Завидев приближающегося стратега, Аристодем соскочил с коня, передал поводья одному из гонцов и пошел навстречу остановившейся в нескольких шагах от него колеснице. Телохранители хотели помочь Антигону сойти с колесницы, но он оттолкнул их и с ловкостью юноши спрыгнул на землю.
Аристодем упал перед Антигоном на колени, коснулся лбом земли, поднялся и громким голосом, чтобы слышали все, воскликнул:
– Радуйся, царь Антигон! Птолемей побежден! Кипр наш. Шестнадцать тысяч восемьсот человек взято в плен.
Люди не отрывали глаз от прибывшего и вполголоса разговаривали, передавая услышанное друг другу. Новость была слишком велика.
Антигон обратился к прибывшему голосом человека, привыкшего повелевать:
– Аристодем, ты мне поплатишься за то, что так долго терзал нас. Ты не сразу получишь награду за эту весть! Терпели мы все, потерпишь и ты!..
– Как тебе будет угодно, царь!
Клики ликования пронеслись над толпой, не перестающей повторять:
– Радуйся, царь! Слава тебе, царь! Слава царю Деметрию!..
Отцы и матери хватали Аристодема за руки, целовали их, благодарили за то, что их сыновья остались в живых.
А из дворца уже спешили верные сподвижники Антигона. Среди неумолчного ликования народа они одели на голову стратега царскую диадему, которую Антигон велел лучшим ювелирам изготовить заранее. Тщеславный Антигон с нетерпением ждал своего звездного часа.
Аристодем Милетский торжественно оповестил народ:
– Теперь миром будет править новая династия Антигонов.
Сопровождаемый ликующей толпой Антигон последовал в свой новый дворец.
Едва распахнулись ворота дворца, Антигон зычным голосом закричал:
– Празднуем победу! Накрыть столы, собрать гостей! Музыкантов сюда, певцов, танцовщиц!.. Готовьте немедленно пир!..
Но слуги и рабы и без его приказания знали, что делать. В большом прохладном зале уже всё было готово для пира. Вскоре знатные мужи нового строящегося города Антигонии собрались во дворце, который в этот день стал царским. В центре зала на возвышении был поставлен царский трон из кедрового дерева, отделанный золотом и слоновой костью. Антигон поднялся на возвышение и сел на трон, словно он всю жизнь был царем. На столах светились золотые чаши, кратеры были доверху наполнены виноградным вином, из-под крышек огромных блюд сочился запах жареного мяса, – приправленного душистыми пряными травами. Мужи радовались победе и пили за новые предстоящие битвы. Рассказы Аристодема услаждали слух Антигона, он радовался, что отныне вместе с Деметрием воспарил над всеми знатными полководцами.
– Но вы не думайте, – хвастался Антигон. – У меня не одна диадема, а две – вторая для Деметрия. И ты, Аристодем, завтра же отправишься к сыну и вручить ему от меня царскую диадему.
И снова приказал виночерпиям:
– Полней наливайте чаши! Мы празднуем победу!..
Пьяные голоса восторженно приветствовали слова нового царя.
– Слава царю Антигону! Слава царю Деметрию!
Пир этот скорее напоминал походный, а не такой, какому место в царских палатах. Пьяные голоса, хохот, выкрики сотрясали стены дворца.
В разгар пира Антигон призвал рапсода.
Рапсод запел о Кипрской войне. По приказу нового царя он уже успел сочинить пеан. Все знатные мужи нового царства подпевали рапсоду, были горды собой, полны доброго вина и рвались в новые битвы.
– Надо спешить захватить Египет, не дать Птолемею опомниться. Если он опередит нас и успеет соединиться с Селевком, своим самым надежным и сильным союзником, никто из нас не сможет ощутить себя в безопасности. Они набросятся на нас как гиены на падаль, будут рвать на куски.
– Нам необходимо остановить их на берегах Египта, – ответил Антигону нестройный хор пьяных голосов.
Антигон уже чувствовал себя на коне, в гуще сражения. Он вскочил с трона и громовым голосом обратился ко всем пирующим:
– Птолемей накопил много добра в своем гнезде в Александрии, и каждый из вас получит жирную долю добычи.
Военачальники были пьяны и слушали Антигона так, как если бы к ним с призывом обратился сам Арес – бог войны.
Лишь на рассвете все разошлись по своим палаткам. Домов в устье Оронта было еще совсем мало. А кто был не в состоянии уйти, уснули прямо в пиршественном зале за столами. Были и такие, кто свалился на каменный пол около очага.
Только Антигон не мог всю ночь уснуть. Он почувствовал себя настолько могущественным, что даже Александр казался ему менее великим, чем он и Деметрий.
Антигон принадлежал к тем людям, которые, оглядываясь на пройденный путь, готовы приписать только своей ловкости блестящие результаты, достигнутые не только им, но и сподвижниками.
Ранним утром Антигон разбудил Аристодема и приказал немедленно возвращаться на Кипр к Деметрию и передать ему золотую царскую диадему.
– Отныне и я, и Деметрий – цари!.. И вся держава Александра снова будет единой, и мы будем ее правителями. Так решили боги. И еще, Аристодем, напомни сыну мои слова: «Главное в битве – удержать победу!»
Через несколько дней улицы Саламина были срочно расчищены от завалов, украшены цветами, и город приобрел торжественный праздничный вид по случаю восшествия на престол нового царя – Деметрия.
В городе приостановились все дела, и даже рабы-носильщики не носили тяжестей. Все население высыпало на площади и улицы, толпилось вокруг царского дворца, окруженного плотным кольцом воинов. Много воинов Деметрия вольным строем ходили по городу, прислушиваясь к разговорам жителей.
Среди шума и песен праздничной толпы многочисленные разносчики разносили корзины с хлебом, амфоры и кожаные меха с вином. Угощали всех даром.
Праздник начался с самого раннего утра.
Люди переговаривались между собой.
– Да будет благословенно правление царя Деметрия и царя Антигона!..
– Вспомните, как Птолемей уничтожил весь род царя Никокла!.. Какая жестокость!..
– Звери и те добрее!..
– Деметрий освободил Афины от кровожадного Кассандра! Теперь нас от Птолемея!..
Но многие придерживались иного мнения:
– Не прошло и нескольких дней, а народ уже забыл про Птолемея и его добрые дела!..
– Да, плохое помнится дольше!..
– Все сразу забыли, что Никокл предал Птолемея, вступил в сговор с Антигоном…
Солнце осветило город, когда открылись ворота царского дворца, и царь Деметрий в золотой диадеме, подаренной ему отцом, появился на улице, окруженный телохранителями и знатными гостями.
Накануне, на вечернем пиру, Деметрий выпил много вина, но короткий сон взбодрил, освежил его. Он вышел из дворца веселый, красивый, в белоснежных праздничных одеждах. Деметрий шел, высоко подняв голову. Большие, смело раскрытые глаза смотрели на окружающих его людей уверенно и строго.
Толпа радостно приветствовала его:
– Слава царю Деметрию! – многоголосым эхом неслось над улицами города.
По заполненным народом улицам раздавались голоса глашатаев, объявлявших о том, что царь Деметрий направляется в театр, чтобы приветствовать всех граждан острова и чтобы все спешили занимать места.
Деметрий решил идти в театр пешком, по дороге он приветливо разговаривал с жителями города, и это сразу расположило к нему многие сердца.
Несметные толпы народа переполнили улицы Саламина, ведущие к театру. И всюду на виду был царь Деметрий, веселый, царственно спокойный.
Вскоре граждане города заполнили каменные скамьи амфитеатра и устремили внимательные взгляды на орхестру, окруженную рослыми воинами.
Но вот затрубили трубы и показался Деметрий. Он сошел по пологому спуску на орхестру, остановился, сделал многозначительную паузу и наконец заговорил:
– Царь Деметрий приветствует вас, граждане Кипра!
– Слава царю Деметрию!
– Сами боги одобряют его воцарение!.. – ответил нестройными голосами амфитеатр.
Воины Деметрия зорко следили за настроением среди публики. На глазах многих женщин, держащих на руках детей, были слезы, – ведь их мужья до сих пор не вернулись домой. Что-то с ними будет? Рабство?.. Или?..
– Агамемнон за десять лет взял варварский город, а мои воины всего за несколько дней победили могущественного Птолемея, захватили его считавшийся непобедимым флот, намного превосходящий флот Антигонов.
Голос Деметрия с каждой фразой становился высокомернее:
– Боги, как вы знаете, дают успех тому, кто смел душою и умен!..
Публика, за немногими исключениями, согласно выражала одобрение.
– С приходом к власти династии Антигонов Кипр станет самым процветающим островом. Большинство пленных из гарнизонов кипрских городов скоро вернутся домой, и я приму их к себе на службу.
Тысячеголосый хор голосов радостно приветствовал нового царя.
Красноречие, обаяние, умение льстить и покорять сердца было дано Деметрию богами. Он говорил сейчас жителям покоренного острова все, что им было приятно слышать. Ему ведь же жалко слов, если они приносят преданность людей, еще вчера преданных другому правителю.
