских волос. Как будто волосы шевельнулись, но они не шевелились. Что-то изменилось в волосах. Грир на секунду задумался. А затем понял: с места сдвинулся сам их цвет.
– А иногда вы слышите крики?
– Да, их слышно по всему дому, и грохот в железную дверь тоже, – сказала мисс Хоклайн.
– Как часто?
– Примерно каждый день, – сказала мисс Хоклайн.
– Мы ничего не слышали, – сказал Грир.
– Иногда бывает и так, – сказала другая мисс Хоклайн. – К чему все эти вопросы? Мы уже рассказали всё, что знаем, а теперь всё рассказываем заново.
– Ну да, – сказал Камерон. – Я уже хочу убрать это клятое чудище с дороги.
– Ладно, – согласился Грир. – Давай его убьем.
А сам ненароком и мимоходом скользнул взглядом по ожерельям на шеях сестер Хоклайн.
Ожерелья пялились на него в ответ.
Что считается
Но солнце уже заходило, ранние сумерки подменили себя в пейзаже, и хотя все были готовы идти убивать чудище, все к тому же очень проголодались, и вскоре голод их оборол, и убийство чудища было отложено до после ужина, который женщины Хоклайн удалились готовить в кухню, а Грир с Камероном остались в гостиной.
Когда сестры Хоклайн вышли, странный свет остался на жемчужинах, а подвижный темный цвет – в волосах, и сестры, сами того не ведая, перенесли их в кухню, что Грира только устраивало, потому что ему хотелось поговорить о них с Камероном.
Грир начал было рассказывать, что видел, но Камерон его перебил:
– Я знаю. Я за ними наблюдал. Я их видел в холле у тела дворецкого, когда оно переменилось в карлика. Они были на лопате, когда ты копал могилу, и еще я их видел, когда одевался после того, как поебался с одной из женщин Хоклайн.
– А ты видел их в люстре над бильярдным столом? – спросил Грир.
– Еще бы. Лучше б ты не перся туда их разглядывать. Я не хочу, чтобы они занервничали, зная, что мы про них знаем.
– А сейчас в комнате ты их видел? – спросил Грир.
– Конечно. В огне. Ты думаешь, я почему там стоял? Задницу себе погреть? Мне хотелось рассмотреть их поближе. Теперь они ушли с женщинами Хоклайн, поэтому – что скажешь? Я вот знаю, что скажу. Я скажу так: нам не стоит спускаться в ледовые пещеры искать это блядское чудище. Я думаю, нам надо спуститься только в подвал к этим блядским химикатам, с которыми работал их чокнутый папаша.
Грир улыбнулся Камерону.
– Иногда ты меня удивляешь, – сказал он. – Я не знал, что ты умеешь подмечать.
– Я считаю много такого, что не стоит считать, – ответил Камерон. – Все потому, что я так устроен. Но еще я считаю все, что считать стоит.
Но сначала ужин, потом чудище Хоклайнов
Грир с Камероном решили сперва поужинать, а потом уже разбираться с «Химикалиями» в лаборатории и выискивать то, что, по их мысли, могло привести к Чудищу Хоклайнов.
– Разыграем все так, будто идем в ледовые пещеры разносить все, что там есть, но когда спустимся в подвал, выдумаем предлог задержаться, если наткнемся на что-нибудь интересное, может, какие-нибудь «Химикалии», – пристрелим, – сказал Камерон. – Но сперва хорошенько поужинаем и не выдадим то, что знаем про этот свет и его теневого пособника.
– Ладно, – согласился Грир. – Ты все разложил по полочкам.
Тут в комнату вошли сестры Хоклайн. Они переоделись. Теперь на них были платья с очень низкими вырезами, которые подчеркивали прекрасные юные груди. У обеих женщин были тоненькие талии, и платья демонстрировали их к вящей выгоде.
– Ужин готов, голодные убийцы чудищ! – Женщины Хоклайн улыбнулись Гриру с Камероном. – Вам нужно побольше энергии, если вы собираетесь убивать чудище.
Грир с Камероном улыбнулись в ответ.
На шеях сестер Хоклайн были все те же ожерелья, и свет с тенью по-прежнему сидели на них. Свету, судя по виду, в ожерельях было удобно, а тенистый темный цвет, который умел двигаться, уютно расположился в длинных ниспадающих волосах.
«По крайней мере, у Чудища Хоклайнов недурной вкус», – подумал Грир.
Подсчет чудища Хоклайнов
За ужином Грир с Камероном вразвальцу наблюдали за Чудищем Хоклайнов у горл и в волосах сестер Хоклайн.
Чудище за едой вело себя весьма непринужденно. В ожерельях свет его пригас, а тенистый подвижный цвет у сестер в волосах замер, почти сливаясь с естественным оттенком.
Трапеза состояла из стейков, картошки, печенья и подливки. Типичная восточно-орегонская еда, и поглощалась она Гриром с Камероном очень смачно.
Грир сидел и думал о чудище и о том, что это – все тот же день, когда они проснулись в амбаре в Билли. Думал обо всех событиях, что произошли до сего момента.
День в самом деле оказался длинный и обещал по себе еще больше: события, что приведут их с Камероном к попытке лишить Чудище Хоклайнов жизни и странных сил, которыми оно обладало, сидя напротив них за столом, пялясь из пары ожерелий на шеях прекрасных женщин, совершенно ни о чем не подозревающих, полностью доверявших своим ювелирным украшениям.
Камерон же наобум считал все, что было в комнате. Пересчитал все на столе: блюда, приборы, тарелки и т. д…двадцать восемь, двадцать девять, тридцать и т. д.
Хоть чем-то заняться.
Затем пересчитал жемчужины, в которых пряталось Чудище Хоклайнов:…пять, шесть и т. д.
Чудище Хоклайнов в подливке
Ближе к концу ужина Чудище Хоклаинов покинуло ожерелья и перебралось на стол. Сгустилось в разливательной ложке, лежавшей в большой миске с подливкой. Тень чудища лежала на самой подливке, делая вид, что она подливка и есть.
Тени было очень трудно притворяться, что она – подливка, но над своей ролью она очень трудилась, и, в общем, все сошло ей с рук.
Камерона потешило, что чудище перебралось на стол: он понимал, как трудно тени притворяться подливкой.
– Хорошая подливка, а? – сказал Грир Камерону.
