В колледже я на недели зарывалась в книги и сдавала все экзамены на «отлично». Я уходила от любого искушения, хотя быстро уяснила, что мужчины живут по другим правилам.
Менее всего мужчины бывают незаметны сексуально, когда они делают карьеру. Наоборот! Существуют певцы, зарабатывающие миллионы, и, тем не менее, после концерта в уборной его ждет подруга, причем каждую ночь другая! Встречаются главы государств, разъезжающие по всему миру, решающие, быть миру или войне, и тем не менее любой гостиничный портье в Лондоне, Париже, Вашингтоне и Риме знает, что после торжественного банкета голубчик хочет развлечься, а если речь идет об арабских монархах, в его покои посылается сразу с десяток услужливых дам.
Мужчины могут позволить себе все что угодно без ущерба для карьеры. Так было испокон веков. Я много читала, так что могу привести массу пикантных исторических примеров. Взять хотя бы великого царя Соломона! Библия изображает Соломона самым мудрым из всех монархов, при этом у него был гарем из семисот жен и трехсот наложниц! Невероятно, на что только не отваживаются мужчины, при этом не рискуя своей репутацией!
Представим себе другую картину. Если бы английская королева держала взаперти в Букингемском дворце под охраной кастрированных самбисток семьсот здоровых, симпатичных парней, единственной целью жизни которых было бы добиваться благосклонности высокой госпожи, честное слово, я сомневаюсь, чтобы это принесло ей славу мудрой женщины.
Даже если бы она через своего пресс-атташе объявила народу, что со всеми семьюстами хорошо обращаются, что в распоряжении каждого есть собственная комната, ни один не испытывает недостатка в еде, питье и одежде, что не может быть речи и о сексуальном пренебрежении, поскольку каждую ночь трое избранников могут разделить с ней ложе (и таким образом очередь с гарантией доходит до всех раз в году), я при всем желании не могу себе вообразить, что народ боготворил бы ее после этого.
Напротив! Ни один историограф места живого бы на ней не оставил, даже если бы она сочинила важнейшие философские труды и между делом положила конец гражданской войне в Ирландии. Ее краткая биография никоим образом не звучала бы так: «Елизавета II Мудрая, английская королева, имела семьсот мужей, величайший философ Запада». О нет! Ее частная жизнь не позволила бы ей вознестись.
Да, таков мир, в котором мы живем. Когда это делают мужчины, все смотрят сквозь пальцы, когда то же самое делают женщины, это стоит им карьеры. По этой причине, воодушевляемая именем Офелия, я следовала маминому совету. Я не только была невидима сексуально. До двадцати трех лет я вообще сексуально не существовала! К тому же по неведению молодости я сама себя лишила девственности тампоном в день своего шестнадцатилетия, если быть точной, и мне было так больно, что я решила навсегда отречься от мужчин.
Но потом на моем пути появился один переселенец из Германии. Он так упорно преследовал меня, что в день своего двадцатитрехлетия я решила сделать ему одолжение. У него несколько месяцев не было женщины, и неделю за неделей он бомбардировал меня цветами, звонками, приглашениями. В итоге я сдалась. А предварительно покрасила в красный цвет свои губы. Половые, разумеется!
Знаю, знаю! Красить половые губы — не принято. Но я хотела показаться опытной и разнузданной. К тому же от своей бразильской прабабки я унаследовала безошибочное эстетическое чутье, и поскольку я настоящая рыжая, как вверху, так и внизу, то даже при самом благожелательном осмотре находила себя слишком бледной между ног, что и устранила с помощью хны и пары капель безвредного для кожи красителя.
Результат был потрясающим. В рыжих волосах алела нежная кожа, это было живое произведение искусства, невероятно аппетитное. С помощью маленького зеркальца я несколько минут любовалась игрой красок. Победа! Ни один человек не счет бы меня теперь девственницей. А в этом был весь смысл.
Моя первая ночь любви не принесла мне боли, но и особого удовольствия тоже. Тем не менее, мы пробыли вместе десять недель, потом появился номер два, студент архитектурного института из Торонто. Номер три был симпатичным коллегой из библиотеки в Монреале. Мы даже вместе снимали квартиру, целых одиннадцать месяцев, и хотя я уже упоминала, что как женщина я родилась лишь в тридцать, основы со своими первыми тремя мужчинами я постигла.
Самое главное: я не переношу, когда мужчина лежит на мне. То есть лежать он может, но не на моем животе. Он может покоиться на моей спине или стоять сзади меня на коленях, может лежать рядом и любить меня сбоку, это чудесное положение оценили еще древние римляне! Но позицию, которую церковь и мужчины, авторы брошюр по половому воспитанию, называют «самой гуманной» и рекомендуемой, я нахожу исключительно варварской.
На полном серьезе, я сомневаюсь, чтобы хоть одна женщина достигла кульминации в этой миссионерской позе. Я, во всяком случае, — ни разу. Если я лежу на спине, а на мне — сопящий мужчина, я абсолютно скована в движениях, и одно это вселяет в меня панику.
Голубчик может быть каким угодно красавцем, но если он стоит надо мной на четвереньках, неуклюже опершись на локти, он теряет для меня всякую прелесть, ибо я чувствую себя насекомым, которого вот-вот наколют на иголку.
От миссионерской позы надо отвыкать. Это без сомнения был главный вывод. Эта позиция единственная, которая препятствует тому, чтобы ласкать женщину там, где ее и нужно ласкать, чтобы вознести над землей. Эта позиция делает женщин фригидными. Защищайтесь, мои дорогие, защищайтесь!
Любовь должна быть удобной, иначе ее не выдержать несколько часов подряд. Лучше всего сзади и сбоку. И хотя я повсюду распространяю эту благую весть, она еще не завладела массами, и каждый мужчина убежден, что он непременно должен начать спереди.
От своих первых трех любовников я научилась еще кое-чему. Я не гожусь для брака. Весьма сожалею! Я абсолютно не переношу быт.
Когда начинается быт, то, как женщина, ты полностью исчезаешь. Поначалу исподволь, потом все быстрее. Постоянно надо доказывать, что ты существуешь, что ты хочешь, чтобы тебя замечали, целовали, ценили и воспринимали всерьез.
Когда начинается быт, мужчины становятся жутко усталыми. Такой предупредительный когда-то друг не желает ни ходить в магазин, ни мыть посуду, ни готовить, ни застилать постель. Если он преображается и приходит домой с угрюмым лицом, ожидая, что его тотчас обслужат (хотя прекрасно знает, что ты сама весь день была на работе), то для меня это означает начало конца.
Я не могу быть невидимой. Я знаю себе цену. Я хочу любить и быть любимой. Хочу чувств и выразительных взглядов. Хочу, чтобы замирало сердце, когда я притрагиваюсь к мужчине. Хочу дрожать и вздыхать, исходить от желания. Я хочу подарить счастье многим мужчинам, но одновременно сделать небывалую карьеру. Именно с такими планами я прибыла в Париж.
