Сэбин сел рядом, и Мэлори вздрогнула, ощутив теплое прикосновение его бедра. В наступившей темноте она слышала его дыхание, ощущала терпкий аромат одеколона, тепло его тела.
– Вы готовы?
Готова к чему? – рассеянно подумала Мэлори. Она была не готова к сексуальному возбуждению, скопившемуся в воздухе, словно электричество, не готова к властному присутствию возле нее Сэбина Уайта. Ей казалось, что с каждым своим вздохом он забирает у нее частичку силы.
– Молчание – знак согласия, – проговорил мужчина, нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и огромный экран телевизора ожил. – Моя любимая запись, – заметил Сэбин. – На ней вам удалось выразить всю гамму эмоций.
Увидев на телеэкране собственное лицо, Мэлори резко выдохнула.
– Узнаете? – Большая рука Сэбина принялась осторожно убирать волосы с ее лица. – В таком случае вы должны помнить и то, что последует дальше.
Конечно же, она помнила. Разве такое забудешь? После смерти Бена она сожгла эти пленки – все шесть, и вот теперь снова видит их, причем в доме Сэбина Уайта.
– Вы… Откуда вы все это взяли? – запинаясь, проговорила она.
– Откуда? Я их купил. – В темноте его голос звучал глухо. – Теперь я знаю каждую складочку, каждый изгиб вашего тела лучше, чем вы сами. Я просматривал эти записи столько раз, что удивляюсь, как они еще целы. Очень часто я делал это помимо своей воли. Они заставляли меня злиться, ревновать, превращали в настоящее животное. Это была подлинная пытка. Мне хотелось выйти на улицу и взять женщину – любую женщину, чтобы только облегчить свои мучения. Поначалу я так и поступал, но затем понял, что легче от этого не становится. Я не мог быть удовлетворен никем, кроме вас.
Свет, падавший с экрана, мерцал на лице Сэбина, и Мэлори видела в его глазах собственное отражение – двигающееся, показывающее, предлагающее себя. Он впитывал эти образы, и с каждой секундой, с каждым движением на экране, с каждым ее прикосновением к себе новая частичка Мэлори переходила в его распоряжение.
– Вы не смотрите фильм… – Сэбин начал неторопливо расстегивать на ней блузку. – Вам следовало бы гордиться собой. Это – лучшая из всех сыгранных вами ролей. Запись, где вы – в рубиновом ожерелье, отличает определенное языческое очарование, но горностаевая шуба смотрится на вас просто потрясающе. Бен говорил, что вы буквально помешались от желания приобрести ее.
– Нет, вы ошибаетесь. На самом деле она мне не понравилась, – безразличным тоном откликнулась Мэлори. – Это Бену захотелось увидеть меня в ней.
– Ради всего святого, не лгите мне! Если вам нравятся красивые вещи, я буду покупать их для вас, но не прикидывайтесь той, кем вы на самом деле не являетесь. Сейчас это для меня невыносимо.
– Когда Бен прислал вам пленки?
– Эта была первой. Он прислал ее мне через два месяца после вашей свадьбы. – Сэбин раздвинул блузку Мэлори и опустил взгляд на ее грудь. – Вы не сопротивляетесь мне. Неужели решили наконец-то вести себя честно?
– Я всегда стараюсь быть честной.
В уголке сознания промелькнула мысль, что она действительно должна сопротивляться. Он был чужим для нее и в то же время… не совсем чужим. Этот мужчина досконально знал ее тело, но не имел представления о том, что делается в ее душе и мыслях. Мэлори почувствовала, что начинает дрожать.
– У меня путается в голове… Бен… Я должна знать про Бена… Про пленки.
– Забудь о нем. Теперь ты принадлежишь мне. – Губы Сэбина прикоснулись к ее шее. – Бен обманул нас обоих.
Настойчивость, звучавшая в его голосе, требовала беспрекословного подчинения и без труда разрушила ту непрочную стену сопротивления, которую пыталась воздвигнуть Мэлори.
Ты принадлежишь мне.
Ты всегда была моей.
В этих словах слышалась несокрушимая уверенность в своей правоте.
– Нет, я любила Бена, – прошептала она.
– Господи, да ведь он продал тебя! – Сэбин расстегнул ее лифчик, а затем одним движением сдернул его вместе с блузкой. – Он и тебя заставил продаваться. – Глаза мужчины были устремлены на ее грудь, освещенную мерцанием телеэкрана, и Мэлори почувствовала, как по его телу пробежала дрожь. – Забавно, – продолжал он, – я почти не вижу тебя в этой темноте, но стоит мне поднять взгляд на экран, и передо мной предстанет каждый дюйм твоего тела. – Он наклонился и стиснул губами сосок Мэлори. – Похоже на сон, правда?
Да, все происходящее было сном. Мэлори с отчаянием утопающей вцепилась в эту мысль. Это не может быть реальностью. Просто еще один эротический сон вперемежку с ночным кошмаром. Сэбин Уайт не может быть до такой степени одержим ею, ведь он ее совершенно не знает. А Бен не мог так подло предать ее. Если ей удастся убедить себя в том, что все это ей только снится, она сможет поверить и в два последних постулата.
Губы Сэбина вновь сомкнулись на соске Мэлори, и женщина резко втянула в себя воздух. В этом прикосновении была сконцентрирована вся взрывная сила Сэбина, и ее будто ударило током, по телу прокатилась жаркая волна.
– Как сладко! – низким, чуть осипшим голосом проговорил Сэбин, продолжая ласкать губами тугой сосок Мэлори. – Тебе нравится?
– Да.
Грудь ее вздымалась и опадала в такт бурному дыханию. Если все это сон, то разве имеет значение, будет она сопротивляться или нет! Тем более что она невероятно устала. Сэбин слишком силен и уверен в себе, а Мэлори уже не была уверена ни в чем.
От губ Сэбина исходил жар, который зажигал и ее. Непроизвольно Мэлори выгнулась, чтобы быть ближе к нему. Его руки сжимали ее тело, затем отпускали и вновь принимались ласкать. Из горла женщины вырвался низкий стон наслаждения. Сэбин поднял голову и заглянул ей в лицо. Ноздри его раздувались, на губах играла довольная улыбка дикаря.
– Я нравлюсь тебе? – Он расстегнул на себе рубашку и прижал ее к своей груди, покрытой густыми курчавыми волосами. – Скажи, что тебе это нравится, – бормотал он, – скажи, как я еще могу сделать тебе приятно. Мне хочется, чтобы ты снова застонала.
Мэлори пылала. Кончики грудей горели, между бедер скопилось что-то горячее и тяжелое. Почему она позволяет ему делать все это? В далеком уголке сознания все еще мерцала мысль: в том, как быстро она капитулировала перед Сэбином, есть что-то странное, не похожее на нее.
Ласки Сэбина стали более настойчивыми, и Мэлори уже не могла думать ни о чем, кроме него и того, что он с ней делает. И все же оставалось еще кое-что, о чем ей предстояло узнать.
– Эти пленки…
На мгновение Сэбин напрягся, а затем на его губах появилась горькая улыбка.
– Вот как, значит, сейчас ты все еще думаешь о пленках? – Пальцы его медленно спускались по обнаженной спине Мэлори. – Рассказать тебе, что я ощущал, получив их? Сначала пришло письмо, в котором Бен просил тридцать тысяч долларов. С его слов выходило, что ты обожаешь дорогие вещи, а он очень хочет сделать тебе приятное. – Сэбин обнял женщину за талию, отклонил назад и легонько прикусил ее левый сосок. – Я послал ему эти деньги. Одному Богу известно, почему я это сделал. Вслед за тем почта принесла первую кассету. Бен писал, что ты чрезвычайно благодарна, и он хочет продемонстрировать, как идет тебе эта шуба. Сэбин принялся расстегивать пуговицу на шелковых брюках Мэлори.
