Запах мужчины.
Моего первого мужчины.
Я поняла, что он хранился где-то в закоулках моей памяти. И почувствовала, что таю все сильнее.
Очнувшись, быстро убрала рубашку от своего носа. И нацепила привычную маску в меру злобной стервочки. Потому что Алекс уже спрыгнул вниз, триумфально потрясая добытой веткой с шишками.
— Ну что, заслужил я свидание? — произнес Алекс, удержав меня за руку.
Мы остановились у моего дома. Я собиралась выйти из машины.
Шишки с ветки были ободраны и по-братски поделены. Алекс надел рубашку, но так и не застегнул.
Все пытается впечатлить меня своим рельефным прессом и потрясающими косыми мышцами. Да, я впечатлена! Но ему не обязательно об этом знать.
— Возможно, — произнесла я.
Но все будет не так, как ты планируешь!
— Что значит: “возможно”? — возмутился он. — А кто с риском для жизни добывал шишки?
— Ты, конечно, герой. Но у меня есть одно условие.
— Не нравится мне это… Что за условие?
— Держать руки при себе. Не прикасаться ко мне. Вообще.
— Это какой-то беспредел!
Алекс сжал мою ладонь.
— Это единственный вариант. Не согласен — поищи себе другие развлечения.
— Другие мне не интересны, — выдал он.
И вздохнул.
— Даешь слово? — спросила я.
— Даю.
— Может, ты отпустишь мою руку?
Я собралась выходить из машины, он меня держал.
— Свидание-то еще не началось.
— До завтра!
Я вырвала ладонь.
— Я тебя провожу.
— Не надо. Спокойной ночи. И спасибо за шишки.
— Всегда готов обеспечить даму шишками!
Определенно, слово “шишка” теперь опошлено навсегда!
9
Светлана
Я редко выхожу из дома без макияжа. И я почти всегда очень стильно и модно одета.
Не то чтобы я чувствую себя без всего этого неуверенно… Наверное, все же, да.
Мой безупречный, гламурный и сексуальный облик — это своеобразная защита. Маска, за которой я прячусь.
Я красивая, я шикарная. Я уверенная в себе — такой я предстаю перед миром.
А то, что ночами я просыпаюсь от страха, что у меня ничего не получится, что моя фирма прогорит и останусь ни с чем… И то, что иногда мне хочется плакать от одиночества и отсутствия сильного плеча рядом… Это мои проблемы. Никто об этом не знает.
На свидание с Алексом я оделась довольно откровенно. Хотела надеть что-нибудь поскромнее, чтобы не провоцировать его лишний раз. Чтобы мы могли просто поговорить.
Хотела — но не смогла.
Когда на мне скромное платье, я чувствую себя робкой мышкой Светой. А мне нужно быть уверенной в себе стервой Ланой!
Так что Алексу сегодня предстоит непростое испытание. Держать себя в руках, когда на мне узкая длинная юбка с разрезом до середины бедра и топ с открытыми плечами. Грудь, хотя и закрыта тканью, очень хорошо подчеркивается кроем.
Я выгляжу потрясающе!
И это придает мне смелости.
— Мама, ты такая красивая, — произнесла Сонечка.
Она наблюдала, как я крашу губы помадой.
— Спасибо, доча.
— Можно, я тоже накрашу губы?
— Ты еще маленькая…
— Ну, пожалуйста! Я тоже хочу быть красивой.
— Ты у меня самая красивая! Безо всякой помады.
— Ты тоже красивая без помады. Но зачем-то красишься…
На это мне возразить было нечего. Я присела и пару раз провела по губам дочки помадой оттенка “Поцелуй вампира”.
Она счастливая, закружилась, ухватившись за подол платья. А потом встала перед зеркалом и состроила такую высокомерную рожицу, что я чуть не зарыдала от смеха. Держитесь, мальчишки! Лет через десять вы будете складываться в штабеля у ног этого чертенка…
Я привезла Соню к маме. Припарковалась, увидела, что перед маминым подъездом, на двух лавочках, собрались местные бабульки и тетки с самыми злыми языками в округе.
Сейчас они перемоют мне все косточки!
Еще и у Сони губы накрашены. Ко всем остальным обвинениям я теперь буду еще и плохая мать.
Да пошли они все!
Достали. Вечно провожают меня осуждающими взглядами. И судачат за спиной.
— Добрый вечер! — произнесла я, проходя мимо.
— Здравствуйте! — пролепетала моя временами вежливая девочка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но, это, конечно, не защитит наши косточки от тщательного перемывания.
— Куда собрались такие красивые? — приторным голосом спросила тетя Лида, мамина ближайшая соседка.
— К бабушке! — ответила Соня.
Я промолчала. Отчитываться перед ними я точно не собираюсь.
Пока я шла обратно и садилась в машину, они дыру прожгли у меня на спине!
Я для них лакомый кусочек. Можно дать волю своей злобной фантазии.
Одинокая — значит, гулящая. Растит ребенка одна — тем более! Нагуляла неизвестно от кого. Однозначно, шлюха.
Ездит на новом авто — знаем мы, как она на него заработала.
И неважно, что машину я взяла в кредит. И что мужчины у меня полтора года не было.
Все равно — шлюха.
Ага, именно так. Клиенты каждый день имеют мой мозг во всех позах!
Как же мне нравится жить в новом доме! Там никто не сидит на лавочках и не судачит за твоей спиной.
Но у мамы я бываю почти каждый день. Как будто и не переезжала!
Алекс
Значит, нельзя распускать руки. Ладно. Не проблема.
То есть, проблема, конечно.
Мне все время хочется потрогать Мышку. А непослушная левая вообще не спрашивает моего разрешения, беззастенчиво лапает все, что оказывается в пределах досягаемости.
Но я справлюсь.
Я же не псих озабоченный. Могу и просто поговорить.
Бли-ин…
Мышка точно хочет моей смерти. На ней длинная юбка, но такая узкая, что ее, считай, нет. И с таким разрезом, что ее стройная ножка видна почти до самого основания.
Моя непослушная левая сразу зачесалась от желания лечь на обнаженную коленку. Правая страстно мечтала оказаться на груди Мышки, упакованной в какую-то скользкую ткань. Ну а младшенький… его вообще парализовало! В стоячем положении, естественно.
Я неловко вскочил, отодвинул стул для своей дамы, и сразу плюхнулся обратно.
Чтобы скрыть явные признаки радости от вида Мышки, которые демонстрировал младшенький.
— Ты офигительно выглядишь. Это часть плана?
Мышка высокомерно задрала носик.
— Какого плана?
— Довести меня до цугундера.
— Ага.
Но вообще она выглядела то ли уставшей, то ли грустной, то ли сердитой.
— О чем печалишься? — спросил я.
— А, — махнула рукой она.
— Расскажи. Я умею слушать.
— Да бабки достали! — воскликнула она.
И поведала мне о каких-то злобных соседках, которые судачат у нее за спиной, а потом еще и ее маму достают своим фальшивым сочувствием. Вот, мол, бедная твоя дочка, никак у нее жизнь не сложится…
— Тебя это задевает? — удивился я.
Лично я бы положил на соседок здоровый болт и вообще не заморачивался.
— Нет, но… Да! Не люблю, когда меня жалеют. И осуждают. И вообще…
— Я понял. Хочешь, я проведу среди них разъяснительную беседу?
— В смысле?
— Ну, приду в ваш двор, сяду на лавочку. И расскажу всем бабкам и теткам, что они злобные старые перечницы, а ты — самая чудесная девочка.
— Так и сделаешь? — рассмеялась Мышка.
— Даже не сомневайся. А, если не поможет, приму более жесткие меры.
— Какие?
— Возьму в заложники самую злобную бабку и заставлю ее вязать носки на целую роту.
Мышка расхохоталась.
Мне удалось поднять ей настроение!
Мое же настроение сделало странный кульбит. Теперь грустно стало мне.
Я впервые всерьез задумался о том, как Мышка жила все эти годы, пока мы не виделись. Судя по всему, ее жизнь была не такой уж радужной.
Раз ее задевают все эти злые пересуды, значит, в ее душе нет покоя. “Не люблю, когда меня жалеют”, - произнесла она. Значит, ее жалели. Значит, тому были причины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мышка, даже несмотря на все метаморфозы с фигурой, все еще кажется мне забавной маленькой девчонкой. У меня в голове не укладывается, что она мама. Даже несмотря на то, что лично знаком с ее чертовски обаятельной дочкой.
