К вечеру по отрядам разнеслось, что лагерь полон таинственно переодетых. Кого? Переодетых. Таинственно. Зачем еще подробности!
* * *
В кармане Красного Лиса лежал список, озаглавленный им «Черным союзом». В него входили физрук, Черный Фармацевт, вожатый Маломёд и Монахов с Санькой Грошем (оба под знаком вопроса). Впрочем, иногда вождь вычеркивал и вожатого с радистом, и снова вписывал. Один физрук неизменно оставался во главе списка. Из кого он создал свое тайное племя? Да и есть ли оно?
Уж очень насмешливо смотрит Ашот Свисток на апачей, когда они уходят на боевые учения. И еще насмешливее, когда они возвращаются. Может, для другого это незаметно, только Красный Лис внимательно следил за ним после того памятного разговора в кабинете начальника и видел все.
Если у племени появился серьезный противник, Красному Лису не хотелось быть слепым, он должен знать его намерения, связи.
Он хмуро слушал, как его следопыты весело обмениваются своими приключениями в разведке.
Какие вы индейцы? Я поручил вам важное дело. Принесли хоть одно ценное сведение? А? Ни один из вас не выполнил задания.
Мы старались,— обиженно сказал Сломанный Томагавк. Он еще почесывался.
— Ты, Алька, выдающийся дурачок, просто редкий!— оборвал его вождь.— И вы тоже, все! Вам только поручать—кто больше котлет съест или кто дальше плюнет. Враги действуют, а мы ушами хлопаем.
Как отзвук неудавшейся операции утром на палатке появилась записка: «Считаете себя честными, а у меня тапочки пропали». Глупо и оскорбительно.
— Красный Лис, как идет поиск?—спросил Великий советник на совете вождей.
Красный Лис взглянул на него с молчаливым смущением — ищем.
Почему Великий советник ни словом не обмолвится о создании племени, враждебного апачам? Кто в том племени — точно!—что они думают предпринять, кроме писания глупых записок? Да и они ли это пишут? На физрука не похоже.
- Может поручить розыск другому? — сказал один из вождей.
- Совет вождей не решает дважды!— ответил Великий советник.— Ищет Красный Лис!
Впервые у Красного Лиса мелькнуло страшное подозрение. Что ж, он будет искать и найдет.
Он давно уже не старался делать походку или взгляд «по-индейски». Ходи и смотри, как тебе ходится и смотрится. Перед ним стояла более важная задача — он думал и искал ответы.
* * *Когда Олег Гречко жил через пень-колоду — горланил, размахивал руками или цедил слова сквозь зубы, все было понятно — таким уродился, ничего не поделаешь. И вдруг стало непонятно — он молчал. С первосменки Олег приехал с тем же котенком. На линейке стоял правофланговым — в белой рубашке, выглаженных брюках, даже туфли начищенные. Но держался, если можно так сказать, прилично одетым столбом.
- Куда девались прежние эмоции!
Улугбек присматривался к нему, пытаясь понять, что Гречко задумал.
- Олег, ты как назвал котенка?
Как мог назвать Гречко?
- Мордуся,— буркнул он.
—Ничего, и хуже бывает. Я знал одного по имени Белыш, а сам чернее черных чернил. Или вон наш радист... Черный Фармацевт, а сам, как из хлопка сделан. Ты никогда не видел НЛО, Олег? Нет? А знаешь, каких зверей вырезают Великий советник и Ашот Шаман? Ого! Целые ожерелья — козероги скачут, барсы за ними охотятся, а на самом верху орлы парят.
- Покупают, что ли?
- Говорю же, сами вырезают. Хоть раз зайди в кружок, посмотри, какие интересные штуки ребята делают. Ты же любишь животных.
- Слушай, ты что суетишься? Что тебе от меня нужно?
- Помощь нужна,— сказал Улугбек.— Сядь.
Он поведал о необъяснимой монаховской затее с петухами. Устроить бы в палатке засаду... Может, вдвоем?
—Я же не индеец.
—Мы не индейскую, а простую засаду сделаем.
Неожиданное предложение. Для самого Улугбека—неожиданно. Он ничего не сказал соплеменникам, а пЪзвал на помощь Гречко. У него было ощущение, что надо именно так.
На следующее утро, еще до рассвета, они затаились в палатке. Безмолвно просидели до нового солнца. На их глазах на небе высохла последняя звездная капелька.
Монахов не пришел. Он болел.
ОБИДА КРАСНОГО ЛИСА
По лагерю разговоры — принимают в апачи. «Всех?» — оживление. «Ну да, разогнался!.. Нужно, чтобы поручился кто-нибудь из вождей». Бегали за вождями. «Ну поручись за меня!». «А я тебя, что ли, знаю?»
Сделал попытку пройти в апачи Грош. Пришел в кружок к Ашоту Шаману.
- Я тебя в столовой иногда вижу,— сказал тот.— Ты кто такой?
- Я? — Грош -задумался.— Парень.
- Приходи, парень, когда станешь человеком.
С задорной песней пришел к саду седьмой отряд.
Дозорные растерялись и пропустили их. У девочек были бантики на головах, у мальчиков — воинственный блеск в глазах.
— Все как один пришли в индейцы! — гордо сказала вожатая.
У- нас скоро война с гуронами, — сказал Великий советник.
- Готовы сражаться с любым врагом...
- Бинтами запаслись?
- Зачем?—вожатая округлила глаза.
—Раны перевязывать.
Вожатая задумалась.
— А мы тогда придем после войны. — И повелела отряду запеть ту же задорную песню, и увела.
Каждый вождь мог привести на сбор племени двоих новичков. Красный Лис явился с одним Олегом Гречко. Тот шел, не глядя по сторонам, стиснув зубы.
Близко один от другого горели два костра. Новичков провели между кострами и поставили, очищенных огнем, перед ликом Манито. Минуту, не моргая, нужно было смотреть в яростные глаза бога, чтобы неукротимый дух его вошел в их души.
У тотемного столба стоял Ашот Шаман, одетый в кожаную юбочку, разрезанную по бокам. С широкого цветного пояса свисали колокольчики, погремушки, костяные палочки. Неизменный рог в металлической оправе свешивался с шеи.
Ашот Шаман подал знак, ему протянули гитару. Странный сорвался со струн гитары звук, будто из нее вылетел большой шмель.
—Слушайте, молодые, историю нашего племени. Когда-то в вольных прериях стояли вигвамы наших предков. Добр и гостеприимен был народ апачей. Путники радовались, увидев индейское становище. Последней лепешкой и глотком воды делились с ними индейцы. Так было. Но однажды приехала к апачам банда наемных убийц. Притворившись усталыми путниками, они попросились на ночлег. Дремлют кони апачей за вигвамами, спят стрелы в тугих колчанах... О-о-о! — хриплым речитативом пел Ашот Шаман.—Вставайте, апачи, беритесь за томагавки! Садитесь, апачи, на коней!..
...Несколько молодых воинов, отбившись, ушли на быстрых конях в степи. — Ашот Шаман стал насвистывать, и свист, тоже хриплый, так вплетался в странный голос гитары, что и он казался жужжанием. Еще и стук появился — костяшками пальцев по корпусу гитары — все ближе, ближе, ближе бьют о землю копыта горячих коней. Колышется под ветром седая трава ковыль, потрескивая, катятся перекати-поле, скачут волны. — Снова' возродилось племя! Провожает у вигвама старый отец сына: «Вернись живым домой! Конь, привези моего сына живым!» Летит над прериями орел, свистят его крылья: «Вьжь-жж-шш! Вьжь-жж-шш!» Апач кричит орлу: «Здравствуй, орел! Я твой бра-ат!» Не знает молодой воин, что в кустах его ждет белый человек с черными мыслями. Первая пуля из дальнобойной винтовки ударит в апача, а другая в орла. И останутся лежать в прерии вольные братья...
Ашот Шаман тряхнул головой и длинные волосы его разметались, и он весь зазвенел, будто бы металлический.
Где гуляет буйный ветер,
Где койоты глухо воют,
На закате мчится в чащу
Быстроногий вилорог,
Где гадюка пестрой лентой
Нижет кольца за собою —
Там меня похороните,
Там я буду одинок.
Похороните,
Похороните,
Похороните апача в сердце прерий.
Не хороните,
Не хороните,
Не хороните апача в сердце своем.
Тихо было вокруг. И хотя «старые» апачи знали песню наизусть — не раз Ашот Шаман пел ее у вечернего костра — песня заставляла задуматься.
* * *У ворот лагеря стояли автобусы, привезшие родителей. Грянул родительский день. «Гостевые» индейцы встречали родителей у проходной, провожали к саду. Туда же с песнями и речевками пришли младшие отряды.
В саду звучал почти настоящий тамтам, выжженный и выдолбленный Ашотом Шаманом из урюкового пня.
Тамтам издавал резкие сухие звуки. В стороне стоял и высоких медных ножках большой барабан, который аначи брали у лагерных музыкантов в важных случаях.
Вожди совещались, нервничали. Наконец, разошлись каждый к своему роду.
На Великом советнике были мокасины, украшенные белыми иглами дикобраза, старые джинсы с бахромой. С шеи свисало ожерелье — множество маленьких деревянных масок, скрепленных желтой цепью. К поясу прикреплен чехол. Чтобы родители не подумали, что это ерундовая кобура, Великий советник хлопнул по чехлу.
