Возможно, мне придется разыскать лесных жителей. Среди них, по крайней мере, я буду в безопасности, пока моя память полностью ко мне не вернется. Но когда она вернется, тогда Ганелон будет в ярости, очутившись лицом к лицу со своими врагами, в самой их гуще, вне себя от собственного бешенства и унижения. Мог ли я позволить подвергать жителей лесов такой опасности, которой станет лорд Ганелон, когда память его вернется. Мог ли я подвергать себя такой опасности – их мести, потому что их будет много против меня одного?
Я не мог идти и не мог оставаться. Я нигде не мог находиться в безопасности, потому что Эдвард Бонд мог стать Ганелоном в любую минуту. А опасность подстерегает меня повсюду. От повстанцев и от каждого члена Совета.
Она могла прийти от бесшабашного насмешливого Матолча.
От Эйдерн, которая наблюдала за мной своими невидимыми холодными глазами из-под тени капюшона.
От Гаста Райми, кем бы он ни был. От Арис, или от рыжей ведьмы, но скорее всего от Медеи, подумал я, да, от Медеи, которую я люблю!
А к вечеру пришли две девушки-рабыни, принесли пищу и новую одежду. Я торопливо поел, переоделся в простые полотняные брюки и тунику и накинул себе на плечи королевский голубой плащ, который они держали. Маску из золотистой ткани я нерешительно повертел в руках, когда одна из девушек заговорила.
– Мы проводим тебя, когда ты будешь готов, лорд, – напомнила она мне.
– Я уже готов, – сказал я и пошел за ними.
Бледный, непонятно откуда идущий свет освещал залу. Меня привели в покои Медеи. Ведьма в алом была неописуемо прекрасна в туго обтягивающем ее фигуру платье. Ее обнаженные плечи матово сверкали. На ней был алый плащ. На мне голубой.
Рабыни незаметно ускользнули. Медея улыбнулась мне, но я почувствовал, что она нервничает – напряженность губ и глаза выдавали ее. Казалось, она все время чего-то ждет.
– Ты готов, Ганелон?
– Не знаю, – сказал я, – все зависит от того, что ты имеешь в виду. Не забывай, что я ничего не помню.
– Твоя память может вернуться сегодня ночью, по крайней мере, часть ее, – сказала она. – Но ты не примешь участия в ритуале, по крайней мере до тех пор, пока не будет принесена жертва. Лучше будет, если ты будешь просто наблюдать. Так как ты не помнишь ритуала, то лучше предоставить все сделать остальным членам Совета.
– Матолчу?
– И Эйдерн, – сказала Медея. – Гаст Райми не пойдет. Он никогда не покидает замка и не покинет, разве что нужда в нем будет велика. Он стар, очень стар.
* * *
Я нахмурился.
– Куда мы идем? – спросил я ведьму в алом.
– В Кэр Сикэйр. Я уже говорила тебе, что мы давно не приносили жертвы, с тех самых пор, как я отправилась на Землю искать тебя. Мы и так опоздали.
– Что мне надо будет делать?
Она вытянула нежную руку и притронулась ко мне.
– Ничего, до определенного момента. Тогда ты все поймешь сам, но до того времени ты должен будешь наблюдать – не более того. А теперь одень свою маску.
Она надела на себя маленькую черную маску, в которой нижняя половина ее лица оставалась видна.
Я надел золотую маску и проследовал за Медеей к портьере у входа в арку и прошел сквозь него.
Мы очутились во дворе. Две лошади стояли там, ожидая нас, их держали грумы. Медея вскочила на одну, я на другую.
Наверху небо стало темнеть. Огромные двери в стене поднялись. За ними виднелась дорога, уходящая к далекому лесу. Торжественный сердитый диск красного солнца, горевший тусклым огнем, светил на горных хребтах в отдалении.
Солнце быстро село. Темнота с быстротой волны накатывалась на небо. Загорелись миллионы белых огоньков. В слабом звездном свете лицо Медеи выглядело нереально бледным. В сгущающейся темноте глаза ее сверкали.
Издалека я услышал слабый звон трубы. Еще раз. Затем тишина и слабый шорох, который постепенно превратился в ритмичный стук копыт.
Мимо нас промелькнула фигура стражника без маски. Он молча смотрел на открытые ворота. Затем прошли еще фигуры стражников, а за ними три группы девственниц – девушек-рабынь.
На легком быстроногом скакуне подъехал Матолч, бросив украдкой на меня взгляд. Его желтые глаза сверкнули. С плеч свисал зеленый, цвета леса, плащ.
За ним крохотная фигурка Эйдерн, верхом на крохотном пони. Позади них скакали еще всадники, но я не смог их увидеть. Стало совсем темно.
Мы проехали сквозь ворота в стене, все еще не нарушая молчания, раздавался лишь стук лошадиных копыт. Мы скакали по равнине. Лес надвигался и наконец поглотил нас.
Я оглянулся назад. Огромная туча на небе была тем самым замком, из которого мы только что выехали. Мы скакали под тяжелыми нависающими ветками. Это были не черные деревья сада, но и эти деревья не выглядели нормальными. Я даже не могу объяснить, почему чувство чего-то чужого нахлынуло на меня со всех сторон и даже сверху.
Прошло довольно много времени, и дорога под копытами подошла к концу. На небе поднялась луна. Под ее золотистым светом в глубокой долине под нами стала видна башня – темная, без окон, башня, почти готическая по конструкции, как бы сама вылезающая из черной земли, из черного сада старинных и злых деревьев.
– Кэр Сикэйр!
Я был здесь раньше. Ганелон из Темного Мира хорошо знал это место, но я не знал его, я чувствовал просто это неприятное ощущение чего-то знакомого, феномен дежа вю, известный всем психологам, наряду с этим я перестал ощущать свое тело, свою душу и ум, как свои собственные.
Кэр Сикэйр. Сикэйр? Изучая на Земле магию, я где-то наталкивался на это имя. Старинное имя в Гаскони… Ну конечно же!
Месса святого Сикэйра!
Человек, по которому служат эту черную мессу – умирает. Это я тоже помнил. Будут ли служить черную мессу сегодня по Ганелону?
Это не было место Ллира. Каким-то образом я знал это. Кэр Ллир был в другом месте, а не в башне, которую посещают поклонники. Но сюда, в Кэр Сикэйр, как и в другие храмы по всему Темному Миру, Ллира можно вызвать, чтобы он пировал, а если его вызвать на жертвенный пир – он придет.
Будет ли жертвой сегодня Ганелон? Я нервно сжал поводья. В воздухе чувствовалось что-то напряженное, и я никак не мог понять что. Медея рядом со мной была спокойна. Эйдерн была всегда спокойна. Матолч, я мог поклясться, просто не знал, что такое нервы. И все же в ночи было что-то нервное, и оно окружало нас со всех сторон.
Перед нами безмолвной, бесшумной толпой шли солдаты и девственницы. Кое-кто из солдат был вооружен. Казалось, они вели остальных, движения всех их были механические, как будто они никак не могли проснуться. Мне ничего не сказали о цели, с которой этих мужчин и девственниц вели в Кэр Сикэйр. Но даже и эта тупая, безмолвная масса не волновалась. Толпа слепо шла навстречу судьбе. Нет, напряженность чувствовалась в темноте вокруг нас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
