- Ева-01 еще ни разу...
Тут Акаги поняла, что сболтнула лишнего и замолчала.
- Та-а-ак... - я навострил уши. - А поподробнее можно?
Рицко вздохнула.
- Подобное уже происходило. За две недели до твоего прибытия, во время пробного запуска, вышла из-под контроля Ева-00. Тогда серьезно пострадала пилот Аянами.
- Что конкретно произошло? Что было причиной? - я не давал Акаги ни единого шанса задать свои вопросы. Тем более что данная информация действительно могла быть полезной.
- Причиной могло стать нестабильное эмоциональное состояние пилота, - голос Акаги звучал как-то неуверенно.
Я тут же ухватился за эту фразу.
- Что-то вроде того, что было со мной?
- Возможно в твоем случае это действительно имело место быть. Но Аянами... С ней подобное просто не могло произойти.
На последней фразе в глазах Акаги на мгновенье появился какой-то недобрый огонек. Появился и сразу исчез. Но я заметил. Заметил и запомнил.
- Почему? - живо поинтересовался я.
- У пилота Аянами не могло быть нестабильного эмоционального состояния. В принципе.
Лицо Акаги Рицко было спокойно. Я бы даже сказал - слишком спокойно. А вот глаза на этом лице нравились мне все меньше и меньше.
Где-то глубоко внутри я начинал чувствовать зарождающуюся ярость.
"Интересная реакция".
Изображаю недоумение.
- Почему не могло? Что она - не человек что ли?
При этих словах Рицко бросила на меня быстрый взгляд, но что он обозначал, я так и не понял.
- Оставим эту тему, - Акаги демонстративно посмотрела на часы. - И вообще пора закругляться. Мне еще отчет писать.
Я все понял и направился к выходу.
- Завтра в 9:00 у тебя синхротесты. Постарайся на этот раз не опоздать.
Я молча кивнул и вышел.
"Можно сказать, что беседа удалась".
***
Кабинет доктора Акаги. 15:27.
Рицко сидела на своем стуле и нервно курила.
"Блин, весь в отца пошел. И как с ним Мисато живет?"
Еще одна нервная затяжка.
"А ведь чуть не прокололась. "Что она - не человек что ли?" Нисколько она не человек!"
Рицко докурила сигарету и плотно затушила окурок об дно пепельницы.
"С сыном пообщалась? Теперь на доклад к отцу. Хорошо хоть к нему лично идти не нужно".
С такой ободряющей мыслью Рицко набирала на телефоне номер командующего.
***
Вечер того же дня. Квартира Мисато.
- Ну и как все прошло? - Мисато распирало любопытство.
- Как и следовало ожидать, - я пожал плечами. - Мое здоровье вполне позволяет мне пилотировать Еву. Завтра синхротесты.
- Да я не об этом! Как тебе удалось выбить из командующего такую зарплату?
Я помолчал.
- Не знаю. Слишком легко.
И не желая заострять внимание Мисато на этой теме быстро задал свой вопрос.
- Мисато, в этом городе есть школа?
- Есть, - ей явно понравилось мое стремление к учебе. - И со следующей недели ты будешь в нее ходить. А с чего такое рвение?
- Привычка не оставлять себе свободного времени.
***
Икари Синдзи.
Понедельник - день тяжелый. Аксиома, которую в той или иной форме усвоил каждый. Вот только степень тяжести этого дня зависит от нас самих. От нашей готовности встретить новый день. Я готовился основательно.
Завтрак на стол. Разбудить Мисато. Быстро и плотно поесть. Школьную форму я так и не приобрел, поэтому пойду в чем приехал. Хотя правильней будет сказать, что я не стал приобретать школьную форму, чтобы ходить в повседневной одежде. Арматура в правом рукаве куртки - на месте. Недавно приобретенный навороченный смартфон (никогда не знаешь какая функция пригодится, а какая нет) - в джинсы. Туда же карточку "NERV" - вместо документов. Набор флешек - во внутренний карман куртки. К первому дню в новой школе считаю себя готовым. Чуть не забыл! Взять носовой платок!
Мисато подбросила меня до школы (хочу заметить, что поездки с ней неплохо закаляют нервную систему...) и с дымом из-под колес умчалась в "NERV". Я осмотрел школу. "Надо зайти к директору и узнать куда меня определили", - выдало сознание план действий на ближайшее время. Я зашел внутрь.
Меня определили в класс 4-А.
... Шел второй урок. Урок новейшей истории. Старый подслеповатый преподаватель нудным и монотонным голосом гундел что-то о Втором Ударе. Я делал вид, что слушаю. На самом деле голова была забита другим, а точнее другой. Аянами Рей. Вот уж не думал, что встречу ее в этом классе! Пять дней назад она и двигаться-то не могла. Кстати как она?
Я обернулся и посмотрел на нее.
Бинтов на ней меньше не стало. Гипс тоже присутствовал. Единственным открытым глазом она смотрела куда-то перед собой.
Я отвернулся. Мне было больно. Не физически - такую боль я терпел с легкостью. Больно было душе - а это не в пример хуже. Словно какая-то сила выворачивала меня наизнанку, одновременно сжимая голову и сердце.
"Фигня какая-то. Почему мне так плохо? Может именно это называется сочувствием? Или жалостью?"
Я не мог сказать точно. Как-то не приходилось мне за свою жизнь испытывать эти эмоции. Не к кому было их испытывать. Хотя я и знал, как они проявляются при разговоре. Мог даже их имитировать.
"Ладно. Условимся, что это нормально. Пусть это будет... сочувствие".
Прозвенел звонок.
"Надо поговорить с ней".
Я уже собирался встать, как перед моей партой остановились две девчонки, разглядывающие меня с нездоровым любопытством.
- Эй, Икари! - сказала одна из них. - Есть минутка?
"Даже не представилась. Ладно, будешь "Брюнеткой" - по цвету волос".
Вторая не дала мне ответить и задала свой вопрос.
- Чего это тебя сюда переводят, когда все отсюда эвакуируются? - вторая тоже не подумала представиться (Правильно. А зачем?).
"Блондинка".
- Так значит этот слух - правда? - она же.
- Какой? - разговор вызывал сонливость.
"Щас спросят, а не пилот ли я".
- Хватит строить из себя дурака! - "Брюнетка" выглядела раздраженной. - Слух, что ты - пилот робота!
"Любопытно. Разговаривает со мной так, будто я обязан ей отвечать. А точнее - отчитываться перед ней. Ни манер, ни такта. Пуп Земли, блин".
- Нет, - коротко ответил я и, отодвинув девчонок в сторону, направился к Рей. Мне было наплевать, что после моего разговора с ней все и так узнают правду. Главное, чтобы сейчас не мешали.
- Здравствуй, Рей, - как и в первый раз, мой голос прозвучал ненормально тихо. - Как ты себя чувствуешь?
Рей молчала. Смотрела в окно. Присев на стул рядом с ее партой, я тоже молчал. Смотрел на нее.
Наконец она повернула ко мне голову.
- Почему ты спрашиваешь?
В ее голосе не было ни удивления, ни любопытства, ни каких-либо других эмоций. Даже сам вопрос прозвучал так, что о том, что это вопрос можно было догадаться только по смыслу.
- Пять дней назад ты и двигаться не могла, - теперь в моем голосе слышалось сочувствие. - А сейчас ты уже ходишь на занятия.
"А теперь, внимание, вопрос".
- Почему ты не в больнице или дома?
На этот раз ответ прозвучал незамедлительно.
"Важно. Отметить".
- Потому что я должна ходить в школу и мое состояние это позволяет, - ее голос по-прежнему тих и невыразителен.
"Как все просто, да? Ничего не напоминает?" - прозвучал ехидный голос в моем сознании.
"Напоминает. Заткнись".
Голос умолк. Он никогда не говорил помногу. И всегда говорил по делу.
- И еще, Рей... - я сосредоточился. "Вопрос последний, он же главный". - Почему ты пыталась управлять Евангелионом и сражаться с Ангелом? Ведь в твоем состоянии это была бы верная смерть?
Ответ вновь прозвучал незамедлительно.
- Потому что мне приказали.
Вот и все. Главный ответ. "Почему ты была готова умереть?" - "Мне приказали".
Никаких возвышенных целей (типа того же спасения мира) или даже банального "Это моя работа". Просто приказали. И все. Она отвечает: "Есть" и идет умирать. Глупо. Бессмысленно. По приказу.
Я поднялся со стула. На душе было пусто и холодно.
- Поправляйся скорее, Рей.
Я не успел отойти, как неожиданно за спиной раздался голос Аянами.
- Почему ты согласился пилотировать Евангелион?
Я остановился.
Почему? Как сказать ей? Из жалости? Жалости к ней? Нет. Я прекрасно помнил свои чувства в тот момент. Жалости там не было. Чего я хотел? Того, чтобы у нее была нормальная жизнь? Как ей об этом сказать? А ведь уже ясно, что она на меня не похожа. Нет. У нее все намного хуже. Настолько, что она сама этого не понимает.
Класс следил за нами, затаив дыхание. Я не обращал на них внимания. Аянами Рей - тоже.
Наконец я нашел приемлемую форму ответа.
- Чтобы ты жила.
Я сел за свою парту. Боль из души ушла, оставив после себя какую-то непонятную грусть.
"Да. Именно так. Чтобы жила. Жила полноценной счастливой жизнью. А не существовала, как сейчас. И не выживала, пытаясь удержать свой разум от окончательного распада, как я".
