Иногда они это делали.
Сражение за самку было всегда. После она выбирала того, кто больше всех произвел на нее впечатление своей красотой и сноровкой. Первая любовница Вэйна выбрала его, даже при том, что он проиграл борьбу, потому что ей понравилась страсть, которую он проявил, пробуя выиграть ее.
Как только выбор был сделан, волчица снимала одежду и предлагала себя победителю. Самец мог тут же пригвоздить ее и весь остаток ночи доказывать свою стойкость и силу. Самка потратила бы всю ночь, испытывая его. Она могла бы пробовать сбросить его с себя или из себя, а он должен был не допустить этого. Если он устанет до наступления утра или до того, как она будет полностью пресыщена, его место займет другой.
Было величайшим позором не понравиться волчице, когда она звала второго.
Вэйн не опозорился ни разу.
И он никогда не был с женщиной, похожей на Брайд. Такой, которая не кусалась и не царапалась, требуя от него удовольствия. Что-то внутри него наслаждалось подобной редкостью.
Ее добротой.
Приятно было получить отсрочку смертного приговора в жизни, которой правили насилие и кровавые войны за территории. Или почувствовать нежное прикосновение любовницы.
Его человеческая половина страстно желала этого.
Она жаждала ее.
Брайд прикусила нижнюю губу, когда Вэйн слегка раздвинул ее ноги, дыханием опалив бедра. Он закрыл глаза и прижался к бедру головой, как будто рад был просто находиться рядом с нею. От нежности этого поступка в ее горле образовался ком.
Погладив его колючую щеку, она позволила себе еще чуть-чуть согреться теплом мужчины. Он игриво прикусил ее пальцы.
Она улыбалась ему, пока он еще больше раздвигал ей ноги и потом прижался к ней ртом. Брайд зашипела от удовольствия, ноги ослабли.
Она чуть было не упала. Он упивался ею. Его действия нельзя было назвать никаким другим словом. Он облизывал и дразнил ее до тех пор, пока голова у нее не закружилась, и когда она кончила, оргазм был сильным и неистовым. Брайд вскрикнула, от его прикосновения тело выворачивалось наизнанку.
Вэйн зарычал при звуках ее удовольствия и попробовал его на вкус. Как все мужчины его рода, он гордился ее оргазмом. Не было ничего слаще криков оргазма любовницы, слаще знания того, что самец удовлетворил свою самку.
Медленно прокладывая дорожку из поцелуев вверх по ее телу, он снова встал на ноги. Она посмотрела вверх на него, в янтарных глубинах сиял свет благоговения. Он взял ее руку и приложил к своему пульсирующему члену.
Брайд сглотнула и запустила ладонь глубоко в деним. Короткие кудрявые волоски дразнили ее пальцы, она нашла то, что искала. Он низко зарычал, словно дикое животное, когда ее ладошка обвила его длинную твердость. Этот мужчина был огромен и уже влажен от напряжения.
Он обнял ладонями ее лицо и неистово целовал, пока ее рука ласкала его. Тело раскалилось при мысли, что его твердый член будет глубоко внутри нее.
Оторвавшись от нее, он быстро сбросив ботинки. Брайд затаила дыхание, когда он потянулся к ширинке и расстегнул ее.
В страстно-онемелом ошеломлении она смотрела, как он сдвинул джинсы вниз, и впервые показался ей во всем величии.
У него нет нижнего белья!
Нет никого сексуальнее мужчины, который имеет смелость ничего не носить под одеждой. С другой стороны, не могло быть вообще никого сексуальнее, чем мужчина стоявший перед нею.
Он был сильным и требовательным. Диким. И заставлял ее неудержимо дрожать.
Отбросив джинсы в угол, он отодвинул ее от стены. Брайд порадовалась, что ее примерочная больше, чем в большинстве случаев. Она была спроектирована так, чтобы хватало места женщине с детской прогулочной коляской. И это дает им достаточно места для маневра.
Вэйн зашел ей за спину. Она наблюдала за ним в зеркале. Он был выше на целую голову, и его кривая голодная усмешка окончательно погубила ее.
– Вы так красивы, – произнес он низким страстным голосом.
Она никогда не ощущала себя такой, избегая смотреть на себя в зеркалах. Но их отражение в трех зеркальных стенах было жутко эротичным зрелищем.
Отбросив волосы с ее шеи, он прикусил чувствительную плоть там. Его язык двигался по бусинам ожерелья. Ладони подхватили ее груди снизу, потом одна рука потянулась к темно-рыжему треугольнику волос между ее ногами.
Каким-то образом они медленно опустились на пол. Она не поняла, как ему удалось сделать это, не размыкая объятий. Этот человек невероятно силен. Она прислонилась спиной к его телу, оно было горячим и колючим. Мужским.
Его язык кружился вокруг ее ушка, потом скользнул внутрь и он вошел в нее сзади. Брайд вскрикнула от удовольствия, чувствуя, как он наполняет ее.
Он поднял голову так, чтобы видеть ее лицо и толкнулся глубже.
Брайд не могла ни говорить, ни думать. Удовольствие ошеломило ее. Она могла только наблюдать, как он занимается с нею любовью. Смотреть, как его рука ласкает ее в ритме с сильными толчками.
Вэйн снова зарычал от ощущения ее влажного, гостеприимного тела. Оно было мягче, чем у волчицы. Рожденные бойцами, они были мускулистыми и жесткими. Волчица попыталась бы укусить его. Она царапала бы его руку, требуя дать ей еще больше удовольствия. Требуя от него двигаться быстрее и сильнее, пока она снова не кончит.
Но не Брайд.
Она не требовала, когда он неторопливо двигался, проникая в нее медленными и легкими толчками. Она не пыталась сбросить его. Вместо этого она прижималась спиной к его груди и издавала потрясающие звуки удовольствия с каждым его проникновением. Она отдавала себя ему полностью.
Поступая так, она доверилась ему…
Он никогда не испытывал ничего подобного.
Ему пришлось провести много месяцев в мечтах о том, какой она будет в его объятиях. Теперь он знал.
Она была изумительна.
Потянувшись через голову, Брайд запустила руку в его волосы, прижимаясь к нему ближе.
– О, Вэйн, – выдохнула она, потершись щекой о его щеку.
Он почувствовал, как растут его силы, поцеловал ее и ускорил движение пальцев. Она дернулась и застонала. Он почувствовал, что становится еще больше. Волк в нем рычал от удовольствия. Он выл, чувствуя ее горячее, влажное тело, сжимающееся вокруг него.
И как всегда, это вызвало прилив магических сил. Секс всегда заряжал его породу, делая их более сильными.
Более опасными.
Она накрыла его руки ладонями, вытягиваясь от каждого его удара, и этот вид заставил еще сильнее грохотать его сердце. Тело Вэйна сотрясала энергия. Она искрилась и танцевала в нем, отчего он стал совершенно необузданным.
