– Всего лишь два вопроса, возникшие в связи с состоянием Ричарда Эбернети; и еще я собирался попросить вас подписать кое-какие документы.
– Мы получим деньги сразу или неизвестно когда? – спросила Розамунд.
– Боюсь, что закон склонен к проволочкам, – ответил мистер Энтуисл.
– Но мы ведь можем получить аванс, верно? – Розамунд выглядела встревоженной. – Майкл говорил, что можем. Для нас это очень важно из-за пьесы.
– Нет никакой спешки, – любезно промолвил Майкл. – Нам только нужно решить, браться за постановку или нет.
– Думаю, не составит труда выдать авансом необходимую вам сумму, – сказал адвокат.
– Тогда все в порядке. – Розамунд облегченно вздохнула и, подумав, добавила: – А тетя Кора оставила какие-нибудь деньги?
– Очень мало. Она завещала их вашей кузине Сьюзен.
– Почему именно Сьюзен? И сколько там денег?
– Несколько сотен фунтов и кое-какая мебель.
– Хорошая?
– Нет, – ответил адвокат. Интерес Розамунд сразу же пропал.
– Все это очень странно, – промолвила она. – Сначала Кора после похорон неожиданно заявляет, что дядю Ричарда убили, а на следующий день убивают ее саму. Странно, не так ли?
Последовало неловкое молчание, прежде чем мистер Энтуисл спокойно отозвался:
– Да, это в самом деле очень странно…
Мистер Энтуисл внимательно рассматривал Сьюзен Бэнкс, склонившуюся над столом и что-то оживленно говорившую.
В ней отсутствовала красота Розамунд. Но ее лицо было по-своему привлекательным, и эта привлекательность, по мнению адвоката, заключалась в его живости. Складка полных алых губ и очертания фигуры были в высшей степени женственными. Тем не менее Сьюзен напоминала адвокату своего дядю, Ричарда Эбернети, формой головы, линиями подбородка, глубоко сидящими задумчивыми глазами. В ней ощущались свойственные Ричарду энергия, практичность и проницательность. Из трех представителей младшего поколения семьи только она казалась сделанной из того же металла, на котором были воздвигнуты все достижения Эбернети. Чувствовал ли Ричард в своей племяннице родственную душу? Мистер Энтуисл в этом не сомневался. Ричард всегда умел разбираться в людях. Сьюзен обладала именно теми качествами, которые ему требовались. И все же Ричард Эбернети никак не выделил ее в своем завещании. Не доверяя, как полагал адвокат, Джорджу, обойдя вниманием красивую, но недалекую Розамунд, мог ли он не найти в Сьюзен то, что искал, – свое подобие?
Если нет, значит, причина заключалась в ее муже…
Взгляд мистера Энтуисла скользнул над плечом Сьюзен туда, где стоял Грегори Бэнкс, рассеянно затачивая карандаш.
Худой, бледный и невзрачный молодой человек с волосами рыжевато-песочного оттенка находился в такой густой тени яркой личности Сьюзен, что охарактеризовать его было крайне сложно. Ничто в нем не привлекало особого внимания – очевидно, симпатичный, услужливый парень; мистер «да», как теперь говорят. Но это описание не казалось удовлетворительным. В подчеркнутой ненавязчивости Грегори Бэнкса ощущалось нечто смутно тревожное. Он казался совсем неподходящей парой для Сьюзен – и тем не менее она настояла на браке с ним, преодолев все возражения. Почему? Что она в нем нашла?
«Даже сейчас, после шести месяцев брака, она по-прежнему без ума от этого парня», – подумал мистер Энтуисл. Он отлично знал все признаки. Через фирму «Боллард, Энтуисл, Энтуисл и Боллард» проходило великое множество жен с матримониальными проблемами. Жен, безумно влюбленных в равнодушных к ним и ничем не привлекательных мужей. Жен, которым наскучили их обаятельные и безупречные супруги. Что именно каждая женщина находит в том или ином мужчине? Ответ на этот вопрос лежал за пределами среднего человеческого интеллекта. Но очень часто умные во всех прочих отношениях женщины оказывались законченными идиотками в том, что касалось мужчин. Сьюзен, думал адвокат, была одной из них. Для нее весь мир вращался вокруг Грега. А это было чревато многими опасностями.
– Это просто позор! – с возмущением говорила Сьюзен. – Помните женщину, которую убили в Йоркшире в прошлом году? Полиция так никого и не арестовала. А старуха, которую прикончили ломом в кондитерской лавке? Они задержали одного человека, а потом отпустили его!
– Нужны доказательства, дорогая моя, – заметил мистер Энтуисл.
Сьюзен не обратила на него внимания.
– А та медсестра, которую убили топором, как тетю Кору!
– Вы прямо ходячая энциклопедия подобных преступлений, Сьюзен, – мягко произнес адвокат.
– Естественно, такие вещи запоминаешь, а когда кого-то из твоей семьи убивают таким же способом, то кажется, будто по сельской местности бродит полно людей, вламывающихся в дома и нападающих на одиноких женщин, – а полиция и ухом не ведет!
Мистер Энтуисл покачал головой:
– Вы недооцениваете полицию, Сьюзен. Там работают очень терпеливые, толковые и упорные люди. Если о деле не упоминают в газетах, это еще не означает, что оно закрыто.
– И все же каждый год сотни преступлений остаются нераскрытыми.
– Сотни? – с сомнением переспросил мистер Энтуисл. – Определенное количество – да. Но во многих случаях полиция знает, кто совершил преступление, хотя и не располагает достаточными доказательствами для обвинения.
– Я этому не верю, – заявила Сьюзен. – Если известно, кто преступник, всегда можно раздобыть доказательства.
– Любопытно… – задумчиво промолвил мистер Энтуисл.
– А у них есть хоть какие-нибудь предположения, кто мог убить тетю Кору?
– Трудно сказать. Насколько я знаю, нет. Но они едва ли стали бы сообщать мне об этом. К тому же прошло слишком мало времени – не забывайте, что убийство произошло только позавчера.
– Это должен быть преступник определенного типа, – размышляла вслух Сьюзен. – Жестокий, возможно, немного сумасшедший – отставной солдат или бывший заключенный. Чтобы вот так убить топором…
Мистер Энтуисл насмешливо поднял брови и продекламировал:
Лиззи Борден топоромПапу зарубила.Тот же трюк она потомС мамой повторила.
Сьюзен рассердилась:
– Кора не жила со своими родственниками – если только вы не имеете в виду компаньонку. К тому же Лиззи Борден оправдали. Никому точно не известно, убила ли она отца и мачеху.
– Стишок, безусловно, клеветнический, – согласился мистер Энтуисл.
– Вы хотите сказать, что это сделала компаньонка? Кора оставила ей что-нибудь?
– Недорогую аметистовую брошь и несколько набросков рыбацких деревень, представляющих сугубо сентиментальную ценность.
– Но убийца должен иметь мотив – если он не полоумный.
Адвокат усмехнулся:
– Пока что, насколько можно судить, мотив был только у вас, моя дорогая Сьюзен.
– Что? – Грег шагнул вперед, словно внезапно проснулся. Его глаза недобро блеснули. Он уже не был незаметной деталью фона. – Какое Сью имеет к этому отношение? Что вы хотите сказать?
– Замолчи, Грег, – резко прервала Сьюзен. – Мистер Энтуисл не подразумевал ничего плохого…
– Всего лишь шутка, – виновато произнес адвокат. – Боюсь, не самого лучшего вкуса. Все свое так называемое состояние Кора завещала вам, Сьюзен. Но для молодой леди, только что унаследовавшей несколько сотен тысяч фунтов, «состояние», составляющее самое большее пятьсот фунтов, вряд ли может служить мотивом для убийства.
– Кора оставила мне свои деньги? – удивленно переспросила Сьюзен. – Как странно! Она ведь даже не знала меня. Как вы думаете, почему она это сделала?
– Я думаю, Кора слышала о том, что были небольшие затруднения… э-э… в связи с вашим браком.
Грег, снова занявшийся карандашом, нахмурился.
– Ее замужество тоже не обошлось без неприятностей, поэтому она, очевидно, вам сочувствовала.
– Кажется, Кора вышла замуж за художника, который семье пришелся не по вкусу? – с любопытством осведомилась Сьюзен. – Он был хорошим художником?
Мистер Энтуисл решительно покачал головой.
– Какие-нибудь его картины остались в коттедже?
– Да.
– Тогда я сама смогу об этом судить, – заявила Сьюзен.
Мистер Энтуисл улыбнулся, глядя на ее упрямо вздернутый подбородок:
– Желаю успеха. Конечно, в искусстве я безнадежно старомоден, но сомневаюсь, что вы станете оспаривать мой вердикт.
– Полагаю, мне так или иначе придется поехать туда? Там сейчас есть кто-нибудь?
– Я договорился с мисс Гилкрист, что она останется в коттедже, пока не подыщет новое место.
– Должно быть, у нее железные нервы, – заметил Грег. – Оставаться в доме, где только что произошло убийство…
– Мисс Гилкрист вполне разумная женщина. Кроме того, – сухо добавил адвокат, – не думаю, что ей есть где жить, пока она не устроилась куда-нибудь еще.
