О Белерианде
Из географических объектов в Белерианде имелись реки, озера, горы, равнины, пещеры, заливы, леса, поля. Их взаимное расположение, конечно же, очень интересно, но перессказывать на десяти страницах то, что можно нарисовать на одной несложной карте – кому надо, тот пусть и займется.
О Нольдоре в Белерианде в период мирной передышки
Как уже было рассказано, ценой многих скандалов и испорченных отношений Маэдрос расселил братьев по окрестностям. Те, кто были поумней, сразу же принялись искать укромные места, в которых можно будет пересидеть будущие катаклизмы – в том, что они будут, никто не сомневался. Лучше всего это получилось у Тургона Фингольфиныча, который нашел укромную долину и построил там город Гондолин, а построив, увел туда свой народ и принял все меры, чтобы во внешнем мире о нем как можно скорей забыли. Немногим хуже Тургона устроился Финрод Финарфинович, устроив себе пещерный город Нарогтронд, конечно, похуже Дориата, но тоже ничего себе.
И кстати о Дориате. Сестра Финарфина Галадриэль торчала там почти безвылазно, ибо был у Тингола родич Селебэрн, красивый и не очень умный – а для Галадриэлевых планов такой муж годился лучше некуда. Слово за слово, Мелиан вытянула у нее подлинную историю нольдора, включая и клятву, и резню, и милое напутствие Мандоса. Мелиан рассказала мужу, Тингол не сказал больше никому, но не прошло и года, как весь синдар знал об этом в три раза больше, чем произошло на самом деле. Теперь Тингол уже не мог закрывать глаза на прошлое союзников, но в то же время и не хотел с ними рвать окончательно. Поэтому он ограничился мерами чисто внешнего характера: устроил при свидетелях скандал первым подвернувшимся под руку Финарфинычам и запретил нольдорский язык. Однако Галадриэли со двора не прогнал, а обруганным братьям намекнул, что, дескать, я скоро успокоюсь, и все будет нормально.
О Маэглине
Вместе с Тургоном жила в Гондолине его сестра Аредель Ар-Фейниэль, белая леди нольдора, и вздумалось ей однажды в лесу погуляти. Ее понять можно, ибо в Гондолине она просидела безвылазно двести лет. Тургон ответил:
– Иди уж. Правда из-за этого мой город погибнет, но он и так когда-нибудь погибнет. И, кстати, Фингона найдешь, посмотришь, как он там поживает.
– Еще чего! – ответила Аредель. – Куда хочу, туда и иду, и не нужны мне всякие Фингоны.
Они так и не договорились. Охрана получила команду при первой возможности тащить Аредель на север, и она, из чувства противоречия, повернула на юг, в самые опасные дебри. Возникло сложное положение, из которого охранники умело вышли. Вернувшись в Гондолин, они рассказали об ужасах и страхах южной земли, и про то, как Аредель напилась из отравленного источника, провалилась в пропасть, а потом заблудилась в лесу.
Аредель же после напрасных поисков спутников продолжала прогулку, и, наконец, добралась до земель своих родственников Колегорна и Куруфина, у которого был скверный характер. Там она снова пошла в лес, и заново там заблудилась.
В том лесу жил да был Эол Темный Эльф, который в свое время не поладил с Мелиан и не поселился в Дориате. Он постоянно якшался с гномами, и в конце концов про него начали ходить слухи, что он и не эльф вовсе, а метис-полукровка чуть ли не с орком, тем более, что он до дрожи не любил солнечный свет. Эол привел Аредель к себе домой и …… (фрагмент опущен). Поначалу ей это понравилось, но долгая жизнь в качестве внебрачной жены для внутреннего пользования ее отнюдь не прельщала. Поэтому сына Маэглина Аредель с самого раннего детства настраивала на то, что он будет жить среди нольдора. Папа Эол, когда узнал об этом, был вне себя, и запретил говорить об этом. Маэглин, как послушный сын, говорить пререстал, но в одно прекрасное утро, вернувшийся из гостей Эол нашел дома приятную чистоту на кухне и маленькую записку: «Ушла навсегда, прости и прощай. Завтрак в холодильнике.»
Эол взвыл в голос и бросился в погоню, не обращая внимания даже на то, что стоял солнечный день. Но нехватка опыта дневной жизни сказалась – Эол был схвачен и приведен к Куруфину, тому, у которого был скверный характер.
– Смотрите, кто пришел! – издевался Куруфин. – Такие эльфы, и без охраны. Какого ты тут бродишь, может потерял что? Так я найду, лишь бы тебя с глаз долой сплавить.
Эол замялся – ему совсем не хотелось посвящать кого-то в свои личные дела, и он придумал свою версию:
– Моя жена к тебе в гости собралась, ну и я тоже вот…
– Кого обмануть хочешь, а? Если б они с тобою на хвосте заявились, то я и разговаривать бы не стал с такой компашкой. Но она от тебя сбежала, и как мужик мужика я тебя понимаю. Езжай и разбирайся с этим делом, и чем скорей, тем лучше.
– Ладно, ладно, – ответил Эол, залезая на коня, – я тебе, родственничек, это припомню.
– Крути педали, пока не дали, – сказал хмуро Куруфин, – жалко, что я тебя прямо сейчас убить не могу, этикет не позволяет.
Эол не стал затягивать прощание, и убрался вне себя от злости.
Аредель же с Маэглином, совершенно позабыв о необходимой конспирации, добрались до Гондолина и явились Тургону, который был очень рад. Правда, радость его омрачилась, когда следом за сестрою с сыном к нему приволокли нечто сутулое и мрачное – это Эол попался на подходах к городу.
Тургон был в очень хорошем настроении, и предложил Эолу остаться жить в Гондолине, просто так, безо всяких. Эол же держался угрюмо и нагло, требовал отдать сына взад, а когда разговор пошел на обострение, вытащил отравленный дротик и кинул его в Маэглина по принципу «ни себе, ни людям». Сына своим телом заслонила Аредель, дротик воткнулся в нее, и очень хорошее настроение у Тургона сменилось очень плохим. Эола сбросили в пропасть, но перед смертью он проклял Маэглина, и предсказал ему много неприятностей. Неприятности начались сразу же – Тургонова дочка Идриль, на которую Маэглин поглядывал с интересом, теперь не желала иметь ничего общего с «этим проклятым», и Маэглин с горя стал искусным мастером, смелым воином и мудрым советником.
О приходе людей на запад
Люди пришли на запад.
О разрушении Белерианда и гибели Фингольфина
Все было хорошо в Белерианде, если не считать, конечно, мелких усобиц среди людей, провокаций Моргота и грызни среди эльфов. Фингольфину это начало казаться подозрительным, и захотелось ему вновь повоевать по-настоящему. Тем более, что песни менестрелей, в двести первый раз перессказывающих историю того, как король в Ангбанд стучался, уже не вызывали в народе того воодушевления, что раньше. Но эту идею никто не поддержал, считая, что война – дело ненадежное, на ней, кроме всего прочего, ведь и убить могут. Таким образом, несмотря на старания великодушного Фингольфина, мирный период протянулся еще лишних пятьдесят лет. Но потом уже и сам Моргот решил, что пора бы поразмяться и чего-нибудь осквернить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
