Ричер не сводил глаз с экрана. Эмерсон показался ему деловым человеком, потому что сделал сообщение коротко, без всякого трепа. Детектив закончил свое выступление и, отвечая на вопросы журналистов, отказался информировать их о том, что говорил на допросе Джеймс Барр — если тот вообще что-то говорил. Затем Эмерсон представил окружного прокурора, которого звали Родин и чье выступление не было четким и кратким. Кроме того, в прокурорской речи было полно всякого дерьма. Он потратил десять минут на то, чтобы присвоить себе заслуги Эмерсона, хотя Ричер знал, как это бывает. Он прослужил копом тринадцать лет. Копы расшибаются в лепешку, а прокурорам достается вся слава. Родин произнес «Джеймс Барр» еще несколько раз, а затем заявил, что власти штата готовы зажарить преступника заживо.
Интересно, за что?
Ричер ждал.
На экране появилась дикторша местной новостной программы по имени Энн Янни и рассказала о событиях предыдущего вечера. Снайперская стрельба. Бессмысленное убийство. Автоматическое оружие. Парковочный гараж. Городская площадь. Люди, возвращающиеся домой после длинной рабочей недели. Пять трупов. Подозреваемый арестован, город продолжает оставаться в трауре.
Ричер понял, что «в трауре» прежде всего находится сама Янни. Успех Эмерсона лишил журналистку карьерной темы. Тут Янни исчезла с экрана: канал Си-эн-эн начал передавать политические новости, и Ричер выключил телевизор. В этот момент из душа пришла танцовщица, розовая и благоухающая. И обнаженная. Полотенце она решила не брать.
— Что мы будем сегодня делать? — спросила она, одарив его широкой норвежской улыбкой.
— Я отправляюсь в Индиану, — сообщил ей Ричер.
Он по жаре шел на север, на автобусный вокзал Майами, где пролистал захватанное жирными пальцами расписание и составил свой маршрут. Путешествие обещало быть не из самых легких. Сначала из Майами в Джексонвилль. Оттуда в Новый Орлеан. Из Нового Орлеана в Сент-Луис. И дальше в Индианаполис. Там Ричер сядет на местный автобус, идущий на юг, в глубь штата. Пять отдельных маршрутов. Время прибытия и отправления не слишком хорошо состыковано. Всего дорога должна занять свыше двух суток. Можно купить билет на самолет или взять напрокат машину, но маловато денег, к тому же Ричер больше любил ездить на автобусах, да и вряд ли что-нибудь могло случиться за выходные.
В воскресенье, в десять часов утра, Розмари Барр снова позвонила детективу, работавшему на ее фирму. Она хотела поговорить с Франклином, по ее мнению хоть отчасти непредвзято отнесшемуся к делу ее брата. Розмари застала его дома.
— Мне кажется, я должна нанять другого адвоката, — сказала она.
Франклин промолчал.
— Дэвид Чепмен считает, что мой брат виновен, — продолжала Розмари. — Получается, что он заранее сдался, вы согласны?
— Я не могу обсуждать его действия. Он один из моих работодателей, — признался Франклин.
Теперь замолкла Розмари Барр.
— Как в больнице? — продолжил разговор Франклин.
— Ужасно. Джеймс — в палате интенсивной терапии, около него куча охранников, которые прицепили его к кровати наручниками. Но, господи, он же в коме. Думают, он сможет оттуда сбежать?
— А какова ситуация с юридической точки зрения?
— Он арестован, но обвинение ему не успели предъявить. Положение весьма неопределенное. Его вряд ли выпустили бы под залог.
— Скорее всего, все законно.
— Власти утверждают, что он целиком и полностью принадлежит им. Он в «системе», все как в «Сумеречной зоне».
— Чем же вы недовольны? — спросил Франклин.
— Его не должны держать в наручниках. Кроме того, брата следовало положить в госпиталь ветеранов, по крайней мере. Но ничего этого мне не добиться, пока не найду адвоката, готового ему помочь.
— А как вы объясните найденные улики? — поинтересовался Франклин после короткого молчания.
— Я знаю своего брата, — проигнорировала вопрос Розмари.
— Но вы съехали с его квартиры, верно?
— Совершенно по другим причинам. А вовсе не потому, что он маньяк-убийца.
— Барр закрыл въезд на парковочное место, — сказал Франклин. — Он готовился к тому, что совершил. А это выглядит не слишком хорошо.
Розмари Барр ничего не ответила.
— Мне очень жаль, — посочувствовал ей Франклин.
— Все же вы могли бы порекомендовать мне другого адвоката?
— У вас есть юридическое обоснование замены адвоката?
— Брат — в коме. Я его ближайшая родственница.
— Сколько у вас денег?
— Не много.
— А у Джеймса?
— У него дома есть кое-какие акции.
— Все будет выглядеть не слишком этично по отношению к фирме, где вы работаете.
— Мне сейчас не до этого.
— Вы можете потерять все, включая работу.
— Я в любом случае ее потеряю, если не помогу Джеймсу. Когда ему вынесут приговор, они меня уволят. Я стану печально известным человеком в городе. Зачем им такой сотрудник? Сплошные неудобства, да и только.
— У брата нашли ваше снотворное, — сказал Франклин.
— Я дала ему. У него нет страховки.
— А зачем оно понадобилось?
— У Джеймса проблемы со сном.
Франклин ничего не сказал.
— Вы считаете его виновным? — повторила вопрос Розмари.
— Слишком много улик, — ответил Франклин.
— Дэвид Чепмен практически не пытается сделать хоть что-нибудь, да?
— Возможно, он прав.
— Кому мне теперь позвонить?
— Попытайтесь позвонить Хелен Родин, — немного помолчав, посоветовал Франклин.
— Хелен Родин?
— Она дочь окружного прокурора.
— Я ее не знаю.
— Она только что открыла свою адвокатскую контору. Новенькая. К тому же полна энтузиазма.
— А как насчет этических соображений?
— О них закон умалчивает.
— Получится ситуация — дочь против отца.
— А Чепмен? Не думаю, что прокурорская дочка знает Алекса Родина намного лучше, чем Чепмен. Она ведь надолго отсюда уезжала.
— Куда?
— Колледж, юридическая школа, работала клерком у судьи в Вашингтоне.
— А Хелен толковая?
— Думаю, со временем станет очень толковой.
Розмари Барр позвонила Хелен Родин на ее службу. Это было что-то вроде проверки. Новичок, полный энтузиазма, должен непременно находиться в офисе в воскресенье.
Хелен Родин там находилась. Она ответила на звонок, сидя за своим рабочим столом. Купленный в магазине подержанной мебели стол гордо стоял в почти пустом двухкомнатном офисе в той самой башне из черного стекла, где второй этаж занимал канал Эн-би-си. Хелен сняла это помещение совсем дешево благодаря субсидиям, которые городские власти разбрасывали, как конфетти. Их идея заключалась в поддержке создания центра города, а позже власти намеревались вернуть свое посредством налогов на доходы.
Розмари Барр не пришлось ничего объяснять Хелен Родин, потому что убийства произошли прямо перед окном ее нового офиса. Что-то Хелен видела сама, а остальное услышала в новостях позже. Ей удалось посмотреть все репортажи Энн Янни. Она знала эту журналистку, потому что встречалась с ней в вестибюле и в лифте.
— Вы поможете моему брату? — спросила Розмари Барр.
Хелен Родин немного помолчала. Она понимала, что лучше всего было бы сказать: «Ни за что». Или: «Вы сошли с ума, забудьте об этом». И должна была поступить так по двум причинам. Во-первых, Хелен прекрасно понимала, что в случае согласия ей не избежать серьезного столкновения со своим отцом. Но нужен ли ей сейчас этот конфликт? А во-вторых, Хелен знала, что первые дела начинающего адвоката во многом определяют его дальнейшую карьеру. Если хочешь добиться успеха, иди по протоптанным тропам. Вот закончить карьеру адвоката по уголовным делам с репутацией мастера, побеждающего и в безнадежных случаях, совсем неплохо.
Но начать карьеру с дела, потрясшего и приведшего в ужас весь город, значит обречь себя на катастрофу. Бойню на площади здесь называли зверством. Преступлением против человечности, против города в целом, против самой идеи быть рожденным в Индиане. Было бы фатальной ошибкой пытаться найти оправдание или объяснение столь громкого преступления. Каинова метка останется на адвокате на всю его жизнь.
— Мы можем подать в суд на тюрьму? — спросила Розмари Барр. — За то, что он там так пострадал?
Хелен Родин снова задумалась. Еще одна причина ответить отказом. Перед ней — клиент, не способный правильно оценить ситуацию.
— Возможно, позже сможем, — сказала она. — Сейчас нам не удастся вызвать к Джеймсу Барру сострадание как к истцу. Кроме того, трудно говорить об увечьях, если ему все равно светит смертный приговор.
— Я не смогу вам много заплатить, — как бы предугадывая возможный вопрос, вздохнула Розмари Барр. — У меня нет денег.
Хелен Родин задумалась в третий раз. Еще одна причина сказать этой женщине «нет». Ее карьера только начинается, и она не может позволить себе благотворительности.
