- О-о, наш лунатик не спит! - сказал голос.
- Эй! - крикнул я. - Откройте дверь!
- Непременно, - ответил голос и снова заржал.
Я кинулся к двери, глянул в коридор и увидел фламеньера в оранжевом плаще. Рядом с ним стоял стражник с факелом в руке. За спиной фламеньера еще кто-то. Я сразу узнал этого рыцаря - Дитрих де Хох собственной персоной. Мой старый лютый друг еще по Паи-Ларран.
- Дит, ты?
- Не Дит, собака, а мессир Дитрих, шевалье Морензак. - Лицо Дита расплылось в улыбке. - Как тебе новые покои, Лунатик? Самое место для грязной плебейской свиньи.
- Что происходит?
- Происходит очищение ордена от швали. Сержант!
- Три шага назад! - скомандовал тюремщик.
Я подчинился. Застучал ключ в замке, и дверь открылась. Дит встал на пороге, уперев руки в бока. Вид у него был самый довольный. За его спиной стояли солдаты в форменных коттах вспомогательных войск.
- Ну не мог я отказать себе в таком удовольствии! - захихикал Дит. - Как тебе покои, Лунатик? Хороши, да?
- Какого черта?
- Ах, ты не понимаешь? Истинным сынам империи надоело терпеть изменников и мужланов в своих рядах, - Дит шагнул в камеру. - Мы вычистили орден от мусора. А уж когда я узнал про тебя, просто не мог не воспользоваться случаем. У меня к тебе счетец, если помнишь.
- Помню, я тебе нос поправил. Чего лыбишься, мажор? Говори, зачем пришел.
- А вот зачем, - Дит вытащил из-за пояса смятый свиток. - Видишь этот приказ? Теперь ты в моем распоряжении и пойдешь со мной.
- Куда?
- Не твое дело.
- А все-таки?
- Я сказал - идешь со мной! - рявкнул Дит, свирепея.
- Да ну? - Я отступил вглубь камеры. - А рожа не треснет?
Ответом мне был удар в лицо. Рукой в латной перчатке. К счастью, Дит не попал по носу, смазал по скуле. Второй удар пришелся в живот - он согнул меня пополам и заставил упасть на колени.
- Научился... драться! - прохрипел я.
- На еще! - Удар ногой в плечо опрокинул меня на пол. Встать-то я встал и даже собрался дать поганцу сдачи, но один из солдат Дита очень профессионально двинул мне по коленной чашечке. Я снова оказался на полу, и на меня накинулось сразу трое шакалов. Их удары сыпались градом, а я прикрывал ладонями голову и вопил. Истошно, яростно, не хуже сумасшедшего соседа по застенку, вообразившего себя волком. Впрочем, избиение продолжалось всего несколько секунд - эта крыса явно не собиралась забить меня до смерти.
- Совсем неплохо! - Голос Дита дрожал от ярости. - Еще?
- Уроды! - выговорил я, оторвав щеку от пола и сплюнув кровь. - Кучей на одного, рыцари за...траханные...
- А может, поступить с тобой так, как я поступил с твоим цветочком? Обоссать тебя, лунатик? - Я услышал, как залязгали доспехи над моей головой. - Да, сейчас я тебе...
- Развлекаетесь? - вошел в мое сознание негромкий, спокойный и будто бы знакомый мне голос. - Кажется, я успел к началу танцев.
- Ты? - В голосе Дита было удивление. - Ты как тут оказался?
- Эй, а на этом парне все еще символы братства, - сказал спокойный голос. - Ты же не хочешь, молодой барчук, обоссать святой крест? Или хочешь?
Превозмогая боль, тошноту и головокружение, я все же поднял голову и увидел тощего долговязого человека в черной коже и смушковом полушубке. Я сразу узнал его и почувствовал такую радость - словами не выразить.
- Защищаешь изменника, Суббота? - прошипел Дит.
- Выполняю приказ, - дампир подошел ко мне, ухватил за плечо и помог подняться. - А ты его нарушаешь. Это во-первых. А во-вторых, никто не смеет бить фламеньера. Или устав забыл?
- Он не фламеньер! Он предатель!
- Да, - Суббота вытащил из рукава какой-то свиток, кинул Диту. - На, прочти.
Стало тихо. Потом Дит выругался.
- Магистр де Бонлис отдал этого изменника мне! - выпалил он.
- Мальчик, ты умеешь читать, или нет? - ответил Лукас Суббота. - Видишь, кем подписан приказ?
- Ты сам изменник, потому и защищаешь изменника! - пролаял лотариец.
- Послушай, сопляк, мое терпение на исходе. Еще немного, и оно лопнет, - дампир сверкнул глазами. - Сам уйдешь, или тебя вышибить отсюда пинком под зад?
- Я тебе это припомню, проклятый мельник. Ты у меня...
- Пошел вон! - лениво и устало ответил дампир.
Я видел, в каком бешенстве был де Хох. Но бросить вызов Субботе он не решился. Трус всегда трус. Я слышал, как он, уходя, бормочет угрозы, а мне хотелось плюнуть ему вслед. Но я не мог, разбитые губы не слушались.
- Спасибо, Лукас, - сказал я.
- Не надо меня благодарить, - ответил дампир. - Я не освободитель.
- Ты...
- Пришел за тобой. Приказом императора ты отправлен в бессрочную ссылку в Хольдхейм. Мне поручено сопроводить тебя.
- Так значит...
- Идем, - дампир вытолкнул меня в коридор и знаком велел тюремщику запереть дверь. - Нам предстоит долгая и трудная дорога...маркиз де Квинси!
Часть вторая: Хольдхейм, Пограничная марка, Мертвецкие равнины
∙ По этапу
Все мы люди. И все надеемся до последнего. Но моя надежда не оправдалась. Еще в башне Лукас показал мне подписанный императором приказ о моей ссылке.
- Я ни в чем не виноват, - только и смог сказать я, глядя дампиру в глаза. - За что?
Лукас не ответил. Просто посмотрел на меня, равнодушно и холодно, как на пустое место. И этот взгляд был красноречивее любых слов. Так что спрашивать что-то не имело смысла.
Во дворе тюрьмы нас ждала большая крытая повозка, запряженная четверкой лошадей, эдакий иномирский автозак. Вокруг повозки стояли арбалетчики - судя по форме, рейвенорская имперская стража, не орденцы. Лукас велел мне сесть в нее.
- А мои вещи? - запротестовал я. - Ты отправишь меня черт знает куда без пищи, без теплой одежды, без оружия?
- Оружие тебе не понадобится, - заявил дампир. - Кормить тебя будут, можешь не сомневаться. Лезь в повозку, шевалье!
- Ладно, сволочь, - ответил я. - Однажды мы с тобой поговорим по-другому.
Ответом мне была мерзкая ледяная ухмылка. Странно, подумал я, за что Лукас меня так ненавидит? Ведь он и сэр Роберт были друзьями.
Были...
Забравшись по лесенке внутрь фургона, я плюхнулся на широкую неструганную лавку вдоль борта - ноги меня больше не держали. Все тело адски болело, особенно нога и левое плечо, куда пришелся удар стальным сабатоном, но душа болела куда сильнее. Я чувствовал себя слабым, беспомощным и одиноким, и ненавидел себя за эту слабость.
Между тем в повозку посадили еще одного несчастного. Это был человек лет тридцати, грязный, измученный, с давно не стриженными спутанными волосами и отросшей бородой. Мой товарищ по несчастью был, похоже, не расположен общаться со мной - он даже не глянул на меня, прошел мимо и сел на лавку, кутаясь в рваное одеяло, заменявшее ему плащ. Я, было, собрался заговорить с ним, но тут возле фургона вновь раздались голоса, звон цепей, и минутой позже в фургон забрался еще один человек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
