— Я не знаю никакой Бетти! — умоляюще заорал мужчина. — Я знаю Матильду, Зиглинду, Алексу, и Брунвель! Брунвель работает секретаршей у моего знакомого фабриканта!
— А, так еще и Брунвель есть! Ты отвратительный, подлый развратник! Ты хуже артанца!
Волчонку понравилась эта женщина. Но, подумал он, кто такая эта Бетти? Наверное, мужчина действительно не знает никакой Бетти, а женщина просто на него зла. Ведь он, Волчонок, тоже не составлял никаких заговоров против Великого Князя, и даже не знал, как Великий Князь выглядит, а его все время обвиняли.
Вспомнив об обидах, он решительно зашагал дальше.
— Смотри, ребенка напугала! — крикнул мужчина.
— Тебе-то что, — закричала женщина, — если, конечно, это не твой сын от Бетти!
— Ты дура и сволочь! — закричал мужчина, теряясь, не зная, что еще закричать.
У одного из увеселительных заведений с маленьким уютным входом собралась небольшая толпа. Волчонок услышал звуки лютни и перешел проезжую часть, едва не угодив под колесо мчавшейся мимо пестро раскрашенной кареты.
Прислонившись к стене и закатывая глаза, лютник перебирал струны, напевая приятным тенором песню, сочиненную известным песенником несколько лет назад. Изначально песня была патриотической и воспевала реку Астаф.
Го-го-го-го, ступенчатые гребни!
Го-го-го-го, ступенчатые гребни!
Го-го-го-го, ступенчатые гребни!
Глядят на нас зеленоваты блестки!
Совсем недавно, в исполнении фрондирующих уличных певцов, слова песни приобрели новый, неожиданный смысл. Подразумевалась странная прическа и мрачный взгляд любимца и защитника простых людей Фалкона. Публика восхищенно слушала.
Певец, оказывается, несмотря на кажущуюся окулярную отстраненность, следил за событиями. И когда в тридцати шагах, на углу, появилась группа охранников порядка в бело-голубых плащах, он пение свое немедленно прекратил и заиграл веселую, задорную мелодию на одной струне. Публика разошлась, бросив ему в лежащую рядом широкополую шляпу несколько монет. Волчонок снова пересек проезжую часть и зашагал по центральной аллее дальше.
Через два квартала слева по ходу показался Храм Доброго Сердца. Волчонок много раз видел его снаружи, но никогда не бывал внутри. Раз уж я на долгие годы покидаю этот город, подумал он, надо зайти и посмотреть, чего там. Вдруг интересно.
Огромная тяжелая двойная дверь храма оказалась незапертой. С натугой Волчонок отворил створку и скользнул внутрь. Дверь, снабженная пружиной, затворилась за ним сама.
Первое помещение было большим и темным. В следующем, центральном, помещении горели масляные светильники. Размеры зала поражали воображение. В зале никого не было. На всякий случай Волчонок снял башмаки. Медленно, озираясь, приглядываясь к высоким сводам, к поддерживающим своды кряжистым колоннам, с рядам скамеек по бокам, он двигался по главному проходу к ярко освещенному алтарю. На полпути он понял, что он в храме не один. У самого алтаря суетился одетый в длинное, белое с золотом, жрец, или, на местном жаргоне, священник. Волчонок не заметил его раньше потому, что неправильно оценил расстояние от входа до алтаря. Священник казался, по сравнению с окружающей обстановкой, совсем маленьким.
Волчонка окликнули шепотом справа.
— Эй!
Он вздрогнул, отскочил, и повернулся. Это была женщина.
— Иди сюда, — так же шепотом.
Он подошел. Кивком головы она предложила ему сесть рядом с собой. Держась за спинку передней скамьи, он скользнул и сел, держа одной рукой башмаки.
— Поставь башмаки на пол, — шепнула женщина.
Он послушался. Она улыбалась. Он рассмотрел ее внимательно. Жизнь женщины несомненно клонилась уже к старости, о чем свидетельствовало наличие небольшой но вполне оформившейся груди и взрослого, хоть и приятного, запаха кожи, смешанного с запахом духов. Лицо у женщины было некрасивое и доброе. Волчонку женщина очень понравилась.
— Я не буду тебя спрашивать, что ты здесь делаешь в такое время, — сказала женщина очень тихо. — Если, конечно, ты сам не захочешь рассказать. Как тебя зовут?
Волчонок мотнул головой.
— Правильно, — сказала женщина. — Имена в данном случае не имеют никакого значения. Мы здесь в этот час, потому что мы оба по-своему напуганы и несчастны, и пришли просить помощи у Бога.
— У какого бога? — неожиданно спросил Волчонок. Он и сам удивился. Он знал, что умеет говорить, но не думал, что это будет так легко после двухлетнего перерыва.
— У Создателя. В школе этому больше не учат, да? Бог един, но у него есть разные ипостаси. Формы. Понимаешь?
— Нет.
— Возможно, ты слишком мал еще. Поймешь когда-нибудь. Но ты сюда пришел. — Она покачала головой. — Наверное, тебе хуже, чем мне. Детские трагедии сильнее взрослых, просто у детей крепче нервы. Дети многое могут перенести. Тебе сколько лет?
— Не знаю.
— Ну, перестань. Честно, сколько?
— Девять.
— Да. А мне восемнадцать. Я намного старше тебя.
— Да, я заметил сразу, ты очень старая, — убежденно сказал Волчонок. — Это хорошо. Ты не расстраивайся.
Женщина хихикнула, глаза ее заискрились.
— Хочешь, я расскажу тебе о своем горе? — спросила она почти весело.
— А это интересно? — спросил он с сомнением.
— Наверное. Не знаю. Только ты потом никому не говори, ладно? А то будет еще хуже.
— Ладно, рассказывай, что ж с тобой поделаешь, — согласился Волчонок.
Женщина чуть не рассмеялась.
— Хорошо, — сказала она. — Я вышла замуж за человека, который меня не любит. И который меня сторонится. Твой папа любит твою маму?
— Мой папа далеко, — сказал Волчонок. — Очень, очень далеко. И мама тоже очень далеко, но она женщина и мало понимает.
Собеседница прыснула, зажмурила глаза, прижала кулак ко рту, и плечи ее заходили вверх и вниз. Она опустила лоб на спинку передней скамьи.
— Что ты ржешь, — сказал Волчонок. — Я не вру.
Плечи женщины заходили вверх и вниз быстрее, чем раньше. Затем она взяла себя в руки. Лицо у нее в свете масляных светильников было теперь красное, а глаза сияли.
— Ладно, — сказала она. — Так вот. Не любит он меня. А я его люблю. Наверное. Я теперь и сама не знаю. Я была очень наивная, когда выходила за него за муж.
— Целовались небось? — спросил Волчонок. — Фу. Гадость какая.
— Почему же гадость, — обиделась вдруг женщина. — Женщины, когда любят, всегда целуются с мужчинами. — Она поразмыслила над тем, что только что сказала и хихикнула, поспешно прикрывая рот рукой. — Ну так вот. Я думала, что он меня полюбит, когда пройдет какое-то время. А он — нет. Он очень слабохарактерный и капризный. Но очень добрый. В первую брачную ночь он подарил мне ребенка. Во всяком случае, так думают все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
