— Босс, — сказала она в знак приветствия, усаживаясь в кресло, которое оставила Зефир. — Произошло еще одно убийство.
Черт.
— Кто?
Он не смог сдержать грубость в своем голосе.
— Новая девушка, Мэнди, — тихо сообщила ему Жасмин. — Она начала работать в центре города на прошлой неделе. Я сказала ей, чтобы она связалась с АВ, но она была настороже.
— Есть что-нибудь на нее?
Жасмин колебалась, затем открыла сумку, которую носила с собой, и достала черный конверт.
— Я нашла это на своей машине рядом с местом преступления. Копы уже приехали, и там образовалась толпа, так что я не знаю, кто это оставил.
Альфа взял конверт и положил его на стол, уделяя ей все свое внимание.
— Что говорят на улице?
— Девочки напуганы, — призналась она. — Они все согласны, что это мужчина, учитывая то, как их убивали. Большинство жертв были девушками, которые хотели выбраться. Некоторые из них уже приняли меры, некоторые собирались уволиться. Это удерживает их в профессии из-за страха, хотят они этого или нет.
Он ненавидел это. Ничто не злило его так, как то, что кто-то загоняет девушек туда, где они не хотят быть.
— Нас заваливают просьбами о регистрации.
Это было хорошо для бизнеса и плохо для города, но он не стал об этом говорить.
— Это все, что у меня есть на данный момент. Я проверю на следующей неделе. Надеюсь, до этого времени он не нанесёт удар. Я также получу свежие новости из департамента, может, у копов есть что-то новое, что может нам помочь.
Альфа кивнул ей.
— Скажи мне, если тебе понадобится один из ребят.
— Лучше, если я буду работать одна. Девушки не станут разговаривать со мной, когда на заднем плане будет маячить мужчина.
Он понимал это. Но это не означало, что ему это должно нравиться.
Она начала вставать, но замешкалась.
— Девушка, которая была здесь незадолго до меня, Зефир?
Она знала ее? Он подождал, пока она продолжит, его любопытство разгорелось еще больше. Жасмин не любила болтать. Если дело не касалось работы, она обычно уходила.
Она снова заколебалась.
— Ей нужны деньги?
— Нет, — ответил Альфа, все еще ожидая, когда она перейдет к делу. — Откуда ты ее знаешь?
— Я встретила ее в ВЛФ. Ее сестра работает там, а она волонтер. Она постригла меня, — Жасмин коснулась своих коротких, уложенных волос, скрывавшие половину ее татуировки на лице, сглотнула, эмоции виднелись в ее темных глазах. — Сказала мне, что я могу быть такой, какой захочу. Мой отец никогда не разрешал мне стричься… это помогает с клиентами, он всегда говорил мне. А в тот день она просто… постригла меня. Я впервые почувствовала себя красивой. Чистой. Новой. Она дала мне что-то в тот день, и я в долгу перед ней. Если ей нужны деньги или что-то еще, я бы хотела помочь.
Дерьмо. После стольких лет лицезрения уродства, ничто больше не трогало его по-настоящему. Но слушая о том, как его радуга изменила жизнь этой девушке, возможно, даже не подозревая об этом, и обрела союзника, который будет за нее бороться с таким человеком, как он, он был немного тронут. Альфа сидел, обдумывая все, что Жасмин говорила о девушке, которая, по сути, сделала ему предложение, и ему стало еще любопытнее. Смогла бы она сделать это и с ним? Изменить его жизнь, заставить его почувствовать себя по-новому, заслужить его преданность до такой степени, что он будет заботиться о ней? Смогла бы она? Он был заинтригован, и ничто больше не интриговало его по-настоящему.
Он прокручивал слова Жасмин, размышляя, может ли разговор о ее бессмысленной идее придать ей больше смысла, и наконец заговорил.
— Она хочет выйти за меня замуж.
— Ох. — глаза Жасмин расширились, а губы скривила легкая улыбка. — Без обид, Альфа, но тебе нужна жена.
— Прошу прощения?
Жасмин откинулась назад.
— Если бы это была сказка, ты был бы зверем в башне в одиночестве, со своим посохом и собаками, кусающим всех, кто приближается. Я видела худших людей, и не знала о существовании таких, как ты, пока ты не спас меня. Ты заслуживаешь чего-то хорошего, а не одиночества в своем доме.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Все так думали?
— У меня есть мои ребята, — напомнил он ей.
Так и есть, три огромные немецкие овчарки, которых он воспитывал и дрессировал с того дня, как спас. Они были его верными спутниками. Составляли ему компанию. Он не нуждался в дерьме.
— Они собаки, — правильно заметила она. — И они отличные собаки. Но тебе нужно человеческое общение. А Зефир хороший человек. На твоем месте я бы женился на ней. Просто пища для размышлений.
Альфа никогда не задумывался о том, что Жасмин настроена подобным образом. Впрочем, это не его дело. Пока она оставалась хорошим дозорным и не лезла к нему, она могла делать все, что хотела, в своей личной жизни. Он никогда не смешивал удовольствие ни с одной из девушек, находящихся под его защитой, что также затрудняло поиск дам, готовых переспать с ним. Нормальные девушки, взглянув на него, убегали в другую сторону. Бунтарки хотели прогуляться по дикой стороне и рисковали, из-за чего он чувствовал себя немного опустошенным. Учитывая его прошлое, платить за секс было тем, чего он никогда не делал, а пользоваться услугами работниц, которые приходили к нему с доверием, противоречило его личному кодексу. У него было не так уж много вещей, к которым он относился праведно, но уязвимые девушки и дети были именно такими.
В связи с этим снова возникал вопрос: почему такая девушка, как Зефир, из вроде бы хорошей семьи, совершенно не похожая на его мир, бежит к нему, прыгает на него, целует его, а потом встает на колени, задавая безумный вопрос? Почему она должна быть согласна со всем, что он сказал, что сделает с ней? Она не была поклонницей, она не была бунтаркой. И он сомневался, что она не сможет найти кого-то другого для своей схемы. Так почему он? Что с ней?
Когда Жасмин вышла из кабинета, Альфа подошел к своим окнам, обдумывая ее слова.
Итак, Зефир помогала избитым и подвергшимся насилию девушкам в центре. Он не был уверен, почему, но от этого у него что-то кольнуло в груди. Но он все еще не понимал предложения руки и сердца. Что она могла знать о нем? Ничего.
Она была слегка сумасшедшей, решил он. Но, по крайней мере, она отвлекала его.
Впервые за долгие годы Альфа почувствовал, как наступает затишье. Все стало прежним — преступный мир остался прежним, его империя осталась прежней, его одиночество осталось прежним. Некоторое время назад он понял, что каждый бой, каждый секс, каждый финал превратились в одно и то же старое дерьмо, в котором он жил.
В некоторые дни он не понимал смысла. И в такие дни он скучал по маме. Для других она могла быть секс-работницей с улиц Лос-Фортиса, для Альфы она была просто замечательной матерью, которая слишком рано потеряла слишком многое в жизни. Ее родители погибли, и она заботилась о младшей сестре единственным известным ей способом: выходила на улицы и продавала себя, давая сестре шанс на лучшую жизнь, но монстр вырвал у нее все это.
Лоренцо Марони ворвался, как ураган, в жизнь сестер Виллановых и оставил после себя одни обломки. Он изнасиловал мать, похитил тетю и бросил ее умирать. И хотя в Альфе зародилось семя чудовища, его мать решила не только выносить его до конца, но и вырастить таким, чтобы он не был похож на своего отца.
Он вырос на улицах, в окружении пустоголовых людей, которые когда-то стремились к чему-то, а потом не смогли.
И он построил империю, кулак за кулаком, избегая этого.
Глядя своим ограниченным зрением на обширные джунгли, простирающиеся за городом от его башни до комплекса, который он называл своим домом, Альфа задавался вопросом, в чем смысл всего этого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А потом в это ворвалась радуга, как всплеск цвета после бесконечной серости, целуя его, словно он не был искалеченным мужчиной, глядя на него с искренним желанием в глазах, словно она ценила все, чем он был. По его опыту, для девушек он был либо прогулкой на дикой стороне, либо страшным монстром из ее кошмаров. Но Зефир, крошечная девушка, прогуливалась по его наполненному тестостероном фойе, словно королева, смотрела на него по-другому, и он не мог понять, почему.
