Вот мог бы не сверкать так глазами и лучше прятать свою победную улыбку…
— А в чем? — и смотрит так нежно… осьминог коварный.
— В том, что ты… Ты…понимаешь… Ты другой! — выпалила признание и немедленно отвернулась, ожидая, что меня сейчас поднимут на смех.
Ведь это просто поцелуй, а я разрываюсь на части от двоякости внутренних ощущений. С одной стороны — безумно хочется до него дотронуться и почувствовать под подушечками пальцев новое лицо друга, а с другой — целовать незнакомца как-то смущает…
— Эйр, посмотри на меня. — чужой голос ласково дотронулся до моих ушей и я, медленно повернулась.
Нехотя подняла голову и встретилась с уверенным взглядом серых глаз.
— Да, вот так. И запомни, как бы сильно я не изменился внешне, это все еще я, Нил. Твой Нил, понч.
От того с каким нажимом он произнес слово «твой», по телу растеклась жаркая волна и, чтобы отвлечь взгляд околунного от моих пылающих щек, я снова возмутилась:
— Мог бы давно развязать веревки и сам меня поцеловать. Думаешь, я не знаю, что ты можешь запросто себя освободить.
Хитрая, озорная улыбка осветила лицо друга:
— Если я сейчас сам освобожу свои руки, то простым поцелуем ты не отделаешься.
— Мы в кабинете Лиама. — нервно сглотнув, шепнула я.
— Да хоть на центральной площади.
— Прекрати… — тело не согласное со словами, странно заныло.
Подойдя к круглому столику, взяла стеклянный графин и налила в граненый стакан холодной воды. Отпила пару жадных глотков. Почувствовав, что немного успокоилась, уверенно вернула стакан на место и снова подошла к привязанному. Вздохнула, вскинула подбородок и аккуратно присела на мужские колени, сразу же уточнив:
— Тебе не больно?
— Когда ты так близко, нет. — улыбнулся измененный Нил, а затем участливо поинтересовался, — Такой я совсем тебя не привлекаю?
— Не нарывайся на комплименты.
— Значит, нравлюсь?
— Ты мешаешь мне сосредоточиться!
— Молчу. — и сказав это, он закрыл глаза и мирно задышал, словно спокойно спал, несмотря на расположившуюся на его коленях девушку.
Я неуверенно протянула к его лицу палец и, дотронувшись до виска, затаила дыхание. Но мужчина не шевельнулся. Тогда моя рука стала увереннее, и я прошлась подушечкой по его темной брови, опустилась вниз по линии носа и замерла на губе.
Закрыла глаза… Воображение нарисовало передо мной другое, знакомое и родное лицо.
Переборов волнение, я прикоснулась губами к чужому рту.
Все еще невозмутимо спал…
Тогда я нежно поцеловала его верхнюю губу.
Снова никакой реакции.
Поцеловала нижнюю и, получив в ответ очередное и полное спокойствие, потянулась еще ближе, обвила руками шею, зарылась в волосы и провела языком по мужским губам. Он неожиданно шумно выдохнул, и в ту же секунду сильные руки крепко прижали меня к мужчине, а рот смяли уверенные жадные губы.
Властные ладони гладили мое тело, забирались в потаенные дали и прожигали, заставляя забывать, где мы находимся и сколько времени прошло.
Когда он отстранился, то глухо спросил:
— Ты только моя?
— Что? — сознание все еще пребывало в эйфории и мир кружился вокруг.
— Скажи мне Эйр, — еще один легкий нежный поцелуй, — Скажи, что мы вместе, и я обещаю, что никогда не взгляну и не притронусь ни к одной женщине, кроме тебя.
То есть… чтобы быть мне верным, нужны обещания?
А раньше, раз никто никому не был должен, можно было спокойно бежать из моей постели к другой?
А так как красноволосым сказки более не интересны, можно начать их слагать мне?
Какой здравый подход…
— Мы не вместе. — язвительно произнесла я, почувствовав, как напряглась и сжалась рука на моей талии. — Можешь трогать хоть всех женщин во всех королевствах, мне все равно. Мы целовались из-за слов Орхана, для возвращения моей невинности, не более.
Кажется, целую вечность он прожигал меня свирепым взглядом, крепко держа. Без единой возможности выбраться. Затем шепнул стальным чужим голосом:
— Как пожелаешь, понч. Но напоследок мы поцелуемся из-за моего желания. — и снова впился мне в рот.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 11
— Просыпайся. — настоятельно прозвучал где-то вдалеке голос Фея. — Хватит уже мять чужой плащ.
— Какой еще плащ? — пробормотала я, сладко потянувшись. И стоило без стеснения зевнуть, как неожиданно откуда-то сбоку в меня прилетели громкие приветствия:
— Доброе утро, Эйрин. Раз тебя сильно интересует — это мой плащ.
— Доброе утро, красавица. — добавил второй голос, намного более мягкий и радушный, — Принес тебе кофе и свежих пончиков.
Глаза с тревожным подозрением и неподдельным ужасом распахнулись. Я нашла себя на кожаном диване под знакомым серым плащом…
Да, определенно, это же…
Плащ Лиама!
Лиама!!!
Прэми Лэ…
Диван тоже Лиама!
И кабинет Лиама!
Лучший кошмар наяву…
То есть, Нил применил ко мне сонное зелье и уложил прямо здесь?
Ну, спасибо тебе, околунный друг…
— Ты так сладко спала, что мы не стали тебя переносить. — ласково улыбнулся Фрэнк.
— Надеюсь, — поморщился менее снисходительно настроенный наставник, сидевший за своим рабочим столом, — У вас не зашло дальше поцелуя и мне нет надобности менять диван?
— Нет никакой надобности. — вскочив, пылко заверила я.
— Отлично. Теперь иди к нам и присаживайся. Пока будешь завтракать, мы с Фрэнком расскажем тебе детали дела, а то тебе через пару часов предстоит ехать в Длор.
*
Как и всегда, выяснилось, что во время оглашения задания на общем собрании, многие детали не озвучивались и держались в тайне. И одна операция на самом деле включала в себя возврат сразу нескольких предметов для различных семей.
Но что самое интересное, основной и наиболее важной целью являлся вовсе не драгоценный камень семьи Орлид и не волшебный артефакт маркиза Нирказа…
Но для начала немного предыстории…
Фредерик Справедливый по праву считался самым благородным правителем в Четырех Королевствах. Честный, порядочный и, что немало важно, неподкупный монарх являл собой живой пример для подражания и значился любимчиком граждан. Но, как говорится, в семье не без отрыжки…
Только вот в семье человеческого короля ситуация обстояла иначе. Все его братья и сестры, как родные, так и двоюродные, и далеко троюродные, из года в года любили обозначиться не в самых лучших начинаниях и не в благовидных деяниях. Складывалось впечатление, что при распределении достоинств, боги отдали все лучшие качества первому наследнику — королю, а остальные получили сверкающие тухлятиной пороки, на которые мягкосердечный монарх закрывал глаза и постоянно спасал души своих кошмарных родственников.
Одним из наиболее часто попадающих в переделки, был кузен Фредерика — граф Эшмис.
Мужчина питал сильную слабость к азартным играм, и как бы часто его не вытаскивали из подозрительных сообществ и какими бы лишениями не грозили, все равно с настырностью слепого крота находил с каждым разом все более злачные места и все более опасно-сомнительных знакомых. Его пагубная страсть в итоге привела к плачевным последствиям. В пьяном состоянии он согласился с предложенной ставкой главаря оборотней, и на кон поставил собственную дочь.
Когда же действие алкоголя выветрилось из головы, оно не забрало с собой метку долга на руке графа. А, следовательно, при невыполнении условия, рука его сиятельства моментально бы отсохла. И на это Эшмис, если верить его пламенной речи, мог бы пойти — его нисколько не волновало отсутствие конечности, но вот позор…
Позор преследовал бы всю жизнь.
И не только его, но и дочь, и даже монарха…
— Я предложил королю отрубить Эшмису руку, — спокойно рассказывал Лиам. — Можно сослаться на болезнь, и никто не узнает ни о каких долгах. Но Фредерик, как ты сама знаешь, чересчур сострадательный…
И пока король с околунными боссами взяли себе день на раздумья, граф решил сам спасти честь дочери и, набравшись храбрости, — или надравшись? — пошел в логово оборотня, вознамерившись предложить тому несметное количество золота и драгоценных камней.
