слилась с Василикой в одно целое, как вдруг Всполох с шипением прыгнул прямиком в ураган из листьев и темноты.
– Мра-ак! – закричал дух. – Не твое время, не твоя девка! Убирррайс-с-ся!
Тень превратилась в клыкастую пасть и бросилась на Всполоха. Одурманенная Василика замерла, не зная, что делать. Пламенный дух неистово зашипел и рассеял тьму. Слуга Нави сделал круг-другой и с воем растаял. Ветер улегся. Все затихло, как будто ничего и не было.
– Что это? – прошептала ошеломленная Василика.
– Тварь, – фыркнул Всполох. – Не обращай внимания, молодица. В Навьем царстве всякого хватает.
– И как его побороть? – нахмурилась она. – Я должна знать, что делать в следующий раз.
– Побороть – никак, – грустно сказал дух. – А вот прогнать можно, не зря же хозяйка отправила меня с тобой.
Остальная часть пути прошла в тишине. Василика не бежала – ступала ровно. Клыкастая тень все еще стояла перед глазами. Стыд вгрызался в душу. Надо же, считала себя умной, а не сделала ничего! Не будь рядом Всполоха, она бы сгинула. Нет, такое никуда не годилось, и Василика пообещала себе, что после возвращения потребует, чтобы ведьма обучала ее, не жалея. Иначе как справиться с духами Нави? Что она будет делать, если Всполоха не окажется рядом? Не нравилось ей, что Костяная Ягиня щадила ее, жуть как не нравилось, особенно теперь.
Пламя в груди отплясывало и требовало выхода. Василика сама не заметила, как дикая и ранее незнакомая сила потекла по телу, словно бурный ручей, забилась в ребрах и едва-едва не взорвалась. Всполох украдкой усмехнулся: не зря ведьма отпустила девку к алатырь-камню, ой не зря.
III. Плен трав
Голоса сплетались в один.
– Плясать не переплясать тебе, молодица.
– Пляши!
– Пляши!
– Пляши и пей!
Чем дальше ступала Василика, тем сильнее вилась по округе дурман-трава. Ее заросли уже поднимались до пояса, нашептывали о хмельном веселье. Хмурый Всполох то и дело скалился, напоминая, что не стоит забываться, особенно когда идешь по тонкой и колющей Грани.
Шаг в сторону – смерть.
А травы пели и цеплялись за рубаху. Они звали Василику к костру, просили не отталкивать нечеловеческую руку, выпить сладкого вина и не заглядывать за костяную маску. Ее нутро полнилось незнакомой жаждой и жгучей ненавистью к живым. Отчасти она не понимала, отчасти – разделяла эту ненависть.
Правда открылась Василике у алатырь-камня. Стоило протянуть руки и дотронуться до солнечных строк, выведенных богами, как видения вошли в ее душу и сам Лес заговорил со своей новой дочерью.
Когда-то давно не было на свете ни деревень, ни княжеств, а огромные деревья покрывали всю поверхность земли, образуя бескрайний Лес и внушая людям жуткий страх. Люди боялись древних духов. Они поклонялись Нави и приносили ей жертвы. Очень скоро люди поняли: чем щедрее жертвы, тем благосклоннее духи.
Лес помогал одним людским племенам побеждать другие. Кровь лилась ручьями, и обитатели Нави ели и пили вволю, черпая силы в скорби побежденных и злорадстве победителей. Духов питало все темное, как будто каждого вскармливала сама Морана, но ничто не могло унять их голод. Они всегда хотели еще. Незримые для одних, являлись другим, стравливали родных братьев, толкали в объятия чужаков, и вновь лилась кровь, и каждое племя стремилось получить благосклонность огромной непроглядной чащи, принося много жертв.
Шло время, сменялись поколения. Поняв, что обитатели Нави вечно жаждали кровопролития и никогда не желали людям мирной и спокойной жизни, великий воин Яромир отказался от старого порядка. Он воззвал к богам и объединил племена.
Прошло много седмиц, прежде чем Яромир стал первым князем и выжег добрую часть колдовского Леса, изгнав злых духов за Грань и поставив на страже великую ведьму Черноброву, ученицу волхвов.
С тех пор прошел не один век. Духи Нави не раз пытались достать князя Яромира, но тот окружил себя и свой народ защитой. Ничего не осталось от былого величия Навьего царства. Многие духи сгинули без следа. Но уцелевшие сделались хитрее, научились заманивать людей в колдовскую чащу сладкими речами, проникать в самое сердце и ударять по дорогому и сокровенному.
Василика тяжело задышала и рухнула в траву. Письмена на необъятном алатырь-камне все так же переливались золотом. За ним чернел Лес, но не тот, по которому ходили люди. То было Навье царство, где пировали мертвые. Живой не мог ступить на их земли. Даже Всполох подрагивал, страшась иного мира.
Колдовская сила растекалась в крови Василики. Казалось, будто в ее сердце прорастают корнями деревья, а кожа зеленеет. Вот-вот и она станет лесавкой, начнет охотиться на людей и забудет батюшку, мачеху, сестер. И правильно.
– Родина ведьмы – Лес, семья ее – духи, кровь ее – зелень,– шептал алатырь-камень.
Голова кипела. Неведомые знаки обретали смысл, и вдруг Василика поняла, какие из них берегли кров, какие – отпугивали духов, какие – призывали на помощь кровь и когти, помогали залечивать раны, бороться с самой Смертью.
Все вдруг переменилось. Глядя на вьющиеся строки, Василика осознала, насколько мелочными были ее мечты, да и она сама. А Радогощь? Там все только и думали о том, чтобы набить животы, девки мечтали похвастать перед другими новым монистом или богатым женихом. Все бы ничего, да только в этих пустых хлопотах протекала вся жизнь.
Всего одно касание колдовской силы, и Василика стала иной. Ослабла радость от мысли о румяных пирогах, горячем сбитне, окороке, звенящих монистах, усерязях, кокошниках и дорогих нарядах.
– Идем домой, Василика, – сказал Всполох тверже обычного.
Она не стала спорить, медленно поплелась за духом. Глаза слипались от усталости. Спутанные мысли едва не доводили до безумия. Слишком много всего вылезало, скреблось, выло и разрывало тяжелую голову.
Хорошо, что Лес провожал их молча. А может, она просто не замечала нечисти? Чутье подсказывало: не будь рядом с ней провожатого, какая-нибудь лесавка непременно выскочила бы поперек тропы и попыталась заманить теплую душу в свое логово. Ослабленная ведьма – лакомый кусочек. Но дети Лешего и духи Нави до ужаса боялись огня, оттого не могли подойти близко.
Василика в полубреду добралась до знакомых ворот. Если бы не Всполох, она бы их не различила и приняла за камень. Огненный дух заставил ее доползти до спальни и рухнуть прямиком в постель. Ее душа закружилась и полетела далеко-далеко, позабыв земные печали. Пожалуй, это был самый крепкий и глубокий сон за последние три седмицы. Василика не просыпалась от кошмаров, не вскакивала посреди ночи с мыслью, что не закончила проклятое шитье, не сдирала костяную
