Неужели я схожу с ума? Или все это действительно происходит? Если дело не во мне, и если отмести всю чертовщину, то остается одно. Нечто, вызывающее галлюцинации. Какой-то не имеющий запаха, испаряющийся состав, витающий в воздухе? Возможно, стоит сузить круг «подозреваемых»? Откинуть кажущееся зловещим зеркало, тарелки с ядовитыми растениями в узорах и оставить только книгу. Очевидно, что она — очаг, подогревающий мистицизм. Лежит себе скромненько, испуская ядовитые пары, сказывающиеся на нервной системе! Но как тогда быть с заверениями Ракушки? Или она, сидевшая рядом, тоже надышалась? Могут быть видения одними и теми же и направленными на один объект?
В общем, я уже не знала, что и думать. Пятилась, пятилась, пока не оказалась в спальне. Повернувшись к балкону, вскрикнула, остолбенев от страха. На веревке раскачивалось отстиранное полотно, а чья-то волосатая рука держалась за переплетения решетки, ограждавшей балкон. Вторая такая же лапа ухватила висящую мешковину и стянула ее вниз, начав усиленно протаскивать между витыми прутьями. Следом мелькнул серый кончик, и мешковина исчезла в темноте, оставив испуганно дрожащую веревку.
Я скакнула к включателю, зажгла люстру и выбежала на балкон, увидев улепетывающего вдоль дома бомжа, часто слонявшегося у мусорных баков. Снова, второй раз за сутки, я воззвала к гордости моего матерщинника деда и на подкашивающихся ногах дошла до кухни. Вынесло этого убогого бомжа! И надо было ему стащить именно эту тряпку! Что подумают соседи? Зачем я разрезала веревки, сняла с зеркала мешок? Не буду же я им объяснять, что его пометил пес, а потом стащил бомж? Насплетничают Марье Сергеевне, нажалуются на домовничавшую у нее особу, больную нездоровым любопытством, беспардонно ковырявшуюся в чужих вещах! Больше не представится возможности пожить отдельно от родителей! Стыдоба.
Добив оставшуюся валерьянку, подтянув трясущиеся поджилки, я вернулась в зал и поспешно включила свет. Потом смело подошла к зеркалу, взяла полотенце и снова накрыла соседское пугало. Посмотрев на притаившуюся книжку, сгребла ее и заперлась в спальне. Я вовсе не собиралась читать! Вру, это я и намеревалась сделать, боясь в том признаться.
Она может окончательно свести меня с ума, — уверяла я себя, протягивая к ней руку. — Она разрушит до основания мою пошатнувшуюся психику! Я становлюсь зависимой! От нее не закодируешься! Все, ничего не могу с собой поделать! Нет сил устоять. Хотя бы одну страничку. На пять минут. Я сумею остановиться. Всего один раз, последний, а завтра выкину ее в мусорный бак, сожгу, изорву, утоплю в унитазе. Но сейчас…
Я поставила будильник, что запиликает через пять минут, перевернула книжку…
… и меня не стало.
Странствующий рыцарь бился с соперником на ристалище за возможность повидать знатную даму, тайно присутствующую среди зрителей. Удар копья в треугольный щит, и копье с треском сломано. На белом единороге, нарисованном на щите, — маленькая трещинка, похожая на вертлявую змейку.
Тайная встреча под покровом ночи. Зеленые глаза под сеткой вуали, черные кольца вьющихся волос, завлекающая улыбка. Нерешительное, заманивающее прикосновение рук. Ярко-красный гривилат куки, приколотый к кайме бархатного платья. Два фужера с бордовым вином в белых пальцах. Рыцарь, не зная, что грудь дамы таит в себе его смерть, бросает взгляд на вырез ее наряда. Женщина отворачивается и незаметно вытаскивает из корсета хрустальный сосуд. Роняет из него несколько капель в один фужер и, медленно поворачиваясь, протягивает его рыцарю.
Его безликая спутница, предчувствуя беду, бежит по разветвлениям коридоров, путается, не знает, где искать попавшего в западню возлюбленного. На каменных стенах полотна: на белом фоне изогнувший тулово черный лев. Худшее, что может быть!
«Она ведьма, — шепчет встревоженное пламя свечей. — Тебе ее не одолеть. Что ты есть по сравнению с ней? Она убьет вас обоих».
«Я найду тебя, — обещает несчастная спутница рыцаря. — Я не дам тебя погубить. Вино! Оно отравлено! Остановись!»
Она поспешно врывается в потайную залу, вызывая на себя поворот головы рыцаря, собирается крикнуть, но…
Твою мать! Долбанный, распроклятый будильник! Очнувшись от жужжания и громкого пиликанья, я с трудом сдержалась, чтобы не швырнуть его об стену. Вот, блин, на самом интересном месте! Мне хотелось наплевать на собственную установку лимита, но я все же не дала себе сорваться. Толкнув между страницами обертку от жвачки, я бросила книгу на прикроватную тумбочку и едва не раздавила кнопку, отключая бьющийся будильник. Какое-то время меня одолевала одышка. Словно сама носилась по коридорам! И ревность такая забурлила в жилах! Так хотелось охаять отравительницу!
— Олух! — высказалась я вслух, адресуя негодование рыцарю. — Идиот! Кому ты поверил? Ну кому? Она же Черная Львица! В их планы не входит твоя жизнь!
Разрази меня гром! Я уже говорю сама с собой. И злюсь, возмущаюсь, будто все это происходит наяву. Я вру себе, как безнадежный наркоман. У меня не хватит воли, чтобы избавиться от этой заразы. Может, все прекратится, когда я дочитаю книгу до последней точки? Или я ищу предлог продолжить это, что никак не назовешь чтением?
Вспомнив, что не поставила в холодильник свое кулинарное новшество, не накормила Пешку и до сих пор не полила цветы, я решила не откладывать дела на потом. К тому же, от валерьянки потянуло в сон, а спать еще рано. Опять проснусь среди ночи, и все мысли будут ТАМ.
Пока проводила несложные манипуляции, решила завтра наведаться к Алику. Отнесу ему эту чертову книгу. Возможно, он поможет мне разобраться в происходящем. Да, он не особо тактично выпер меня и дал понять, что я лезу не в свое дело. Да, он явно разочарован и обескуражен моим поведением, но я переступлю через эти мелочи. Сделаю вид, что ничего и не было. Будто он и не представал передо мной пауком-наблюдателем, а я даже мысли не допускала, что он мог быть замешан в темных делишках.
Он вроде бы учился на фармацевта? Проходил практику на каком-то заводе? Кто-то говорил, что он немного разбирается в живописи. Или в составах красок? Или в растворителях? С чем он там обычно химичит-то? Как же я, оказывается, мало о нем знаю. Все настолько поверхностно и окутано туманом. Раньше меня совершенно не интересовало, где он бывал и что делал. Всегда давала понять, что мне скучны разговоры о паяльниках, каких-то там платах, сплавах, клеммах. Пресекала в зародыше все его начинающиеся в этом направлении разговоры. А еще туда же — знаю его как облупленного!
Едва не заснув со щеткой во рту, я, наконец, покончила с наведением лоска и, шагнув в коридор, собралась отправиться в спальню. Остановилась возле зала, и сонливость с меня разом слетела. Я увидела полотенце, снова лежащее на полу. Знаю, что прижала его к стене рамой зеркала, и оно не могло упасть само. Или мне это мерещится? Я все еще под действием прочитанного? Нужно подойти и потрогать. Если это — очередное видение, то я ощупаю голый пол.
Я включила ночник и минут пять преодолевала несчастные два метра. Добралась, опустилась на корточки и потянулась к полотенцу, наблюдая за своим отражением. Полотенце действительно лежало на полу и казалось неестественно холодным. Ну не может зеркало само оголяться! Тогда как объяснить, что полотенце оказалось на полу второй раз?
Снова как следует приткнув края, подергав и удостоверившись, что ничего само не свалится, я отправилась в спальню и вскоре заснула.
ГЛАВА 2
Неприлично проспав, я скоренько выгуляла Пешку, выпила чашку кофе и позвонила Алику. Судя по медлительности и хрипотце голоса, крот только проснулся.
— Ничего, если я сейчас подойду? У меня к тебе одно важное дело. Возможно, ты сможешь мне помочь. Это, конечно не срочно, но лучше встретиться как можно скорее!
Я специально говорила много и быстро, чтобы не дать ему очухаться. Спросонья он обычно заметно тормозил.
— Давай через полчаса, ладно? — услышала я, наконец, ответ, после которого женский голос вяло поинтересовался: — Кто это в такую рань, Али?
— Буду через час, — сказала я и положила трубку, чтобы еще больше не смущать нашего робкого парня.
Надо же, никогда бы не подумала, что он встречается с какой-то кралей. Так вот, в чем дело! Он пытался столь поспешно вытурить меня из своего подвала, потому что должна была придти его баба. И могла не так понять мое нахождение в его холостяцкой берлоге. Если честно, я настолько привыкла, что он ни с кем не встречается, что перестала воспринимать его как парня. Да уж, начал курить, привел какую-то зазнобу. Можно сказать, пустился во все тяжкие. И это наш примерный крот?
Заметив время, я положила книгу в сумку и отправилась в путь. Солнце едва взошло, а жарило уже вовсю. Спасал только прохладный ветерок и сырая тень плакучих ив. В запасе от обещанного часа оставалось двадцать минут, когда я была в трех шагах от дома Алика. Меня покалывали нервозность, нерешительность, сомнения. После вчерашнего встречаться с очкариком не очень-то хотелось. К тому же, опасалась, что и его затянет, если он возьмется обследовать книгу на возможное содержание в страницах специфического состава. Какого-нибудь глюко-дуратысама-натрия. И все же посчитала, что других вариантов докопаться хотя бы до подобия истины, у меня нет. И, возможно, не представится. Это если, конечно, Алик окажется в состоянии помочь мне в этом деле.
