Например, он медленно поворачивается ко мне лицом.
– Какого хрена ты здесь делаешь? - Его голос низкий, взгляд острый.
– Я хожу сюда, - говорю я, задыхаясь.
– Какого хрена ты делаешь, - парирует он, отстраняясь от меня. Как будто, если он подойдет еще ближе, я могу заразить его чумой.
Я ненавижу его. Но меня тоже тянет к нему. Притяжение есть, оно притягивает меня ближе, и мне интересно, чувствует ли он это тоже.
– Я зачислена, - говорю я, хватая свой рюкзак и убирая свои вещи. – Нравится тебе это или нет.
Он свирепо смотрит на меня.
Я тоже так думаю.
Наконец он заговаривает первым.
– Хорошее падение. Приземляться вот так на колени, должно быть, было больно. ‐ Он ухмыляется. – Хотя я уверен, что ты привыкла стоять на коленях.
Его оскорбление режет меня, как нож, разрезая на части. – Пошел ты, - говорю я, поднимаясь на ноги.
Уит тоже встает, преграждая мне путь. Он гораздо более грозен, чем был более трех лет назад. Выше. Шире. Сильнее. Но я отказываюсь позволять ему пугать меня.
– Я уверен, тебе бы понравилось, если бы я трахнул тебя, - говорит он низким и насмешливым голосом. Я не знаю, как учитель не слышит, но мужчина, должно быть, ничего не замечает. – Ты дешевая шлюха, как и твоя мать.
Я уворачиваюсь от него в последнюю секунду и убегаю, не оглядываясь назад. Я слышу, как его смех преследует меня всю дорогу по коридору, и только когда я полностью выхожу из здания, я понимаю, что это только в моей голове.
Моих мыслях.
Наполненных его смехом. Напоминая мне, что да, я дочь своей матери.
Ничего, кроме дешевой шлюхи.
4 глава
Саммер
Первые две недели в школе проходят почти так же. Я изучаю свое расписание, пытаюсь понять своих учителей и то, чего они от меня хотят. Каждый вечер я делаю домашнее задание, хотя это не слишком сложно. Они всегда облегчают нам программу в начале семестра. В каждой школе всегда так. У меня еще не появились друзья. Ходят слухи, что Уит нарочно подставил мне подножку в первый день занятий, из-за чего у них возникли всевозможные вопросы. Кроме того, люди были свидетелями нашей неприятной маленькой дискуссии после окончания занятий в тот понедельник, и медленно, но верно я стала изгоем в школе.
Никто не будет со мной разговаривать. На всех них намордники "Ланкастер". Я не видела Сильви с того первого дня в библиотеке, так что я даже не могу рассчитывать на ее дружбу. Как будто я стала призраком, и никто меня не видит.
Я должна была знать, что это произойдет. В тот момент, когда я узнала, что Уит учится тут, я поняла, что мой шанс провести полунормальный выпускной год был упущен. На второй день занятий он понял, что я учусь с ним в классе английского языка с отличием, но я отказалась оглядываться на него. Он свирепо посмотрел в мою сторону, как только вошел в класс, всегда опаздывая, с этим беспечным отношением "Мне плевать на Фигероа".
Я уверена, что весь персонал этой школы ненавидит его до глубины души.
Его ядовитые слова обо мне медленно, но верно разрушали мою репутацию. Понемногу. До такой степени, что люди буквально глумились, проходя мимо меня по коридорам. Те самые девушки, с которыми я тусовалась за обедом в свой первый день, теперь притворяются, что не видят меня. Или они задевают меня плечом в общежитии, как это сделала Кейтлин несколько дней назад.
Как будто он пытается выгнать меня отсюда, но я отказываюсь уходить. За обедом он сидит в обеденном зале или на улице, всегда в окружении девушек. Всегда в сопровождении одних и тех же трех парней. Чед, Эллиот и Спенсер, такие же старшеклассники, как и мы, из известных семей, но не таких известных, как семья Уита. Я удивлена, что у дьявола есть друзья, но я полагаю, что вы становитесь дьяволом, обладая убедительной личностью и обаянием.
Звучит так, как сказала бы моя мама.
Я не рассказываю ей, что происходит и определенно не говорю ей об Уите и о том, что он делает. Она думает, что в школе все идет хорошо, и я справляюсь. Если бы я сказала ей, что у меня была ссора с Уитом, она бы связалась с его отцом. И тогда пришлось бы чертовски дорого заплатить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И заплатила бы я.
Поэтому я молчу. Я пересела назад на уроке американского правительства, так что я больше не сижу прямо за ним. Я привыкла проводить свои обеды в библиотеке. Я делаю все свои домашние задания там, так как сразу после этого у меня есть урок. Ночью я беру немного еды из столовой и отношу ее к себе в комнату. Я принимаю душ, читаю, смотрю что-нибудь на нетфликсе или занимаюсь чем нибудь еще. Каждый мой день проходит одинаково. Скучно.
В одиночестве.
Если я притворяюсь, что меня не существует, значит, меня нет. К концу второй недели занятий кажется, что Уит уже забыл обо мне, что наполняет меня тихим чувством облегчения.
Но я не спешу расслабляться. Я не полностью ему доверяю. Возможно, у него есть тайный план.
Однако то, что он так близко, вызывает у меня любопытство. Я иногда наблюдаю за ним во время обедов, когда оказываюсь в обеденном зале на несколько минут. Как он разговаривает с девушками, и как они заискивают перед ним, как будто он знаменитость. Мои уши напрягаются на наших совместных занятиях, и когда учитель обращается к нему, он всегда дает правильный ответ.
Он умен.
Но также опасен.
Все к нему подлизываются: учителя, персонал и каждый студент. Но когда ваша фамилия и герб указаны на школе, то это не удивительно. Единственные, кого, похоже, не впечатляет его статус, - это трое его друзей, хотя они относятся к нему со спокойным почтением, которое дает ему понять, что он главный.
Девушки отчаянно пытаются привлечь его внимание, что вызывает жалость.
Они жалки.
Я отношусь к нему почти так же, как он относится ко мне — я отказываюсь с ним разговаривать. Он назвал меня шлюхой. Ничего не изменилось. Он ненавидит меня.
Я ненавижу его.
Я наблюдаю за ним. Сейчас последний урок. Пятница. Он на одно место впереди и слева от меня, прямо в поле моего зрения. Он постукивает карандашом по краю стола в постоянном ритме, который раздражает. Я свирепо смотрю на него.
Он даже не смотрит в мою сторону.
Его волосы падают на лоб, губы изогнуты в едва заметной улыбке. Однако на его лице нет ни капельки счастья. Только резкие линии и темные тени. Но, Боже, у него такое красивое лицо. Холодное и прекрасное, как у статуй в садах кампуса.
Учитель включает видео и выключает свет, единственным источником света является телевизор с большим экраном. Видео о текущих событиях, рассказывающее о состоянии мира и нашем печальном будущем, и я сразу же перестаю обращать на него внимание.
Я и так достаточно подавлена.
В тот момент, когда мистер Стейн покидает наш класс, атмосфера меняется. Все вытаскивают телефоны и начинают говорить.
Я рисую каракули на пустой странице своего блокнота, наклоняя голову так, чтоб мои волосы закрывали лицо. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел. Я пишу свое имя большими буквами и рисую вокруг него цветы.
Затем я пишу имя Уита. И окружаю его маленькими дьявольскими мордочками с длинными и очень острыми рожками.
– Ты действительно так думаешь обо мне?
У меня вырывается вздох, когда я слышу его знакомый низкий голос, и я захлопываю свой блокнот, поднимая голову, чтобы увидеть Уита, сидящего прямо рядом со мной. Он каким-то образом проскользнул на место позади себя и бесшумно придвинул парту к моей. Как я могла не заметить это?
– Ты думаешь, я дьявол? - продолжает он, когда я все еще ничего не сказала.
Я отворачиваюсь от него, желая, чтобы он оставил меня в покое.
Но при этом желая, чтобы он продолжал говорить со мной.
– Полагаю, я превратил твою жизнь в сущий ад, - небрежно бросает он, как будто мы ведем легкую беседу.
Но я по прежнему молчу.
– Я думал, ты уже превратилась в плачущее месиво, так как я настроил всех против тебя, - продолжает он. – Но ты оказалась сильнее, чем я думал.
