Минут через пятнадцать в пустыне показалось мерцание. Сначала один огонёк, потом три, затем уже с дюжину. Огоньки были белого цвета и напоминали своим миганием всполохи Эльма, которые Клим недавно видел на радиовышке. Только были они скорее округлой формы и посреди пустыни — на взгляд, расстояние было не меньше километра.
Сильная рука схватила Глебова за грудки и прижала к земле. Рядом воздух пронизал едкий аромат гнилых зубов и папирос — похоже, это выдохнул Роман Константинович. Агнаров слегка поёрзал — снова заныло колено — после чего замер и принялся в бинокль всматриваться в огни посреди пустыни.
Тем временем в пустыне творилась какая-то вакханалия. Огоньков становилось всё больше, они дрожали, выбрасывали снопы искорок, метались, и, Клим был готов подтвердить это под присягой, выстраивались в силуэт человека. Наконец, когда уже стало ясно, что это точно силуэт человека, огоньки на мгновение замерли, после чего резко собрались в одну точку. Образовалась сфера серебристо-белого цвета, издали размерами примерно с детский мяч. Покачиваясь, сфера поплыла вглубь пустыни, пока вдруг не исчезла.
— Считаем в уме до пяти и за мной, к ограде.
Досчитали, пошли, согнувшись, к ограде. Подойдя, Яков Иосифович похлопал по плечу Латыгина.
— Рома, подсади.
— Так ещё ж наши…
— Не заметили эту штуку — и нас проглядят. Да и долго это, давайте сразу сами всё выясним.
Роман Константинович кивнул, подсадил начальника. На удивление ловко он перелез через ограждение, приземлился и, чертыхнувшись, помчался в пустыню. Глебов и Латыгин переглянулись и быстро вскарабкались следом, перевалились через ограждение и спрыгнули в контрольно-следовую полосу. Действительно, прожектор был в это время в другом секторе — и вышка охраны ничего не заметила. Побежали…
Ночь была на удивление тёмная, луну постоянно закрывали тучи, поэтому перемещались как попало. Следователь старался не терять из виду прыткого НКВДшника, задорно покачивающегося при беге трусцой. Латыгин сопел сзади слева — Роман Константинович явно не слишком утруждал себя зарядкой по утрам и много курил, а потому не поспевал и громко сопел, иногда чертыхаясь.
— Так, встали! Это где-то тут было.
Остановились, начали оглядываться. Глебов, машинально считавший шаги при беге, прикинул, что его тысяча сто восемьдесят шагов — это почти километр получается. Бежали бодро, так что справились минуты за четыре. Может, четыре с половиной. При этом вокруг не было никого и ничего…
— Так, я прямо, Клим направо, Рома налево. Считаем в уме до тысячи, пока идём, потом кругом и сходимся обратно. А то ни зги не видно, друг друга из вида терять нельзя.
Так и поступили. Клим оглядывался по сторонам, всматривался в песок, жалея, что не захватил с собой спички. Но вокруг была тёмная тишина спящей пустыни. Всё, что удалось найти — это какой-то чахлый кустик. Вернувшись ни с чем в исходную точку, мужчина кивнул напарникам — Латыгин развёл руками и отрицательно покачал головой. А вот Агнаров поманил за собой.
Метрах в тридцати впереди посреди песка поблёскивал в редких лучах луны диск. Сложно было сказать наверняка, но его блестящая поверхность более всего напоминала отполированное стекло или даже зеркало. Примечательно, что объект был правильной геометрической формы — идеальный круг.
— Ну, кто что думает? Перепить мы не могли, эту версию отметаем сразу.
Мужчины стали озадаченно ходить вокруг странного диска. Роман Константинович потрогал его рукой.
— Ещё тёплый!
— Да. Остывает медленно, я его тоже тёплым нашёл.
— По блеску напоминает стекло либо зеркало. Только идеально гладкое, без единой царапинки.
Яков Иосифович кивнул. Выжидательно посмотрел на Глебова.
Следователь всё ходил вокруг в нерешительности. Наконец, вытащил из внутреннего кармана плаща портняжный метр, приложил к диску. Чертыхнулся.
— Двадцать семь сантиметров. Ровно столько же, сколько пятна на полу в обеих комнатах, ни на миллиметр не отличается.
— Уверен?
— Абсолютно.
Агнаров провёл рукой по бритой голове. С трудом опустился на одно колено, попробовал подковырнуть пальцем диск — оказалось, он лежал на поверхности песка, толщиной не более сантиметра. НКВДшник повертел находку в руках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И по весу как стекло. Мутное, но отполированное.
— Обрати внимание, что отполировано только с одной стороны, сверху.
— Ага. И ни единой царапинки, как в кремлёвских кабинетах. Идеальная поверхность. И идеальный круг, чёрт возьми, как в учебнике… Ладно, пойдём уже к своим. А то ещё тревогу поднимут.
По дороге Яков Иосифович разговорился.
— Впервые я заметил эту… странность… в общем, это. Это я заметил два дня назад. Курил в окно — и увидел всполохи в пустыне, которые тут же исчезли. Решил тогда, что примерещилось… И вот, стою я вчера, курю. Ещё отметил, что время то же самое, что и накануне — отчёт по форме писал, засиделся… В общем, стою, курю — и снова эта чертовщина. Решил взять Рому и тихо проверить. Дальше понятно…
— Да это-то понятно… Яков, неужели никто ничего не заметил?
— В том-то и засада. Опросил начкараула, послушал, что говорят в столовой. Никто не видел ни черта. Понимаешь, Клим, вообще ничего. Как будто мне два дня подряд кажется то, чего нет. Ну, один раз я бы поверил — но не два же дня к ряду! Не может такого быть, у меня с мозгами всё хорошо, умом я пока не тронулся. И не пил ни капли с твоего приезда. Чертовщина да и только…
Клим потёр подбородок. Не могло же им втроём примерещиться одно и то же? Нет, такое невозможно, вся мировая наука, да даже просто здравый смысл говорит, что так не бывает. Значит, версия коллективного помешательства отпадает. Тогда что? И почему диаметр этой штуки один в один с диаметром выжженного пятна? Главное — куда это делось?
За размышлениями дошли до караула. Солдаты своё дело знали — сразу лязгнул затвор «мосинки» и послышалось звучное: «Стой! Кто идёт?»
— Свои… Агнаров, Латыгин, Глебов. Смирно!
— Так точно, товарищ Агнаров!
Рядовые вытянулись по струнке смирно.
— Давно на дежурстве?
— Полчаса как. Сменили Ахметова и Смирнова, товарищи.
— Ясно… Видели что-нибудь необычное?
Караульные переглянулись.
— Никак нет! Самое необычное, товарищ Агнаров, это ваше появление, вот так вот, в ночи, из степи.
— А обычное что-нибудь видели? Хоть что-то?
— Никак нет! Тишина, темнота… Мы ладно, но Алтын бы учуял, услышал. А он, вон, под машиной дрыхнет.
Пёс, в самом деле, потянулся было, услышав шаги за шлагбаумом, но, стоило узнать голоса, завалился спать дальше. В будке ВОХРы зажглась керосинка — в окно высунулся начкараула, на всякий случай, с пистолетом в руке.
— Вольно! Степан, видел чего? Слышал?
— Никак нет! Товарищ Агнаров, я это, спал… Согласно распорядку — дозволено. Вы, если что…
— Да всё хорошо, спи. Мы так, проверяем…
Пошли дальше, к смотровой вышке. Оценив лестницу взглядом, Яков Иосифович вздохнул, но поковылял наверх, остальные следом. В тесноте, но все поместились. Дежурные на вышке, к изумлению офицеров, ничего не видели.
— Черти, спали? А ну колитесь!
— Никак нет, товарищ майор!
— Врёшь, паскуда…
Глебов одёрнул Латыгина.
— Роман, прожектором по песку водили, мы все это видели… Ну-ка, служивый, посвети вон туда.
— Так точно!
Луч света выхватил следы трёх человек на контрольно-следовой полосе около ограждения.
— Ах…
— Спокойно, это мы. Дай-ка мне прожектор.
— Так точно!
Клим попробовал выудить следы на песке, нашёл чьи-то и пополз лучом по ним вглубь пустыни. Наконец, упёрся примерно в то место, где нашли диск — как раз было натоптано.
— Вон там что-нибудь видели?
— Никак нет, товарищ следователь.
— Ни спички, ни огонька, ни блеска какого?
Солдаты в удивлении переглянулись и отрицательно мотнули головами. Яков Иосифович выругался и начал спускаться вниз, по ходу проклиная лестницы, колено и поляков. Спустившись, он перевёл дух и мрачно посмотрел на коллег.
