— Я предупреждал тебя, что ты ищешь себе дембель. Ты не послушал…
Я вновь повернулся к Фатиме.
— Послушай, девочка, — я попытался говорить строго, почти официально. — Все эти вещи, что мы тебе покупаем, они — твои. Сегодня вечером нам предстоит один визит, после чего ты будешь совершенно свободна. Ты сможешь пойти куда пожелаешь…
— Господин хочет завтра прогнать меня? — в ее голосе чувствовался испуг.
— Хочет, хочет…
— Ничего подобного, — все тем же вкрадчивым тоном продолжал я, сообразив, что выбрал неподходящее время и место для выяснения отношений. — Я хочу, чтобы ты поняла, что свободна в своих поступках.
— Если я и в самом деле свободна, то я хочу остаться в услужении молодого господина, если только он не станет пугать меня всякими чудовищами.
— А вот этого обещать не могу…
— Но молодой господин…
В этом обращении было что-то несоответствующее, что-то анимешное. Прямо девочка-рабыня из японского мультсериала.
— Послушай, нет никаких чудовищ… Они странно выглядят, но это мои друзья…
— Аморф — раб…
— …Которые живут со мной… Пусть даже выглядят они не слишком приятно.
— Это демоны, господин. Наш мулла, преподобный Айрадин, всегда говорил: «Если увидишь демона, сразу его распознаешь».
— А существа с…
— Нет иных существ, кроме как созданных Аллахом, а все остальное — демоны. — И Фатя вновь потупила взгляд.
— Вот так, пидор зеленый, для нормальных людей ты чудовище.
— А ты — рабовладелец!
На этом ментальный диалог с Тоготом, впрочем, как и диалог с Фатимой, закончился.
Может, в этот раз все бы и вышло хорошо, но только на ступеньках обувного универмага «Платформа» — в женщине ведь все должно быть хорошо, даже обувь — мы натолкнулись на группу кавказцев. Их было человек десять. Кепки-аэродромы, кожаные куртки, спортивные штаны, золотые зубы. Я тащил пакеты с покупками, Фатима, понурив голову, плелась позади, когда нам навстречу вырулила эта компания. И, судя по всему, кто-то из них узнал мою спутницу. Нам заступили дорогу. Один из кавказцев оттеснил охранника, который попытался было вмешаться, а остальные подступили ко мне, размахивая руками у меня перед носом и бормоча что-то на своем. При этом все они то и дело указывали на Фатю.
— Чего они хотят?
— Нет, ты же девочку не отослал… Ты хотел неприятностей… Вот они…
— Чего хотят эти уроды? — едва сдерживаясь, повторил я.
— Они смеются над тобой, хотят забрать девочку, чтобы она их обслужила, как прежде, — совершенно равнодушно поведал мне Тогот.
Сказать, что мне все это не понравилось, значит, ничего не сказать.
— Если ты, зеленый пидор, не станешь…
Видимо, мой покемон понял, что в этот раз я не шучу, потому что отозвался сразу:
— Стану, стану… Повторяй за мной…
Витиеватое заклятие мы осилили секунд за пять, а потом я шагнул вперед, взял за руку того кавказца, что стоял впереди, и внимательно заглянул ему в глаза.
— Так вот, кавказский пленник, ты сейчас встанешь на колени и будешь молить о прощении у меня и у этой девочки. А если ты…
Видимо, кавказцу мои слова не понравились. Он дернулся, пытаясь вырваться. И тут ему стало больно. Очень больно. Очень, очень больно. Ну, представьте, что обнаженный нерв опускают в концентрированную серную кислоту… Остальные смолкли. Уставились на своего товарища, не понимая, что с ним происходит. А он, извиваясь и постанывая от боли, начал постепенно опускаться на пол. И лицо у него перекосилось. Такое бывает, если по забывчивости куснешь лимон без сахара. Кислое личико.
— Это и остальных касается… — продолжал я.
Кавказцы инстинктивно попятились. Они явно не привыкли к такому отношению.
Что-то сверкнуло справа от меня, и тут же мимо пронесся огненный шар. Я в недоумении повернул голову. Справа, на полу, возле охранника стояли ботинки. Обычные такие ботинки, полные серого пепла. Чуть дымящиеся. А в воздухе повис запах озона и паленой шерсти. Кто-то кого-то испепелил. Забавно. Я повернулся туда, откуда вылетел огненный шар.
Из отдела мужской обуви, поигрывая тростью, вышел Викториан. Белоснежный плащ, трость, шарф. Просто душка, а не колдун.
— Не понял… — протянул было я, но Викториан прервал меня, отвесив учтивый поклон.
— Всего лишь дружеская поддержка, господин Томсииский, — почти пропел он. — В конце концов, мы с вами союзники, делаем одно дело. — А потом он, повернувшись к кавказцам, выдал какую-то фразу на языке гор, после чего те полезли в карманы и на пол посыпались ножи, стволы, кастеты и прочее. У Викториана мне переспрашивать было неудобно, поэтому я обратился к Тоготу:
— Что он им сказал?
— Пообещал прислать «валентинку».
— Я тебя серьезно спрашиваю.
— Обещал испепелить каждого, у кого в карманах… ну, есть такое выражение на Кавказе… сокрыто достояние мужчины…
— Как, они себе сейчас еще и публичное обрезание устроят?
— Не в этом смысле, осел, — огрызнулся покемон, и в этот раз он был прав. Я перегнул палку.
Больше не сказав ни слова, Викториан прошествовал мимо онемевших кавказцев и охранника, застывшего с широко открытым ртом. У самой двери в струях кондиционеров полы его пальто взметнулись белоснежными крыльями. Мерлин Монро, и только!
— Встретимся вечером, — бросил он мне через плечо, проскользнув через раздвижные двери.
Только тогда я вновь повернулся к своим оппонентам, но у них, по-видимому, изменились планы. Попадав на колени, они принялись колотить лбами об искусственный гранит ступеней и бормотать что-то напоминающее молитву. Мне ничего не оставалось, как подобрать упавшие пакеты с покупками.
— Пойдем, — приказал я Фатиме и добавил, повернувшись к охраннику: — А ты… проследи, чтобы они прибрались, и арсенал ментам сдай, а то мало ли что. Если будут артачиться, скажи, что я непременно их навещу. Зайду на огонек. А вот в милицию прямо сейчас звонить не надо… не поймут… И кроме того, ты ни меня, ни этой девушки, ни старика в белом не видел, — тут я добавил одно заклинание, которое хорошо мозги прочищает, и следом за Викторианом направился к выходу. Но в последний момент я обернулся. Фати нигде не было.
Пришлось вернуться.
Она стояла в дальнем конце стеклянного коридора у эскалаторов, ведущих на второй этаж, и плакала. Даже не плакала, рыдала. Ее тощие плечи дрожали при каждом всхлипе.
Подойдя, я остановился у нее за спиной. Какое-то время стоял безмолвно, а потом, положив ей руку на плечо, заговорил:
— Ну, что ты… Все в порядке.
— Вы считаете меня шлюхой…
Сказать «нет» я не мог. Я повернул ее к себе лицом и самым суровым голосом приказал:
— А ну прекрати реветь, — плюс заклятие. — Пошли, у нас мало времени. — И, переложив все пакеты в правую руку, взяв левой Фатю за руку, точно маленького ребенка. Я провел ее назад по стеклянному коридору, мимо преклонивших колени кавказцев, на улицу, туда, где высоко в небе в морозной дымке сверкало холодное солнце.
А потом, достав бумажный платок, я вытер ей слезы, заставил высморкаться и, только выбросив платок в урну и проследив, как он полыхнул (нельзя оставлять то, что можно использовать в колдовских заклятиях), обратился к Тоготу:
— Ты знал, что меня пасут? — поинтересовался я.
— Ну…
— Точнее.
— Видишь ли, Артурчик, — вот этого мерзостного «Артурчик» я терпеть не мог. — Это — колдун. Я не могу вот так с бухты-барахты влезать в его дела. А что до кавказцев, ты бы и сам с ними разобрался.
— Тогда зачем вылез этот щеголь?
— Видимо, он хотел лишний раз подчеркнуть, что ты «под колпаком у Мюллера».
— А я под колпаком?
— А как ты сам думаешь?
И снова покемон был прав. И все же ощущать себя марионеткой в руках неких высших сил мне не нравилось.
Знаком я подозвал к себе Фатиму.
— Кто это были? — я махнул в сторону кавказцев.
— Мужчины. С некоторыми из них…
— А вот этого я знать не хочу, — резко обрубил ее я. — Только прошу тебя в другой раз, если встретишь знакомых, сразу дай мне знать. Не хочу осложнений с властями.
Девушка покорно кивнула, а потом неожиданно, словно повинуясь какому-то внутреннему импульсу, шагнула вперед, взяла меня за рукав и, пытаясь заглянуть мне в глаза, спросила:
— Скажите мне честно: кто вы?
— Кто я? — недоуменно переспросил я.
— Кто вы? — вновь повторила она, глядя выпученными глазами мне в лицо. — Вы… злой дервиш?
— Ну уж нет, — покачал я головой.
— Ну я же видела этого ифрита.
