долго о чудном месте, в каком они с мужем живут, и приглашала в гости. Павел подтвердил приглашение, правда, многозначительно добавив при этом: «Если будет желание…» Я приблизительно знал те места, о которых они говорили, но желания посетить моих новых друзей после вчерашнего не испытывал. Однако я поблагодарил их и обещал приехать, если выйдет возможность.
Мы простились на вокзале. Павел и Надя должны были идти на пригородный вокзал на электричку, я направился к трамвайной остановке. Мы еще раз пожали друг другу руки, Надя вновь напомнила мне об обещании посетить их, я поблагодарил и простился, намереваясь никогда с этой парой не встречаться.
Если бы так все и кончилось, лучше не стоило бы и желать. Но, к сожалению, история только начиналась. Прожив в городе около месяца, я однажды вечером поймал себя на том, что думаю о Наде. Как только я себя поймал на малом, сразу же поймал и на большем: я понял, что каждый день — вот уже почти месяц — думаю о ней. И тогда уже открылась настоящая истина: я понял, что меня неудержимо тянет к этой странной девушке, и что я не сегодня-завтра отправлюсь к ней…
Я пробовал отговорить себя. Я твердил, расхаживая по комнате, что моя знакомая — не в себе, и неблагородно ухудшать ее состояние. Не помогло. Даже наоборот: то, что она не в себе, придавало особую (согласен, не очень хорошую) прелесть девушке в моих глазах. Тогда я вспомнил, что она замужем, и муж ее — весьма достойный человек. Опровержение последовало сразу: не достойный, а глупый; неужто нормальный муж повел бы себя так, как Павел, поймав на месте преступления соблазнителя своей жены? Да и могла бы жена при нормальном муже запросто вешаться на шею первому встречному? Не-ет, — возражал я, — что-то здесь неладно…
Подобным же образом я опроверг еще много здравых возражений своей совести. О, если б я прислушался тогда хоть к одному из них! Если бы не охватило меня поистине гибельное безумие!.. До сих пор, когда я вспоминаю эту историю, меня словно окатывает ледяной водой. Верно говорили древние: кого боги захотят погубить — лишат разума.
Однако судьба в то время была всерьез против меня. Моя совесть не была еще окончательно побеждена, когда я получил странное письмо от Павла. Вот оно.
«Дорогой Саша!
Не удивляйтесь неожиданному письму. По вашей редкостной фамилии немного труда составило отыскать ваш адрес в справочном бюро. Что же касается автора данного письма, то хочу напомнить, что мы с вами немного знакомы. Надеюсь, вы помните меня и мою жену (поезд, около месяца назад). Жена моя приглашала вас в гости, вы обещали, но, как я понял тогда, не собирались выполнить обещание. Поверьте, я вам очень благодарен. Вы — честный и благородный человек. И именно поэтому я обращаюсь к вам. Обстоятельства наши складываются не очень хорошо, и потому я вынужден просить вас приехать к нам, потому что на Михалыча надежда плоха. Поверьте, я не стал бы тревожить вас, если бы причины были не столь серьезными. Речь идет больше, чем о жизни и смерти. Надеюсь, вы успеете. Если не застанете меня — обращайтесь к Михалычу. Я ему все объясню. На самый крайний случай — к данному письму прилагается игла. Она серебряная. Вбейте ее кому-нибудь в пятку.
С уважением и надеждой, Павел».
«Не с уважением и надеждой, а с Надеждой и приветом» — подумал я, прочитав это письмо. С приветом несомненным. Игла из письма была чуть больше той, какую именуют «цыганской».
Я с раздражением крутил ее двумя пальцами. Вот не было печали, сама пришла. По мнению этого безумца, я сейчас же выбегу на улицу и начну тыкать этой иголкой в пятки всем встречным!
«А еще говорил, что жена у него ненормальная. А сам-то…» И здесь мне стало страшно. Страшно за мою Наденьку. Я представил: сумасшедший Павел, стакнувшийся с каким-то другим сумасшедшим (Михалыч), — и несчастная женщина. Что они могут сделать с ней?..
Я бросился собирать вещи. Через полчаса электричка уже увозила меня из города. Мне казалось, что она еле плетется. Я не находил себе места, беспрестанно курил и все вспоминал Павла. Как я еще в поезде не догадался, что он сумасшедший! Где были мои глаза!
Но потом я еще раз перечитал письмо Павла… и немного поостыл. Я мчался вызволять женщину из рук сумасшедшего, однако этот сумасшедший сам просил меня приехать! Причем незамедлительно. Я как-то упустил это обстоятельство при первом чтении. Меня сбили с толку последние, явно безумные, строки. Что-то здесь было не так. Может, безумие накатывает на Павла временами, и он, зная это, просит меня приехать и — если что — защитить от него жену? Но тогда причем здесь игла? Не может человек быть в начале письма нормальным, а через несколько строк — уже сумасшедшим. Тогда что же случилось?..
Яснее письмо после нового прочтении не стало, но, однако, на меня все же снизошло спокойствие. Это было нездоровое спокойствие человека, понимающего, что он не может предотвратить неотвратимое… Речь шла о чем-то таком, чего я не учитывал в своих размышлениях. И мне оставалось только ехать дальше и надеяться, что все разъяснится на месте.
От электрички до поселка нужно было идти около километра. Я немного знал эти места. Здесь, у излучины реки, некогда стояло крупное село. Однако за годы народной власти село пришло в упадок, жители разбрелись, и некоторое время на этом перекрестном месте ничего не было. Причина упадка проста: вся дрянь, которую несла вода с городских заводов, оседала здесь, на ближайшей к городу излучине. Понятно, что это прекрасное место становилось год от года все менее прекрасным, и люди начали оставлять его. Впрочем, с этим селом была связана еще какая-то темная история, — кажется, довольно давняя, но, в любом случае, село «прекратило быть».
