– Я не умру! Я сделаю из Ольховки курорт! – крикнула Наталья что есть мочи и побежала к холму, с которого на въезжавших в деревню созерцал старый особняк.
– Дурищща! Идиотка!
– Не запрещай мне мечтать, Костя!
Она пробежала еще немного и остановилась как вкопанная. Один дом, который, может, издали и выглядел разрушенным и заброшенным, все же был обжит. Именно к нему вели следы от колес. Там же была припаркована и повидавшая немало на своем веку белая десятка. А к порогу вела цепочка округлых следов от валенок.
– Чё за нафиг? – Попков подошел к Наталье сзади и сплюнул выкуренную сигарету под ноги.
– Мы тут… не одни, – немея, произнесла девушка.
– Ну вот, и хозяин у особняка есть, а ты тут бизнес строить удумала, – протянул парень, – пойдем, оформим все по-быстрому, продадим да свалим подальше, пока эти не очухались, что у них дом спёрли, а…
Но Воронова не шелохнулась. Тут жил кто-то из местных. Их надо расспросить, все узнать! Как же она могла просто так развернуться и уехать в город к нотариусам, не поговорив с тем, кто обитает тут, возможно, не один десяток лет. Вероятно, это просто древняя старушка или дедушка, которые доживают свой век в родной деревне. Хотя, нет, откуда тогда десятка? Их дети, внуки и правнуки, давным-давно, наверное, уехали в город и забыли о существовании предков. А тут вдруг внезапно приехали проведать.
Но девушка ошиблась. Незнакомец, обитавший в Ольховке, показался сам. То была женщина лет тридцати, высокая, крепкая, в красивом полушубке из овчины, отделанном песцовыми хвостиками, и в длинной драповой юбке. Красавица словно сошла с картин Васнецова и совсем не вписывалась в атмосферу двадцать первого века. Даже Костя Попков, открыл рот, увидев это роскошное создание с длинной русой косой, перехваченной, правда, обычной бархатной резинкой.
– Здравствуйте! – сдавленно, вымолвила Наталья, глядя в румяное круглое лицо незнакомки.
– Вы… видимо… заблудились? – мягким голосом спросила женщина, подойдя к припаркованной десятке. – Эта дорога никуда не ведет уже лет десять как.
Выложить все как на духу, показать завещание князя, попросить о помощи – глупее мысли не может быть. Но что сказать, чем они с Костей тут занимались. Наталья посмотрела на носки своих синих кед на искусственном меху, которые уже начали нещадно пропускать и холод, и снег. Но творение знаменитого иностранца для сноубордистов всего мира, очевидно, не могло подсказать девушке, что делать дальше, как ответить этой русской сказочной красавице. Она и одета-то как-то не по погоде – в тонкую спортивную куртку, вязаную белую шапочку, джинсы и пресловутые кеды. Вовсе не графиня, явившаяся за наследством, а дурочка на побитой иномарке, ищущая неприятностей на свои нижние девяносто.
– Она как раз по адресу! – ляпнул вдруг Костя. – Графиня Воронова явилась за наследством и думает получить за вон те развалины свой миллион долларов! И меня приволокла! И бизнес строить удумала! Объясните ей, что зря все это.
А ведь обитательница домика и не обратила сперва внимания на высокого парня в кожаной куртке и невзрачной черной шапочке. Но, что куда более странно, женщина совершенно спокойно восприняла все сказанное им, словно она уже не первый год ждала прибытия Натальи. Ее лицо даже озарила лучезарная улыбка.
– Правда? – на полном серьезе спросила женщина.
– А чё, не видно по дуре? – усмехнулся Костя и сунул руки в карманы, чтобы выглядеть, как он считал, повнушительней. – Городская. Даже валенок у нее нет.
– У вас тоже нет валенок, – парировала женщина. – И мне кажется, девушка подавлена, но отнюдь не глупа.
– Вы чё, созвонились и сговорились?
– Я ее не знаю, Кость, – выдала Наталья, удивленно глядя на собеседницу.
Да и женщина из домика тоже первый раз видела и ее, и ее парня.
– Молодой человек, вы слишком несерьезно относитесь к наследству князя Ольховского. Если вам было поручено сопроводить эту девушку до Ольховки и обеспечить ей безопасность, вы справились, и можете быть свободны. Считайте, что это спасибо от крепостных князя Дмитрия.
– Сумасшедшая, охренела, да? Это моя невеста! – возмутился Костя.
Он схватил Наталью за руку и потянул прочь от ненормальной женщины. Он орал, что они с Вороновой уезжают, и явятся сюда только с геодезистом, чтобы обозначить границы участка, а в следующий раз приедут в Ольховку только с покупателями имущества.
– Не смей распоряжаться моим особняком! – воскликнула Воронова, вырывая руку из его крепкой хватки.
– Молодой человек, – женщина вдруг очутилась между ссорящимися Натальей и Костей, – пойдемте в хату, откормлю, обогрею, всё расскажу. А потом ступайте с Богом. Графиня – не ваша невеста. Она еще не родилась, а уже была помолвлена.
От этих слов Воронова вздрогнула. А где любовь? Она должна теперь выйти за старика, который пророчил ее в жены, пока она не появилась на свет. Сразу надо было догадаться, что это графско-княжеское наследство имеет не одного скелета в шкафу. Ей придется смириться и жить с престарелым мужем в Богом забытой Ольховке. И ни тебе гор, дрифта и сноуборда. Только покорение старшим и неравный брак. Кошмар! Неужели отец обо всем знал, когда отправлял ее сюда? А эта баба, крепостная крестьянка, как она себя называет, просто сваха. Ох, лучше уж меркантильный козёл вроде Кости, чем муж, которого она увидит первый раз при венчании.
– Не бойся, дорогая, – улыбнулась женщина. – Все не так страшно. Ну не пара этот человек тебе, али не видишь?
– Ты нас знаешь всего пять минут, сука! – огрызнулся Костя. – А уже мою невесту против меня настраиваешь.
– Успокойтесь, молодой человек, станьте добрее, внимательнее к людям. Все люди разные. Особенные. Из чувствовать надо и понимать. Глядишь, и не будут говорить, что вы кому-то не пара, – эта чудесная женщина словно не слышала дурных слов в свой адрес, а воспринимала только то, что ей самой хотелось.
– Детский сад, нет, дурдом «Ромашка»! – не переставал Костя. – Всё! Я в город! Вернусь с санитарами и полицией!
– Скатертью дорожка! – улыбнулась женщина уголками губ и перекрестила уходящего прочь парня, а потом тихо, чтобы слышала только Наталья, добавила. – По этой дороге хорошо, если раз в три дня одна машина проедет. А до нормальной трассы двадцать километров по лесу. Так что… если он не глупец, вернется через пару часов да чай у нас попросит. Иначе же… говорю я, места не обитаемые, волки тут голодные…
– Жестоко, – прижав ладонь ко рту, выговорила Наталья.
– Значит, вернется, пойдем, чай ему приготовим. Успокойся. Пусть сам поймет свою ошибку.
Два километра костылял Костя по колее от машины своей девушки. Бывшей девушки. Он окончательно и, кажется, бесповоротно решил, что с искательницей приключений жить совсем не намерен. Пускай у нее есть машина и хорошая одежда, пусть на карточке ее французских родственников лежит круглая сумма, а в Смоленской области имеется особняк. Но она еще хуже тусовщиц, лентяек и потребительниц. Ему нужна простая и неприхотливая, которая будет ждать его у теплого домашнего очага с готовым обедом. Вот такая, как эта бабища с десяткой из Ольховки. Только не сумасшедшая. Наталья для него слишком сложна и запутана. Она до безумия увлеклась своим наследством и думать забыла обо всяких отношениях. Возможно, отец ее этого и хотел. А он, Костя Попков, сам дурак, что взял отпуск и поехал через всю страну приватизировать непонятно чей особняк. Теперь он сам расплачивается за свои ошибки и тащится один через лес. Причем, уже за полдень и скоро начнет темнеть, холодать, а до областного центра тридцать с лишним километров. Пешком идти – не вариант. А ехать… на чем ехать? Если единственный, кто гуляет по дороге – колючий зимний ветер. Ближайшая остановка, которую они с Натальей проезжали – в десятке километров от поворота на Ольховку. А когда там будет следующая деревня, остается только гадать. Неуютно будет в лесу ночью. И холодно. Придется, всё-таки, наступить гордости и наглости на горло и вернуться в Ольховку, решил Костя, когда солнце начало клониться к горизонту. Пока светло, он добежал до полуразрушенного домика и вошел в теплые сени.
А за столом сидели две красивые женщины: одна – его бывшая девушка Наталья, в вязаном сером свитере и шарфе вокруг шеи, а вторая – местная жительница в белой блузке и ватном жилете. Но самым главным сейчас для него были не они, а горшок, полный пирожков и горячий самовар на столе. Схватить бы все это и съесть мигом, чтобы согреться.
– А где санитары да полицейские? – изобразив искреннее удивление на лице, спросила хозяйка. – Неужели по дороге их волки растерзали.
– Замерзли они, да и я еле живой добрался, – нашелся, как ответить на ее издевку Костя.
