образ из головы. Это нехорошо. Я звучу, как возбужденный подросток, а ведь я еще не дошла до этого. После нескольких минут избиения себя за реакцию моего тела на него, подхожу к сумке и расстегиваю молнию, вынимая свои вещи.
Когда начинаю складывать одежду, которую буду хранить в комоде, меня останавливает стон.
Становится все громче и громче, пока я не понимаю, что он доносится из комнаты Гриффина. Либо он протащил девушку в свою комнату за те несколько минут, что я была в своей, либо он включает порно на полную громкость. Это не то, на что я подписывалась.
— Гриффин! — кричу я, стуча кулаками по его двери после пятнадцати долгих минут чрезмерно громкого порно, доносящегося из его комнаты.
Если бы я не беспокоилась о том, что застану его за мастурбацией или глубоко погруженным в какую-нибудь пляжную крошку, я бы ворвалась в комнату еще десять минут назад.
Проходит еще пять минут, а он до сих пор не открывает дверь, поэтому сдаюсь и решаю посидеть на кухне до возвращения Габриэля. Я могу попросить его выделить мне другую комнату. Никак не могу жить в комнате рядом с этим придурком.
Едва не спотыкаюсь на последних трех ступеньках лестницы, когда мои глаза встречаются с глазами Гриффина в другом конце комнаты. Он сидит на кухонной стойке в белой футболке и ест из баночки мороженое. Ухмыляется, глядя на шок и неверие на моем лице.
Горячая злость вновь вспыхивает в ответ на эту глупую сексуальную ухмылку, и я медленно закрываю рот, сходя с последней ступеньки.
— Ты не просто так крутишь порно в своей спальне?
Я топаю к нему, сжимая руки в кулаки.
Ухмылка не сходит с его лица, когда он набирает ложкой мороженое и отправляет его в рот.
Опускаю взгляд на баночку и замечаю, что вкус — мятная шоколадная крошка. Гадость. Конечно, он ест эту гадость. Все знают, что «Карамельный хруст» — лучший вкус мороженого.
— Что-то не так с мятно шоколадной крошкой? — спрашивает он, изучая мое выражение лица отвращения.
— Да, оно отвратительное. Ты собираешься ответить на мой вопрос?
— Держу пари, ты любишь ванильное, — говорит Гриффин, опускает ложку обратно в баночку и кладет ее рядом с собой, спрыгивая со столешницы так, что оказывается передо мной.
— Прости? — спрашиваю я, возмущаясь.
— В этом нет ничего плохого, — его ухмылка постепенно исчезает. — Я тоже люблю ваниль.
— Знаешь что, я не собираюсь продолжать этот разговор, — мои щеки пылают, когда я оказываюсь прижата к углу столешницы. — Объясни, зачем ты включил порно.
— Я слышал, это помогает с фэн-шуем, — говорит он, задумчиво постукивая себя по подбородку и пожимает плечами.
— Это не может быть реальной жизнью, — практически шепчу я, закрывая глаза и прижимаю кончики пальцев к вискам.
Такой человек не может существовать, а тем более быть профессиональным серфером. Этого не может быть.
У меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как его руки касаются моих бедер. Мои глаза распахиваются, дыхание сбивается, когда я понимаю, что он зажал меня между стойкой и своим твердым телом, а его руки лежат по обе стороны от меня на краю стойки.
— Ты уверена, что сможешь вынести жизнь в этом доме? Обещаю, я здесь наименее раздражающий.
Его дыхание щекочет мне лицо, когда я смотрю ему в глаза, не в силах отвести взгляд.
Он потрясающе красив, а то, как его белая футболка обтягивает тело, должно быть запрещено.
Мой взгляд неторопливо путешествует от безупречного лица вниз по округлым плечам и останавливается на венах вдоль рук. Кто бы мог подумать, что такая простая вещь может заставить мои соски стать твердыми, а дыхание — похожим на одышку.
— Мои глаза здесь, солнышко.
Его голос выводит меня из транса, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть, что он ухмыляется, глядя на меня.
Должно быть, его эго выросло, пока он наблюдал за тем, как я практически пускаю слюни по венам.
Отталкиваю его и обхожу без единого слова, решив, что этот разговор не стоит такого напряжения ума.
Открываю холодильник и изучаю полки, уставленные таким количеством продуктов разных цветов, что они кажутся мне почти подавляющими. Быстро хватаю все ингредиенты, необходимые для приготовления фруктового салата, и раскладываю их по мискам.
Убрав ингредиенты, я забираю свою миску и поворачиваюсь к острову, обнаруживая, что Гриффин уже перебрался туда, а мороженого нигде не видно.
Он рассеянно листает свой телефон, и я неохотно убеждаю себя сесть рядом с ним, изо всех сил стараясь сделать вид, что его там нет.
Меньше всего ожидаю, что он протянет руку и схватится за край моей миски, подтаскивая ее к себе, но именно это он и делает.
Я в шокированном молчании наблюдаю, как он подносит мою вилку ко рту и поглощает мой фруктовый салат прямо у меня на глазах, ни разу не подняв глаз от своего телефона.
— Не может быть, чтобы это произошло, — пищу я в недоумении, наблюдая, как он отправляет в рот последний кусочек, а затем возвращает вилку в миску и подвигает ее ко мне.
Я смотрю на пустую миску, чувствуя, как во мне закипает разочарование. Хлопнуть дверью перед моим носом — это одно, включить порно на полную громкость, чтобы вывести меня из себя, — другое, но это было недопустимо. Как будто всаживая нож поглубже, мой желудок голодно урчит.
— О, мне так жаль, — саркастически говорит он, прикладывая руку к груди в притворном шоке. — Я не знал, что ты собираешься съесть такой ужасный салат.
Дважды моргаю и, не говоря ни слова, встаю и возвращаюсь в спальню, захлопывая за собой дверь. Достаю телефон из сумки и звоню Габриэлю, как и должна была сделать раньше.
— Элиана, ты нормально добралась до дома? — первое, что он говорит.
— Привет, Габриэль, да, добралась, — я делаю паузу. — Спасибо, что организовал поездку и заплатил за нее.
— С удовольствием. Ты уже освоилась в своей комнате, да? Мне жаль, что я не смог поприветствовать тебя в твой первый день. Надеюсь, Гриффин провел для тебя экскурсию.
— Именно поэтому я тебя и позвонила, — говорю я, садясь на кровать и скрещивая ноги перед собой.
Порно в комнате Гриффина затихает, но я стараюсь не обращать внимания на подозрение, что это потому, что он подслушивает мой звонок через тонкие стены спальни.
— Есть ли в этом доме еще какая-нибудь комната, куда я могу перебраться?
Я ковыряюсь в свободной нитке на кофте.
— К сожалению, нет, ты заняла последнюю. А что,
