Наиболее неохотно человек расстается именно с иллюзиями о самом себе, и Диана не была исключением. Она считала себя сильной, волевой женщиной, имеющей четкие цели в жизни, чуть-чуть карьеристкой (не хватает пробивной силы, чтобы убрать это мешающее «чуть-чуть»), полностью независимой от мужчин и их влияния. Был, правда, один пункт, в котором она чувствовала за собой слабину — оставаясь девственницей она до конца не представляла себе, что такое влияние мужчин и, что значит быть от него независимой.
И Диана придумала себе любовника. Это решало сразу две проблемы: и девственности — постоянного объекта насмешек со стороны более опытных подруг, и незнакомых молодых людей с влажными блудливыми руками, которых ее соученицы специально для нее таскали на все совместные вечеринки. Воображение оказалось отличным помощником, и любовник получился на славу. Тридцатилетний, женатый ученый, чуточку близорукий (очаровательная деталь), но стесняющийся носить очки, высокий, слегка сутулый, влюбленный в нее до беспамятства, счастливый отец двоих детей и жена у него, конечно, холодная стерва.
Сначала Диана хотела придумать тяжело больного ребенка, но сообразила, что перегибает палку, превращая их вымышленный роман в мелодраму. Стерва-жена не дающая ее Андрюше развода — гораздо правдоподобнее. Сообщив Лидочке по секрету, что с девственностью покончено, она была на все сто процентов уверена, что через два дня об этом будут знать все.
Более всего Диану поразило, что все ее замужние подруги ей ужасно позавидовали. Это было так романтично — женатый любовник. За неделю она выслушала столько поздравлений, сколько не получил покойный дорогой Леонид Ильич к своему семидесятилетию. Она даже не подозревала, что чужая половая жизнь может быть для других более интересна, чем своя собственная. К поздравлениям присоединился даже Игореша, и Диана начала подумывать, а не стоит ли ей ждать вызова в деканат и почетной грамоты в связи с столь знаменательным событием.
Только Оля Кияшко осталась совершенно равнодушной и в столовой, глядя на Диану с насмешкой, спрятанной в глубине красивых черных глаз, сказала
— Пиздишь, мать! Голову даю на отсечение, пиздишь, как Троцкий. Если бы твой Андрюша тебя трахнул, или даже, если бы он просто был, я бы это сразу увидела. Это не прыщ, не спрячешь …
— Если бы его не было, его надо было бы выдумать. — Диана понимала, что обмануть не удастся.
— Вот, вот … — закивала Кияшко. — Давай, мать, выдумывай. Хочешь быть, как все?
Как все Диана быть не хотела никогда, но Ольга была права. Ее ложь позволяла ей не выделяться.
Труднее оказалось легенду поддерживать. Народ требовал подробностей, а Диана в деталях не разбиралась и боялась рассказать что-нибудь не то. Ее познания в области, которую ее мама называла «очень опасным занятием», были настолько незначительными, что любой вопрос подруг, мог оказаться роковым. Более того, к ней стали обращаться за советами, а уж тут почва стала совсем зыбкой. Только окутав свои с Андрюшей отношения туманом таинственности, Диана перевела дыхание, а через месяц, чувствуя себя автором «Человеческой комедии», она была уже не рада своей изобретательности. Герой явно старался жить своей собственной жизнью — Диана завралась. Значит «роману» пора было заканчиваться. Диана сыграла трагедию, тщательно скрывая радость избавления от затянувшейся игры, и вновь все стало на круги своя.
Через неделю, в середине октября, наглющая Кияшко, явно не без умысла, познакомила ее с Костей.
В ванной Диану начало трясти. Даже зубы разболелись — так ей пришлось сжать челюсти, чтобы не разрыдаться. Но слезы все же хлынули из глаз, и она со свистом втянула в себя воздух.
Выхода не было. Возле входной двери, на стуле, сидел один из Лукьяновских истуканов. Квадратный, стриженый под «ежик» жлоб, с серыми и безжизненными, как дохлые мыши, глазами.
Второй, с переломанными ушами, вытянутым вверх, словно острый конец яйца, черепом и огромными залысинами, открывающими красную себорейную кожу, занял позицию на кушетке, в дальнем конце гостиной, между двумя, забранными кованой решеткой, окнами.
Сам Лукьяненко, развалившись, сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Перед ним, на столике из темного стекла лежали трубки двух радиотелефонов.
Третий охранник, низенький, маленький, но крепкий как грибок, с волосами, прилипшими к макушке, сидел на стуле, возле винтовой лестнице. Глаза у него слезились, словно от дыма, и он все время моргал.
Диана открыла кран и ополоснула лицо холодной, артезианской водой. То, что сбежать не удастся, было совершенно очевидно. Даже одной, без детей, а она их не оставит никогда. Позвонить? Не выполнимо. Оба телефона были оснащены «громкой связью», но клавиш набора на «базах» не было и линия только одна. Мобильный — отключен и лежит в машине. Кричать? Бесполезно! До сторожа на плотине не докричишься, а сторожка лесника в десяти километрах к северу. Одним словом — заповедник. Шоссе? До него пару километров, а это сейчас как до Африки. Забаррикадироваться на втором этаже? Чуть лучше, но только, если заклинить комодом лестницу. Или сервантом. Ни комод, ни сервант она с места не сдвинет. Тяжелая деревянная мебель под старину, в ней самой 52 килограмма, а тащить этот гроб через всю верхнюю гостиную.
Диана снова брызнула водой на лицо.
— Похоже, мать, — сказала она себе, глядя в зеркало — кроме зубов и ногтей у тебя ничего нет. И, если ты хочешь что-то предпринять, то это что-то — загрызть четверых здоровых вооруженных мужиков.
В том, что пришедшие к ней вооружены, она знала наверняка. Пиджаки их, слева, топорщились нарочито, для пущего внешнего эффекта.
Диана вытерла лицо полотенцем, несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь.
Сейчас надо оставаться спокойной. И думать только о детях, о Косте, о том, что этот кошмар кончится, и они будут вместе. Все-таки, недаром она не хотела покупать этот дом.
Она снова вышла в гостиную. Следи за голосом, мать. Ты их не боишься.
— Я могу подняться к детям?
— Конечно, Диана Сергеевна, — расцвел самоварной улыбкой Лукьяненко. — Поднимайтесь, занимайтесь. Они могут погулять, как я и говорил. Наш сотрудник сейчас осмотрит верхний этаж, и вы можете побыть там.
Маленький, со слезящимися глазами, вскочил со стула, как заводной.
— Он похож на Болека. — подумала Диана. — На Болека из старого польского мультфильма. А тот, у дверей — просто вылитый Лёлек.
Диана поднялась наверх и, едва сдержалась, чтобы не схватить детей в охапку. Пока Болек обошел спальни, открывая шкафы и ящики комодов, заглянул в ванные и спустился вниз, к хозяину, она молча сидела на угловой кушетке, глядя, как Дашка с Мариком гоняют по экрану Супермарио.
Механическая музыка из динамиков телевизора здорово соответствовала неуклюжести движений Болека. Он явно считал все это ненужным, глупым делом. Перепуганная женщина и двое детишек не были для него грозным противником. Он просто не брал их в расчет.
— На улицу пойдете? — спросила Диана.
— Мамочка, — заныла Дашка, не отрываясь от игры, — мы чуть позже. У меня еще два Луиджи осталось.
Маленький человечек подпрыгивал, уворачиваясь от каких-то странных, зубатых созданий.
— Мам, — сказал Марк повернувшись. — Нам минут десять осталось. Мы на пляж пойдем, я Дашку научу из арбалета стрелять.
Диана на мгновение замерла. Арбалет… Кто-то привез его из командировки и подарил Косте, а Костя притащил его домой, зная, что Марк прочитал Скотта и Стивенсона, и бредит луками и стрелами.
В первый же день Диана, к своему ужасу сообразила, что маленький, черный, с пистолетной рукояткой и жесткой, похожей на шнур, тетивой, арбалет, не игрушка, а грозное оружие. Без особого труда, Костя, а потом и Марик, с тридцати шагов всаживали три утяжеленные боевые стрелы в ящик из-под посылки. Иногда стрелы прошивали его насквозь, и оба Краснова, старший и младший, ползали на четвереньках в траве, разыскивая их. К счастью, Костя тоже сообразил, что с такой штуковиной малолетний Робин Гуд дел натворит, и боевые стрелы унес в дом, заменив их, для игры, высохшими тростинками. Марик поныл чуть-чуть, но смирился. Арбалет был спрятан в его «тайнике», в кустах, где Марик хранил свои «сокровища»: бинокль, игрушечный «винчестер», пластмассовый томагавк и другую всячину.
Можно попросить сына принести арбалет в дом, с обещанной Лукьяненко прогулки, но, во-первых, Диана не знала, как из этой штуковины стрелять, во-вторых, понятие не имела, куда Костя спрятал боевые стрелы, ну, а в-третьих, совершенно не представляла себе, сможет ли выстрелить в живого человека.
Легче всего было разобраться, как стрелять. Стрелы можно поискать внизу, в подвале, спускаясь за продуктами. Но при одной мысли о третьей проблеме Диану бросило в жар и между лопатками, вниз, покатилась ледяная липкая волна. Убить человека …
