При каждом новом мычании Саньки Марфа, прятавшая за печкой, испуганно вскрикивала. Похоже, что-то страшное себе представляла.
Когда все закончилось, и дурачок успокоился, Спиридон решительно поднялся с лавки. Нашел глазами супружницу и бросил в ее сторону:
— Собери-ка мне поминок для гаспадина лейтенанта. Пойду расскажу про все это. Клятые коммуняки, получается, сбежали. Людей собирать нужно скорее…
-//-//-
Темнота медленно опускалась на заснеженный лес. Острые тени прочь тянулись от деревьев. Не смолкавший ветер снова и снова бросал колючий снег в сторону бредущего человека, горбившегося под тяжестью ноши.
Глухое, нехорошее здесь место, да и время, для человека без ружья и припасов. Даже опытные охотники, промышляющие зайца или кабана, не ходят через эту чащу. Заблудиться и сгинуть бояться. Тут такой бурелом с оврагами, что сам черт ногу сломит. К тому же от компаса никакого толку нет: стрелка, как заведенная, вертится вокруг своей оси. Оттого местные и дали этой части леса прозвание «Гиблый угол», наказав себе и другим держаться отсюда подальше.
Только пришельцу из другого мира не было ни жарко, ни холодно от всего этого. Родившийся среди бескрайних лесов Меллоу и с рождения поклонявшийся дэвам Великого Леса, Гвэн был в родной стихии. Даже оставшись полностью обнаженным, не имея ножа и куска хлеба, он не смог бы пропасть здесь. Дома, как известно, и стены помогают.
…Гвэн сделал еще несколько шагов по глубокому снегу и остановился. В паре шагов от него к верху резко поднимался склон оврага, густо заросший деревьями. Место было самое подходящее для его планов.
— Кажется, здесь.
Бросив на снег тулуп, осторожно положил на него спящую девушку. Сам же направился к вывороченному бурей дубу, «смотревшего» в небо развесистыми корнями. Тут обычно медведи берлоги устраивали — сухо, с наветренной стороны толстый земляной склон, а сверху крыша из корней. Им же сейчас не помешало такое жилище, а то метель и не думала стихать. Вдобавок и мороз крепчал. Если так пойдет, то к ночи может стать совсем зябко.
— Так я и знал… — наклонившись к корням, он с удовлетворением нащупал под ними немалое пустое пространство. — Чуть веток сюда набросать, у стены камней для очага положить, и будет совсем хорошо. Можно будет непогоду пересидеть.
Собственно, этим он и занялся. Быстро очистил вход в убежище от снега, и ужом проскользнул внутрь, где пришлось еще немного потрудиться. Обломком ножа, взятым у одного из сельчан, обрезал во множестве торчавшие корни из земли. Собрал и выбросил валявшиеся куски окаменевшей земли, вымел оставшуюся мелочь.
Оставалось совсем немного. Камни для очага нашлись тут же — два здоровенных плоских песчаника серого цвета плотно легли чуть в стороне от лаза. Несколькими движениями расчистил небольшое отверстие вверху для дымохода.
— Сейчас костер разожжем, все прогреем, — бормотал он сам с собой. Ученичество всегда было тесно связано с одиночеством, оттого и вел довольно часто такие беседы. — А там и о еде подумаем.
Отрубленные корни настрогал в невесомую стружку, из овчинного тулупа надергал немного волосьев для огненной затравки. В одном из карманов вдобавок нашелся обрывок какого-то удивительного тонкого пергамента со странными четкими письменами. В его мире пергамент был плотным, толстым и шершавым на ощупь, отчего свитки и книги из него редко кому оказывались по карману. Они с учителем, вообще, березовую кору предпочитали. Здесь же, по всей видимости, все было иначе.
Подивился немного на это чудо, а потом разорвал пергамент на множество мелких клочков. Теперь осталось только огниво достать, с которым друид никогда не расставался.
— Вот и славно, — улыбнулся Гвэн, когда крошечный огонек заиграл в очаге. — Чуть погреет, и совсем хорошо станет.
Жадно пожирая ветки, огонек быстро окреп. Дым мгновенно улетучивался через дымоход, оставляя в берлоге лишь тепло.
Вновь юркнув в лаз, через мгновение друид вернулся обратно с девушкой в руках.
— Зоя? Просыпайся.
Уютно свернувшаяся калачиком девушка сладко потянулась. С чувством зевнула и приподнялась над тулупом. С округлившимися от удивления глазами оглядела земляные стены, обрывки корней в потолке. Затем остановила взгляд на очаге, от которого тянуло приятным теплом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Где мы, Гвэн? — недоуменно спросила она, поднимая глаза на парня. — А немцы? Нам удалось? — до нее вдруг дошло, что вокруг не было ненавистных врагов. А это значило, что им удалось сбежать от немцев. — Но как так? Это ты сделал?
— Этих лиходеев больше нет, Зоя. Забудь о них, — улыбнулся парень, подкладывая еще веток в костер. — Тебе отдыхать нужно. После сонного снадобья нельзя волноваться. Оно все силы из человека тянет, оттого и сильная слабость после пробуждения.
Девушка кивнула, вновь ложась и кутаясь в тулуп. Подложив руку под голову, она стала наблюдать за Гвэном.
— Отдыхая, я за едой. Не волнуйся, мигом обернусь, — он подвинул к костерку еще немного веток, показывая ей на этот запас. Мол, как нужно будет, еще подбросишь.
Бросив напоследок на нее взгляд, друид выскользнул наружу. Для ослабленного организма девушки нужна была еда. Ему, кстати, она тоже бы не помешала. Судя по ощущениям, последний раз он ел еще в прошлом году.
— А мороз-то усилился, — выдохнул он клубок пара и поежился от кусачего холода. — Но ничего…
Казалось бы, где и как можно было раздобыть что-то съестное в промороженном ноябрьском лесу. Тайных схронов с продуктами и магазинов здесь и в помине не было. Попробовать поохотиться в такое время тоже было бы глупейшей идей.
— Великий Лес, позволь мне прикоснуться к твоей благодати. Клянусь, не брать больше, чем нам нужно, — горячо прошептал друид, с закрытми глазами обхватив стоявшую перед ним березу.
Наклонил голову, почувствовал, как бархатистая кора щекочет щеку. Сразу же на него нахлынуло привычное ощущение приобщения к чему-то безграничному. Это чувство было сродни тем эмоциям, которые вызывало плавание на волнах.
— Великий Лес, я твой сын, твоя плоть и кровь. Открой мне себя…
Широкая улыбка раздвинула его губы. Великий Лес и здесь признал его своей частью, как и в том мире, щедро делясь своей силой.
— Великий Лес…
Друид открыл глаза, зрачки в которых теперь напоминали кошачьи. Желтые, с вертикальной черной полоской.
Вся его фигура сразу же подобралась, сгорбилась, сделавшись меньше. Голова мотнулась сначала в одну сторону, затем в другу. Ноздри расширились, с шумом вдыхая воздух.
Окружающей лес стал его частью, стал им. Друид, слышал то, что видит Лес. Видел то, что видел Лес. Знал то, что знал Лес.
Неожиданно вскинул голову вверх, пристально всматриваясь в небольшое черное пятно на одной из веток дерева. Согнулся и одним движением подпрыгнул на три — четыре метра в высоту. Быстро перебирая руками, взобрался по голому стволу еще выше. Добравшись до черного зева дупла, засунул туда руку.
— Хр-р-р, — фыркнул Гвэн, доставая оттуда беличий запас орехов и сушеных грибов. Одну половину спрятал в карман фуфайки, а вторую засунул обратно. Нельзя было забирать все, беличьему семейству еще нужно было зиму пережить. Ничего, таких кладовок здесь было еще немало.
В несколько скачков он спустился на землю и снова замер, внимательно оглядывая верхушку высоченной осины. До ближайшего беличьего дупла было с полсотни шагов, не меньше.
По-кошачьи легко перескочил высокий сугроб, и оказался на стволе поваленного дерева. Быстро пробежал по нему, едва касаясь ногами. На мгновение замер перед прыжком, и тут же взвился в воздух, с силой цепляясь за ветку осины.
Новой его добычей стали не только орехи с грибами, но и кусочки вяленных яблок. Видимо, местное семейство грызунов где-то наткнулось на яблоню-дичку, плоды которой и натаскали в свой погребок на дереве.
— Хоррошо, — едва не урча от удовлетворения, друид спрятал часть добычи. Карман уже раздулся от найденного. Вряд ли туда еще что-то влезло бы. Значит, нужно было возвращаться. Великий Лес дал им все, что было нужно для выживания. Взять лишнего значило нарушить равновесие. — Порра.
