понимал, зачем это было необходимо, − выход из здания наверняка находился на первом, − однако лезть с лишними вопросами не стал. Его спасители наверняка знали, что делают.
Подойдя к неприметной деревянной двери, Григорий Геннадьевич четырежды постучал по ней. Послышалась какая-то возня. Вскоре дверь распахнулась, выпуская наружу недовольную Соню:
− Вообще-то я занимаюсь, как вы и ска…
Она оборвалась на полуслове. Рот так и остался открыт. Следом за ним расширились и карие глаза, шокированно уставившиеся на Лазарева. Она хотела было что-то сказать, но тут её взгляд натолкнулся на Филиппа. Игорь и представить себе не мог, что глаза могут становиться настолько большими.
«Они у неё не выпадут? Ну, как у мопса».
− Пап?! — пискнула девочка. − Но что… Тебе нельзя здесь находиться!
− Привет, Сонечка! Я тоже рад тебя видеть, − широко улыбнулся Фил, обнимая дочь. — Я скучал по тебе.
Тонкие руки Сони робко обняли отца в ответ.
− Я тоже, пап.
Игорь почувствовал умиление, наблюдая за трогательной сценой воссоединения семьи. Впрочем, долго это не продлилось: Соня вдруг отодвинулась от Филиппа и сказала, строго глядя ему в глаза:
− Тебе надо уходить. Скрипач здесь. Он…
− Нет, Соня, − покачал головой Филипп. — НАМ надо уходить. Всем вместе.
− Но я ещё не стала Идракилем! — девочка недовольно посмотрела на Григория Геннадьевича, словно проблема была в нём. Учитель, словно ожидавший этого, с готовностью ответил:
− Ты уже получила все навыки, которые могла дать тебе работа в банде. Нужно двигаться дальше.
− Как?
− Обсудим, когда выберемся, − уклоничиво ответил Григорий Геннадьевич. — А сейчас идём. Я знаю, где запасной выход.
Он вновь пошёл вперёд, указывая путь. Следом за ним, негромко переговариваясь между собой, двигались Филипп с Соней. Игорь замыкал их небольшую компанию.
Некоторое время они шли спокойно: это не могло не удивить Лазарева, ожидавшего несколько иной картины от базы преступной группировки. Но Григорий Геннадьевич, судя по всему, провел здесь достаточно времени, чтобы вдоль и поперёк изучить здание, и теперь вёл их по оптимальному маршруту.
Они вышли в помещение, заставленное плотными рядами жёстких, даже с виду неудобных стульев. Вероятно, в прошлом здесь проходили собрания работников тюрьмы — по крайней мере, именно на такие мысли наталкивала одиноко стоящая у стены пыльная трибуна. Этот зал давно уже никто не посещал.
Игорь постоянно вертел головой, внимательно изучая сменяющуюся обстановку. Возможно, его можно было назвать пессимистом, но он не верил, что побег пройдёт спокойно. Пока им везло, но удача не бывает бесконечной.
Опасения оказались ненапрасными. За одним из поворотов ближайшего коридора учитель Сони нос к носу столкнулся с невысоким мужчиной, неведомо что забывшего здесь в столь позднее время суток. Будь на месте Григория Геннадьевича Филипп или Игорь, они успели бы вырубить бандита прежде, чем он позвал бы на помощь. Но старик нужными навыками не обладал. Учитель Сони оцепенел, лихорадочно размышляя, что предпринять. Член группировки Скрипача стрельнул глазами в сторону Игоря, затем — быстро посмотрел на бросившегося к нему Филиппа и что было силы заорал:
− Тревога! Сюда! Пленни…
Кратов грубо оборвал его, сжав рот бандита рукой. Вырвавшийся из неё поток снега забился мужчине в глотку, заставив закашляться, но это не помогло: через несколько секунд лицо бандита покраснело, глаза закатились, а ноги перестали держать тело. Филипп как мог аккуратно придержал его и медленно опустил на землю, чтобы не шуметь, однако было уже слишком поздно. Из дальней стороны коридора послышались взбудораженные голоса, которые быстро заглушили стремительные шаги.
− Назад! В зал совещаний! — прошипел Филипп. К счастью, они не успели далеко уйти. Вернувшись в помещение, Кратов бросился к трибуне.
− Игорь, подсоби!
Вдвоём они быстро перетащили деревянную тумбу, забаррикадировав дверь. Лазарев скептически осмотрел получившуюся конструкцию: вряд ли этого хватит, чтобы остановить преследователей. Максимум — позволит выиграть немного времени. Филипп обернулся к Григорию Геннадьевичу:
− Мы далеко от выхода?
− Что? — растерянно посмотрел на него старик. Казалось, он не мог поверить, что его идеальный план побега провалился. — А, выход… Нет. Прямо по коридору, там — развилка… Налево — дорога к запасному выходу, нам нужно туда.
— Что справа? — быстро уточнил Кратов.
— Направо — лестница, поднимающаяся к парадному холлу. Там главный выход, и в этом же помещении куча людей из группировки Скрипача. Других выходов нет.
— А окна? — Игорю своевременно вспомнилось, как о своём побеге рассказывал Мерцалов.
— Окна снаружи закрыты металлическими решётками, — покачал головой Григорий Геннадьевич. — Быстро не справимся.
Лазарев был вынужден согласиться. Одно дело — расплавить один-два железных прута, и совсем другое — проделать в решётке достаточную для побега дыру. Игорь не успел восстановить силы, поэтому не брался даже предположить, сколько времени займёт у него борьба с окном.
— Наверх не пойдём, — решил Филипп. — Слишком долго. Даже если справимся с решётками, люди Скрипача успеют приготовиться. Да и сам он… Нет, мы поступим иначе.
Когда в деревянную дверь зала совещаний пришёлся первый удар с внешней стороны, все уже знали, что им делать. Григорий Геннадьевич с Соней стояли сбоку от проёма, вплотную прижавшись к стене. В точности повторяя их позы, с другой стороны стоял Филипп. Единственное, что отличало его от рунистов, — снежные латы, оставляющие открытой только голову.
По закону подлости, Игорю, разумеется, повезло меньше всех.
Следуя плану Кратова, ему пришлось занять место в центре зала, вальяжно расположившись во втором ряду стульев. Он хотел подобрать под себя ноги, чтобы в любой момент суметь быстро отпрыгнуть в сторону, но Филипп настоял на том, что Лазарев должен выглядеть максимально расслабленным, чтобы не спровоцировать членов банды раньше времени. Так что теперь Игорь сидел, закинув руки на спинки соседних стульев, и ждал, пока люди Скрипача выломают дверь.
Первый удар заставил трибуну чуть отодвинуться, второй — ощутимо пошатнул её. От третьего удара деревянная тумба с грохотом упала на пол, перестав удерживать дверь.
В зал ввалилось сразу четверо человек. Одетые в простые джинсы и свитера, они сжимали в руках пистолеты
