Мимо!
Я оказываюсь правее и стреляю еще раз – почти в упор. Вижу, как летящий комочек металла вонзается в тело рыжего.
Отчаянный рев. Ага, непонятки! Ведь человек не может быть таким быстрым! А они начинают казаться мне медленными – слишком медленными для упырей…
Может, оттого что застал их врасплох?
Я успеваю пальнуть третий раз – до того как чернявый, словно выросший из воздуха, одним ударом вышибает мой пистолет. Еще удар – и я оказываюсь на земле – с гудящей, словно колокол, головой, с соленым привкусом во рту.
Вот и все…
Чернявый нависает сверху. Весело оглядывается:
– Он твой!
– Спасибо, Р-р-рафик, – урчит рыжий. Дырка в его боку почти уже затянулась. Он делает ко мне шаг – неторопливо, с ленцой.
Правильно, куда я уже денусь…
Оба оказываются рядом, почти на одной линии.
«Пора!» – отчаянно вспыхивает в мозгу, и непослушные пальцы переламывают стерженек морилки – той самой, что я приготовил еще у дороги.
Острые нечеловеческие клыки мелькают у меня перед лицом. А потом сознание гаснет – словно кто-то нажал выключатель…
Очнулся я от прикосновения ладони. Вздрогнул, открыл глаза. И увидел над собой лицо девушки.
«Что за кукла?» – удивилось сознание. Но тут в мозгах прояснилось, и память подсказала ответ.
Я сморщился.
– Ты как? – встревоженно прошептала девушка.
Дурацкий вопрос.
– Хреново, – отозвался я откровенно. И кое-как сел.
Повернулся и увидел рядом тело толстого упыря – с раздробленной башкой, словно в нее несколько раз пальнули в упор. Хорошо смотрится, оптимистично. «Попробуй теперь регенерировать, козел!»
– Это ты его… уделала?
– Ага, – выдавила девушка.
– Молодец, – я попытался встать, но голова до сих пор кружилась, и пришлось опять неуклюже опуститься на землю.
Сейчас, вот маленько отдохну. Осмотрюсь…
Черт!
– Где второй? – хрипло выпалил я.
– Там, – махнула она ладонью, – Когда рыжий упал… этот, Рафик, он будто окаменел – как статуя…
«Ну да, ведь морилка сработала!»
– …А я… сначала тоже боялась шевельнуться, а потом… – ее подбородок задрожал.
Только истерик нам не хватало.
– Как тебя зовут?
– К-ка… Катя, – всхлипнула она.
– Очень приятно. А меня – Глеб. Значит, когда их вырубило, ты подняла пистолет и прикончила рыжего. А чернявый…
– Он вдруг начал шевелиться…
«Прыткий, гад!»
– И ты в него тоже пальнула? Умница!
– Он упал там, в кустах…
– Хорошо, Катя. А сейчас помоги мне подняться!
Опираясь на ее плечо, я обрел вертикальное положение. И скривился от тупой боли в боку – ребро треснуло или что похуже?
Мир вокруг завращался бешеной каруселью. Я сделал шаг, качнулся в сторону дерева и обнял ствол. Пару мгновений отдыхал, справляясь с тошнотой.
Да, в этот раз «ускорение» далось мне нелегко. Но это мелочь. Куда хуже то, что пришлось истратить единственную морилку…
Я повернул голову. Снова увидел тело другой, мертвой девушки.
Отпустил ствол дерева, шагнул ближе. И почудилось, ее широко раскрытые глаза глянули на меня с немым укором. Я поднял клочья сорванной с нее одежды и прикрыл ее лицо. Кое-как укрыл обнаженное тело – хотя сейчас в этом было мало смысла…
Ей уже все равно.
К ней никто так и не пришел на помощь…
– Глеб… Они… как звери.
– Хуже. Намного хуже, – взял висевшую на сучке куртку мертвого упыря и накинул на вздрагивавшую Катю. Она прижалась ко мне и опять всхлипнула. Я неловко погладил ее волосы:
– Ну-ну… Все ведь позади.
Очень на это надеюсь. Во мне боролись досада и жалость – рвущая душу, недостойная трикстера. «Последняя морилка… Но ведь не зря?»
Забрал у Кати свою «беретту» и глянул в сторону кустов. Второго мерзавца все равно надо проверить. А если что – сделать контрольный выстрел.
Я мягко отстранил девушку и заковылял туда, где должен валяться труп чернявого.
Раздвинул кусты… И оцепенел.
– Катя! – позвал я осипшим голосом.
– Что? – долетел ее испуганный шепот. Она подбежала. И тоже глянула за кусты.
Трупа не было.
Зато след угадывался – едва различимый кровавый след на примятой траве. В сторону поселка.
– Значит, упал, говоришь. Ты куда стреляла-то?
– В спину, – выдавила она растерянно.
Я выругался сквозь зубы.
Все шло кувырком. Рафик оказался умнее. Или трусливее.
– Мы… можем его догнать… – пролепетала Катя.
Я всмотрелся в заросли и качнул головой. Только девушке и позволительно озвучивать такую глупость. До поселка меньше ста метров. И если уж Рафик сумел уползти, значит, давно сумел вызвать своих на подмогу…
– Уходим отсюда!
– А как же Люба? Ее надо похоронить…
Я сгреб блондинку в охапку, слегка встряхнул – может, это и грубо, но время для нежностей кончилось:
– Хочешь, чтоб нас закопали рядом с подругой?
– Нет…
– Тогда делай, как скажу!
Мы вернулись к дороге. Я выкатил из кустов мотоцикл – вроде с ним все в порядке. Забрал у мертвого охранника двадцатизарядный «глок» и бумажник – в нашей ситуации глупо чем-то брезговать. Пистолет вручил Кате, а бумажник сунул себе в карман. Навьючился рюкзаком, кулек с харчами достался девушке:
– Постарайся его не выронить.
Должен я сегодня, в конце концов, позавтракать!
Мы оседлали мотоцикл. Катя робко обняла меня за талию.
– Не-а, так не пойдет. Держись крепче – если слетишь, возвращаться не стану!
Она испуганно обхватила меня изо всех сил. И я вдавил кнопку стартера.
Полотно укатанной грунтовки летело вперед. Набегавший ветер холодил лицо.
Шлем я отдал Кате. Так мне легче следить за дорогой и окружающим лесом.
Пока вокруг обманчивое спокойствие. Пустая дорога и ни души кругом.
Даже сквозь темные очки хорошо просматривается редкий кустарник справа и слева. А лес давно перешел в светлый, наполненный солнцем сосняк и тоже не обещает сюрпризов.
Я помню карту. Через пару километров – свернуть налево. Там старая дорога – сквозь пару мертвых деревень она выведет нас прямиком к точке базирования… То есть меня выведет.
А симпатичную девушку Катю придется высадить где-то по дороге.
Я и так помог ей больше, чем надо…
В книжках это всегда выглядит идеально – смелый герой спасает красавицу. Но в реальности герои только по глупости вляпываются в такие передряги. И один китайский аккумулятор бывает важнее целого гарема спасенных дурочек…
Что это?
Какого лешего она дергает меня за куртку?
Ага, уже и сам могу разобрать.
Характерный гул… Где-то впереди?
Вертолет.
Все ближе… Но пока неразличимый за вершинами деревьев.
Случайность?
Может быть… Посреди редколесья мы как на ладони. Все-таки лучше переждать. Свернуть с дороги, укрыться вон там, в низине среди густого ельника…
Заглушил мотор.
Сделал глоток воды из бутылки.
Пора бы опять рвануться к дороге. Но вместо этого мы до сих пор ждем, затаившись под разлапистыми ветками.
А проклятая «вертушка» наматывает круги – будто огромная хищная птица, высматривающая добычу. За эти минуты я хорошо успел рассмотреть ее закругленные синевато-желтые бока с полицейскими эмблемами.
Откуда такое счастье на наши головы? Ведь не могли они так оперативно среагировать…
Или могли?
Катя за моей спиной негромко всхлипнула. Я поморщился и шепнул:
– Дай сюда кулек.
Поганые предчувствия нарастали, но… К дьяволу! Дадим этим уродам еще минуту. А сами перекусим…
– Будешь сырок? – деловито спросил я спутницу. Вместо ответа она, как припадочная, вцепилась в мое плечо. Что за истерика? – Если не хочешь, просто скажи, – дернул я рукой. Прожевал кусок и запил кефиром.
Порывы ветра от вертолетных винтов раскачивали вершины ближайших сосен. Ничего, нормальная обстановка для завтрака. Куда хуже – сдавленное всхлипывание у меня за ухом:
– Глеб… Они нас найдут… Глеб, надо уходить!
Вот глупая.
– Какая ж погоня на голодный желудок?
Недобитый Рафик успел поднять тревогу максимум полчаса назад. Даже из-за нападения на высших не станут так быстро присылать вертолет…
Вертолеты…
Я вздрогнул, вслушиваясь.
И четко различил вдали еще один источник нарастающего гула.
Тьфу!
Выплюнул кусок батона, торопливо допил кефир. Кажется, завтрак накрылся…
Вторая «вертушка» приблизилась и зависла впереди, точно над дорогой. Эта вторая – куда крупнее. И уже темнеют распахнутые проемы в ее желто-синих боках – оттуда летят, разматываясь, два каната. Проворные фигурки в камуфляже скользят вниз по натянутым «хвостам»…
Быстро. Очень быстро…
Я уронил кулек с оставшимся харчем на землю. Хрипло матернулся:
– Всего-то один дохлый упырь…
– Он… он – племянник губернатора, – сбивчиво зашептала Катя.
Я криво усмехнулся – значит, питерский клан? С каждой минутой все веселее!
