Повседневное соприкосновение с современным театром позволило Байрону узнать и возможности и ограниченность его. Увиденное собственными глазами положение дел в английском, а затем в итальянском театре склоняло его к мысли не связывать со сценой свою судьбу драматурга. В предисловии к "Марино Фальеро" он заявлял: "Положение Современного театра не таково, чтобы он давал удовлетворение честолюбию, а я тем более слишком хорошо знаю закулисные условия, чтобы сцена могла когда-либо соблазнить меня. И я не могу представить себе, чтобы человек с горячим характером мог отдать себя на суд театральной публики...".
Объясняя свое нежелание видеть собственные драмы на сцене, Байрон, кроме "эмоциональной" причины, выдвигав еще другую, связанную с теорией драмы. В предисловий к "Сарданапалу" он пояснял, что стремится создать драму придерживаясь классицистского правила трех единств, то есть "правильную" драму, но, поскольку такая драматургия не популярна у публики, он считает, что его пьесы не предназначены для сцены.
Однако заявления Байрона, что он признает принцип трех единств и что его интересует создание "правильной" драмы не вызвали сочувствия даже у его благожелательных критиков. Гете заметил, что Байрон, не признававший никакие законов, неожиданно подчинился "глупейшему закону трех единств" {См.: И. Эккерман. Разговоры с Гете. М., Academia, 1934, с. 271.}.
Очевидно, в предшествующей театральной эстетике Байрон искал строгую организующую систему, которая позволяла бы так распорядиться материалом драмы, чтобы ничто на мешало раскрытию главных мыслей автора. И ему казалось, что для этого более всего подходили требования классицизма. Но поэт-романтик не мог не вступить в противоречие с жесткой классицистской регламентацией, распространявшейся не только на действие, но и на характеры героев, поэтому драматургия Байрона показывает, что правила трех единств им соблюдались избирательно: когда они мешали, он пренебрегал ими.
По мере овладения искусством драматурга Байрон уже не так категорично отрицает возможность в будущем постановок своих драматических произведений в театре - в театре, который можно назвать театром его мечты, в "интеллектуальном" или, как он назвал сам его, в "умственном театре". "Я хочу создать правильную английскую драму, не важно, для сцены или нет, это уж не мое дело, но для умственного театра [a mental theatre]" {Life, p. 525.}, - писал он своему издателю в августе 1821 года.
В 1820 году, когда в Италии назревали революционные события, Байрон писал трагедию "Марино Фальеро". Взяв сюжет из истории итальянского средневековья, он показал, как заговор против олигархии проваливается из-за того, что руководители неясно представляют, на кого опираться, как действовать.
"Марино Фальеро" - историческая трагедия. Главная проблема ее личность и народ. Решающая роль в истории принадлежит личности - так считает Байрон, но при условии, если она опирается на силы народа.
В трагедии Байрону удается создать сложный и противоречивый характер. Марино Фальеро - дож Венеции, уже старый человек, привыкший к власти и подчинению себе всех окружающих. Однако в момент осуществления заговора против Совета в нем раскрывается политик с прогрессивными взглядами который стремится покончить с врагами Венеции во имя интересов государства. Но сознание необходимости свергнуть олигархию опережает реальные условия, при которых это возможно, и в этом трагедия Марино Фальеро.
Байрон здесь не придерживался строго исторических фактов в известной степени он даже приблизил историю к событиям современности. В письме к Меррею он пишет, что предугадывает его недовольство трагедией" так как в ней есть политика.
В трагедии "Двое Фоскари", действие которой также отнесено к истории Венеции, Байрон пишет о патриотизме отдельных личностей, которые стали жертвой происков врагов. Трагедия была написана после поражения национально-освободительного движения в Италии, в 1821 году, и в ней отразились горькие чувства и мысли, охватившие Байрона и его друзей-карбонариев.
Понимание трагического предстает более сложным и углубленным в трагедии "Сарданапал". В заявлении Байрона, что он хочет в трагедиях раскрыть свое понимание трагизма, прежде всего указывается на "Сарданапала".
Легендарный царь древней Ассирии Сарданапал предается наслаждениям, беспечной жизни и не считает себя тираном, поскольку отстранился от всяких государственных дел. И в самом деле, он никому не хотел причинять зла, не вел войн и подданных своих "не гнул на постройке пирамид иль вавилонских стен", но эта доброта обернулась злом для народа. Салемен - брат жены царя в споре с Сарданапалом доказывает ему, что его "безделье, безразличие" привели к тому, что родились тысячи тиранов, которые "свирепствуют, стократ превосходя злодейства одного жестокого и властного монарха", Узнав о том, что назревает мятеж, Сарданапал винит в этом не себя, а "неблагодарных" людей, Байрон показывает, как в Сарданапале пробуждается на какое-то время другой человек - злой и мстительный: "Я обращу в пустыню владения мои..." восклицает он, проклиная людей. Поэт склонен видеть в той жизненной позиции, которую избрал Сардаиапал, особый вид тирании, ибо безразличие к судьбе страны - это тоже произвол тирана.
При создании "Марино Фальеро" и "Двое Фоскари" Байрон считал, что любовь не должна быть ведущей темой в трагедии, здесь же он уделил любви Сарданапала к рабыне Мирре важную роль. Мирра стремится возродить интерес Сарданапала к государственным делам, и это ей удается; в характере Мирры подчеркнуто женское тщеславие - стремление видеть в любимом сильного и властного человека.
Мятеж побудил Сарданапала к сопротивлению. Но Сарданапал уже упустил все нити, связывающие его с народом, и его конец неминуем, вся его проснувшаяся энергия идет лишь на то, чтобы предать огню свой дворец, себя и Мирру.
Когда Сарданапал вступает в борьбу, в нем проявляется доброта, духовная красота и чуткость. Здесь Байрон решает одну из сложных задач драматургии показать характер героя в развитии. Мы видим, как раскрывается характер Сарданапала в зависимости от событий, как обнаруживаются в нем его лучшие черты в самые напряженные моменты трагедии.
В сентябре 1821 года Байрон завершает мистерию "Каин" ставшую высшим достижением его трагической драматургии и поэтической драмы романтизма вообще. Авторская характеристика "Каина", изложенная в письме, дает достаточно ясное представление, какими источниками пользовался Байров при создании своей трагедии. "Трагедия написана в метафизическом стиле "Манфреда" и полна титанической декламации; одним из действующих лиц является Люцифер, который путешествует с Каином над звездами, а потом спускается с ним в Гадес, где показывает ему призраки прежнего мира и его обитателей. Я исходил из гипотезы Кювье о том, что мир три или четыре раза переживал грандиозные катастрофы, и, вплоть до эпохи Моисея, был населен мамонтами, бегемотами и невесть кем, но не людьми, что доказано различными слоями найденных костей - среди них есть кости известных и не известных нам животных, но человеческих нет. Поэтому я предположил, что Каину были показаны разумные существа доадамовой эпохи, наделенные более высоким интеллектом, чем человек, но совершенно несхожие с ним внешне и гораздо более сильные духом и телом. Вы можете заключить из этого, что светскую беседу, которую он ведет по всем этим вопросам с Люцифером, нельзя назвать вполне канонической.
Кончается все тем, что Каин, вернувшись, убивает Авеля, частью из недовольства политической обстановкой в раю, из-за которой все они оказались оттуда изгнаны, частью потому (как сказано в Книге Бытия), что жертва Авеля оказалась более угодной богу. Надеюсь, что мое творение дошло до вас - в нем три действия и подзаголовок "Мистерия", в подражание тем мистериям, которые по старому христианскому обычаю некогда разыгрывались в церкви, а также потому, что она, вероятно, останется такой для читателя" {Дневники. Письма, сс. 286-287.}.
Произведение Байрона написано как диспут о смысле и сути жизни человека на земле: что такое для человека Добро и Зло, Жизнь и Смерть. Диспут начинается со спора Каина с родителями - Адамом и Евой, которые, по его мнению, не разобрались в главном: древо жизни не может быть противопоставлено древу знания. "Змий сказал вам истину, - говорит Каин родителям, - ...жизнь есть благо, и знание есть благо, как они быть могут злом?" {Перевод Е. Зарина }. Каин упрекает родителей в том, что по их вине люди с самого начала жизни на земле оказались подвластны богу, а могли быть свободными.
Появление Люцифера поворачивает диспут в сторону более абстрактную, о Смерти и Бессмертии. Люцифер называет Каина смертным, но утверждает, что он носитель части бессмертия, последнее Каину неясно: "Какой бессмертной части? Об этом откровение молчит, отец мой не вкусил от древа жизни, а мать моя спешила лишь сорвать плод знания; плод этот - смерть!" Признание Каина, что его "неодолимая жажда бытия" вызывает в нем самом ненависть и презрение к себе, дает повод Люциферу приступить к рассуждениям о бессмертной душе человека. Байрона всегда эти вопросы волновали. Иногда его размышления о том, что же стоит за порогом смерти, смыкались с суевериями, а чаще он приходил к мысли, что там - ничто. И здесь Каин Байрона не удовлетворен ответом Люцифера, что он, может быть, после смерти будет подобен духу. Его гораздо больше интересует не бессмертие, а счастье человека на земле. Свое же несчастье Каин объясняет тем, что у него нет свободы, он в подчинении, над ним власть, которая требует покорности. Власть эта - власть бога. И устами Люцифера Байрон начинает суд над богом, то есть над религией. На земле множится Зло. Если есть бог, то почему он не противостоит ему, ведь "благость зла не может сотворить". Из дальнейшего диалога следует, что если бог - символ относительного добра, то и сатана - символ относительного зла, и Люцифер подготавливает Каина к бунту против покорности и признания власти бога.
