проведенного за городом отдыха. Многие водители с завистью смотрели из многокилометровой пробки на нашу почти чистую полосу движения. Что поделать, в воскресение всегда проще выбраться из города, чем попасть в него…
— Твой первый? — тихо спросил Стен, скосив глаза в мою сторону.
— Он там был не один…
— Сколько?
— Шестеро… Про тех, что были в лесу не знаю, не было времени посмотреть. Я… Я просто отключил эмоции, как меня учили. Действовал на автомате. Как машина.
— Ты только защищался, — неожиданно мягко ответил Стен, — запомни это. Они…
— Да что они?! — взорвался я, — что они вообще могли противопоставить мне, одаренному?! Я убивал их как скот, тупо превосходя как по силе, так и по скорости! Убивал с легкостью, ведь именно этому меня учили лучше всего!
— И именно благодаря этому ты сейчас сидишь, и разговариваешь со мной, а не гниешь в земле. Ты спас жизнь ребенку, рисковал собой, защищая его. Это более чем достойный поступок. И я понимаю, как тебе сейчас должно быть тяжело.
— Нет, не понимаешь!
— Это пройдет, — невозмутимо продолжил Стейнульв, — но ты должен справиться с этим сам. Просто пережить это. Знаешь, когда что-то ужасное врывается в твою жизнь и потрясает тебя до глубины души это… очень тяжело. Ты ходишь несколько дней, а то и недель, переваривая все в себе. Не в силах принять увиденное как данность. Мучаешься и сжигаешь себя раз за разом. Твоя душа горит и никакой лед не способен потушить это пламя… Но переживая такие потрясения раз за разом, ты закаляешься. Тебе требуется все меньше времени, чтобы привыкнуть. И вот уже недели превращаются в часы, а часы в минуты… Главное не дать сломать себя. Не стать циничным ублюдком, с равнодушием взирающим на что угодно. Кто-то посчитает это самым сложным. Но знаешь, что я думаю? Тем людям, которые по-настоящему осознали это, не стоит бояться. Они никогда не станут такими. Понимаешь о чем я?
— Да…
— Вот и отлично. Ты убивал не воинов, а убийц. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, чем один отличается от другого?
— Воин не тот, кто отнимает жизнь, — помолчав, все-таки ответил я, — а тот, кто готов отдать свою, ради того, чтобы жили другие. Так говорил мой дед.
— Хм… мудрый у тебя был дедушка. Не то, что мой.
— А что твой? — невольно заинтересовался я, ерзая на разогретом жарой сиденье.
— Круг интересов моего деда сводился исключительно к гулящим женщинами и кружке старого доброго эля, — пустился в воспоминания Стен, — помню как-то раз, он так надрался, что не смог сбежать от разъяренного мужа своей очередной любовницы. Да и куда бежать в его-то возрасте? Только и хватило прыти, чтобы выпасть в окно, прямо под ноги дружкам Фрога.
— Его что, убили? — ужаснулся я.
— Да какое там, — отмахнулся он, — старый хрыч, пользуясь своим преклонным возрастом, решил покаяться и объявил всем, лежа прямо в грязи, что если ему дадут перед расправой выпить, то он сам расскажет обо всех своих похождениях, не таясь и не стесняясь.
— И те люди его не побили?
— Да кто ж им после этого позволит? Когда такой человек как мой дед, решает рассказать о своей жизни без утайки, то мало кто решится пропустить такое шоу. А ему было, что рассказать, уж поверь мне.
— И чем вся закончилось?
— Он выпил почти целый бурдюк вина и рассказал как он что делал и с кем. Рассказ затянулся надолго. Честно говоря, удивлен был даже я, который знал его лучше всего — все-таки одна семья как-никак. Если описывать вкратце, то в нашей деревне его внимания сумел избежать только крупнорогатый скот, да и то, как мне думается, не полностью… При этом он так активно живописал и смеялся, что под конец не выдержал и помер, словив грудную жабу.
— Чего словив??
— Инфаркт, бестолочь, — вздохнул подросток, — тогда это так называлось.
— Интересный у тебя был дедушка…
— Не то слово. Многие вообще удивлялись, как он умудрился дожить до столь преклонных лет.
— С таким образом жизни?
— С такой страстью к чужим женам.
В машине снова наступила тишина. Череда дач снова сменилась густым лесом, бегущим по обе стороны дороги, а мы все молчали. В жизни каждого человека наступает тот момент, когда эмоциональная усталость достигает апогея. И вроде бы ты еще здоров и в полном порядке, но что-то давит на тебя сверху. Давит так, что даже ворочать языком уже просто нет сил. Слова застревают в горле, и единственного чего хочется — растечься по мягкому дивану, не думая ни о чем.
Кто-то в такие моменты ложится спать, кто-то наоборот пытается встряхнуть себя клубами, вечеринками или острыми ощущениями. Я же предпочитал просто в это состояние не попадать, прекрасно понимая, что пребывать в нем могу долго, но толку вот с этого не будет ни на грамм. Не зря кто-то из мудрецов сказал, что уныние — один из самых страшных смертных грехов.
— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил я Стена, что-то жизнерадостно мурлыкающего себе под нос.
— Много, — улыбнулся он.
— Не ответишь?
— Нет.
— Почему? Такая большая тайна?
— Просто не вижу в этом смысла, — пожал плечами он, — не люблю ворошить прошлое.
— Бывает, что прошлое с успехом начинает ворошить нас.
— Бывает, — согласно кивнул он, не отвлекаясь от дороги, — и последние события — достойный тому пример.
— Ты про…
— Да. Позавчера была необычная ночь, — пустился в воспоминания он, — говорят, что в такие ночи, былые легенды оживают, становясь явью… Хотя некоторым из них, лучше бы оставаться в забвении навечно…
— Ты снова решил говорить загадками?
— Нет, просто задумался, — вздохнул он и дальше уже совершенно нормально продолжил, — в ту ночь я отдыхал за городом. Шашлыки, рыбалка, пол-ящика водки и хорошая компания, что может быть лучше для вдумчивого и неторопливого отдыха на природе? Только снаряд из РПГ, выпущенный с двухсот метров, прямо в костер, вокруг которого мы сидели. Весьма удачный ориентир, особенно ночью, ты не находишь?
Олег и Бард погибли сразу, остальные были тяжело ранены. Первым пришел в себя Кирюха, в момент взрыва он находился дальше всех от костра — собирал палатку. Его же первого и убили, вышедшие из леса фигуры с мечами. С мечами, Дима! Представляешь?! Я столько стали в руках не видел со времен битвы при… а да, что там говорить… Я смотрел как он умирает. Смотрел, как ему отрубают голову, разбивая ее затем ударом сапога в кашу. И ничего не мог поделать. Меня зацепило сильнее всех. Думаю, он и сам это понимал, давая
