Это отвратительно. Он самый большой хулиган в этой школе, но ему и пальцем не нужно шевелить. Он просто заставляет всех остальных выполнять его приказы и обращаться со мной как с абсолютным дерьмом.
Обед только начался, и я направляюсь в обеденный зал. Ни одна другая девушка в этой комнате не бросает сочувственных взглядов или шепчет "Привет". Все они считают меня врагом. Младшеклассники боятся общаться со мной из-за страха, что с ними тоже будут плохо обращаться. У меня здесь нет союзников. Даже Сильви полностью исчезла. Я не видела ее в кампусе последние шесть недель, с первого дня учебы.
Я пробираюсь к очереди, рассматривая готовые бутерброды в холодильнике. Я должна взять один. Я могу съесть половину сейчас, а остальное оставлю на ужин. Таким образом, мне не придется покидать свою комнату до конца дня.
Жалко, но это правда. Моя комната - моя единственная передышка. Это место, где я провожу большую часть своего времени, за исключением тех случаев, когда я выхожу ранним вечером и бегаю трусцой по тропинкам, ведущим к океану. Администрация уже предупредила девушек, чтобы они не выходили на улицу после пяти. Солнце садится все раньше и раньше, леса, окружающие пляж, темнеют, и они не хотят, чтобы с нами что-нибудь случилось.
Я бросаю вызов этому правилу. Со мной так ужасно обращаются в школьные часы, что вечернее время - мое единственное прибежище, и я не позволю им отнять его у меня. Это единственный момент, когда я чувствую себя по-настоящему умиротворенной, слушая музыку в своих наушниках, теряясь в ритме своих ног, стучащих по земле. До недавнего времени я никогда не понимала кайфа бегуна. Теперь я чувствую, что гоняюсь за этим чувством при каждом удобном случае.
Я беру сэндвич, маленький пакетик чипсов и воду, и становлюсь в очередь. Они обсуждают меня, но никто не обращается непосредственно ко мне.
– Я слышала, что она встречается с парнями после отбоя, - шепчет девушка своим друзьям, которые стоят позади меня.
– Какими парнями?
– Уит. Эллиот. Спенсер и Чед, - говорит девушка. – Она проводит их тайком в свою комнату
– Верно, потому что у нее одноместная комната, и ей не с кем иметь дело.
– Уит - тот, у кого люкс. Я слышала, они все встречаются в его комнате, - говорит кто-то еще.
Они говорят обо мне.
– Неважно. Все, что я знаю, это то, что они трахают ее по очереди. Или ее трахает один, в то время как другому она делает минет. Как будто это одна гигантская оргия, прямо из порно. Фу. - Все они неловко смеются. – Это так отвратительно.
Гнев закручивается спиралью у меня внутри, но я подавляю его. Они могут говорить все, что хотят. Я знаю, что это неправда.
– Я слышала, что она постоянно сосет у отца Уита. Так она платит за свое обучение, - говорит одна из других девушек.
– Отвратительно! Он старый человек.
– Ничего удивительного какая мать, такая и дочь.
Я делаю шаг вперед, проглатывая свои слова. Кассирша тянет целую вечность, болтая со всеми о пустяках, на ее лице сияет огромная улыбка. Разве она не может просто делать свою работу и поддерживать линию в движении?
– Оооо, может быть, они делят ее. Может быть, у них секс втроем с отцом Уита, - визжит еще одна из девушек, прямо перед тем, как все начинают смеяться.
Я больше не могу этого выносить.
Обернувшись, я свирепо смотрю на них. Они знали, что я все это время стояла за ними, вот почему они сказали все в первую очередь, но они не ожидали, что я отреагирую. Обычно я никогда этого не делаю. Это первый раз, когда я публично защищаю себя.
Их смех медленно затихает, и они смотрят на меня в ответ, ожидая.
– Вы все отвратительны, - говорю я.
– По крайней мере, я не трахаюсь с чьим-то папочкой, чтобы сохранить свое место в этой школе, - насмехается одна из них. Она красивая, но подлая, как змея. Одна из прихвостней Уита.
– По крайней мере, я не пускаю слюни на член Уита Ланкастера, отчаянно желая попробовать его на вкус, - бросаю я ей в ответ.
– Ты сука, - огрызается она.
– А ты бессердечная пизда, которая носит слишком много косметики, - бросаю я ей в ответ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она ахает. Как и ее друзья. Внезапно над нами появляется тень, и я с трудом сглатываю, опуская голову, чтобы увидеть блестящие черные туфли, стоящие прямо рядом с моими поцарапанными мокасинами.
– Мисс Сэвидж, - говорит директор Мэтьюз. – Пройдемте со мной в мой кабинет, пожалуйста.
Я таращусь на него, затем указываю на девочек. – Но что насчет них?
– Что насчет них? - повторяет он, его брови взлетают вверх.
– Они начали это. Они плохо отзывались обо мне, я просто пытаюсь защититься...
Мой голос затихает, и я плотно сжимаю губы. Мои аргументы бессмысленны.
Никто меня не слушает. Никого это не волнует.
– В этой школе проблемы не решаются обзывательствами, особенно такими грубыми, например как то, что я только что услышал от тебя. - Он подходит ближе, его пальцы сжимаются вокруг моего плеча. – И я действительно слышал, как ты это сказала. Так что пойдем со мной, пожалуйста.
– А как насчет моего обеда? - слабо спрашиваю я. Я беспорядочно складываю вещи обратно на ближайшую полку.
– Думаю, сегодня ты его пропустишь, - радостно говорит он, разворачивая меня и выводя из столовой.
Я слышу, как девушки заливаются смехом, когда я ухожу. Мы выходим из здания, и я смотрю направо, замечая Уита, стоящего со своими приспешниками, его взгляд направлен только на меня, когда он смотрит, как я иду с директором в его кабинет, как преступник, которого ведут в камеру смертников.
Такая чушь.
Как только мы оказываемся в кабинете Мэтьюза, он закрывает и запирает дверь, затем прислоняется к передней части своего стола. Я сижу в кресле прямо перед ним, и он так близко, что я чувствую, как его штанины касаются моих коленей. Я пытаюсь отпрянуть назад, но это бесполезно.
Он в моем личном пузыре, и я никак не могу избежать его.
– Почему ты назвала мисс Атертон пиздой?
Это слово сорвалось с его губ так легко, что я на мгновение растерялась.
– Она назвала меня сукой.
– Поэтому вы решили, что будет нормально обозвать ее в ответ. - Его тон невыносимо ровный.
– Она говорила обо мне ужасные вещи. Они все говорили.
Он приподнимает бровь. – Например?
Я отказываюсь повторять эти истории. Достаточно того, что он мог подслушать.
– Обвиняет меня в том, что я занимаюсь... вульгарными вещами с некоторыми мальчиками в кампусе.
– Ты занимаешься вульгарными вещами с некоторыми мальчиками в кампусе? - спрашивает он, скрещивая руки перед собой.
Я замолкаю от его обвиняющего тона. Он мне не верит.
– Конечно, нет. Все меня ненавидят.
– И все же они все говорят о тебе, так что я предполагаю, что некоторым из них ты нравишься. Скорее всего, какому нибудь мальчику.
Когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, я обнаруживаю, что он уже изучает меня, его взгляд опускается на подол моей юбки, где та лежит на верхней части моих бедер. Протянув руку, я натягиваю ее, стараясь прикрыть как можно больше кожи.
– Я уже видел, как такое случалось раньше, мисс Сэвидж. Девочка, подвергшаяся остракизму со стороны своих сверстников. Начинают распространяться слухи. Большинство из них преувеличены, но в них всегда есть доля правды.
Он наклоняется вперед, придвигаясь ближе, и я отшатываюсь.
– Мальчики тоже меня ненавидят, - шепчу я. – Они все меня ненавидят.
Он изучает меня, его взгляд блуждает, изучая меня. Я смотрю в ответ, не съеживаясь под его пристальным взглядом. Мне нечего скрывать. Здесь я не ошибаюсь. Мое единственное преступление - это то, что я назвала пизду пиздой.
Она это заслужила.
– Если мы найдем каких-нибудь мальчиков в твоей комнате в общежитии, тебя исключат, - говорит он, его слова смертельно серьезны. – После отбоя в твоей комнате не будет никаких развлечений с противоположным полом.
Он говорит это так, как будто я уже это делала.
