На секунду я чувствую себя виноватой, что заставила его волноваться. Знала, что он запаникует, когда вернется домой и не найдет меня в своей постели, но после нашей сегодняшней ссоры не могла заставить себя спать в его комнате. Мне не хотелось ночевать под одним одеялом с отвращением и стыдом Деклана, а потому я искала утешение в собственной, свободной от осуждений постели.
Он даже не спрашивает, почему я здесь, а не в его комнате. Только:
— Ты спишь здесь?
Я киваю, не удостаивая его объяснением или извинением.
— Значит и я здесь сплю. — Он оставляет дверь открытой и пересекает маленькую комнату, остановившись рядом с пустой стороной кровати. Я лежу к нему спиной, и слышу шорох снимаемой одежды.
От его кожи все еще пахнет гелем для душа, и я вдыхаю успокаивающий знакомый аромат, пока Деклан укладывается рядом. Он скользит грубой мозолистой рукой под мою пижаму и задирает ее на спине. Теперь мы лежим кожа к коже. Прижавшись ко мне грудью, Деклан кладет ладонь мне на живот и подтягивает ближе к себе.
Долгое время тишину в комнате нарушает лишь наше дыхание и иногда громкие звуки музыки из моих наушников.
Деклан проводит носом по моему уху, а затем утыкается мне в шею.
— Скажи это.
Я зажмуриваюсь от того, какое отчаяние сквозит в его голосе. Словно он боится, что я этого не сделаю.
Я поглаживаю кончиками пальцев его руку на своей талии — такую сильную и мускулистую, но так нежно и бережно обнимающую меня, — и говорю:
— Я люблю тебя. Даже когда ненавижу, все равно продолжаю тебя любить.
Он выдыхает и покрывает мою шею дорожкой из поцелуев.
— Спасибо, что не отталкиваешь меня. Что позволяешь обнимать тебя.
Комната подергивается дымкой, и я быстро смахиваю слезы.
— Не знаю, что буду делать, если ты сейчас меня отвергнешь. Мне это нужно. Ты мне нужна. — Он крепче прижимает меня к себе и выдыхает мне в волосы: — Прости, что я такой ублюдок.
Я переворачиваюсь и кладу голову на его вытянутую руку. В сравнении с подушкой не очень-то удобно, но мне плевать. Моя потребность оказаться к нему как можно ближе пересиливает все остальное.
Я блуждаю взглядом по его лицу и задерживаюсь на ссадине на подбородке. Бережно касаюсь ее пальцами.
— Больно?
Деклан кое-как пожимает плечами и целует кончики моих пальцев.
— Я это заслужил.
— Знаю. — Я опускаю ладонь на его грудь, и несколько секунд мы просто молча смотрим друг на друга.
Свободной рукой он вырисовывает узоры от моих бедер до спины.
— Я правда очень сожалею, — произносит он, касаясь своим лбом моего. — Я ужасно перегнул палку. Мне стоило самому себя ударить, если бы этого не сделала ты.
Слабая улыбка на моих губах заставляет его сиять так, будто он только что выиграл в лотерею. На щеках появляются ямочки. У него очень заразительная улыбка.
Я смеюсь, но тут же закусываю губу. Веселье исчезает так же быстро, как и появляется. Потому что да — он действительно сильно перегнул.
Хотя, возможно, я сама виновата. Наверное не стоило ему рассказывать. Просто хотелось, чтобы он знал — это не важно, с ним я выдержу все, потому что безгранично ему доверяю. Но сделала только хуже.
Я вздыхаю.
— Деклан…
Его улыбка исчезает так же быстро, как и моя.
— Нет, — стонет он, стискивает меня в объятиях и зарывается лицом в мои волосы. — Давай вернемся к веселью и улыбкам. Мне не нравится, когда ты на меня злишься. — Его голос звучит приглушенно.
Сейчас он больше похож на капризного ребенка, а не на бойца под метр девяносто.
Я улыбаюсь у его груди.
— Я на тебя не злюсь. По крайней мере больше нет. И вообще я собиралась извиниться.
Отстранившись, он смотрит на меня как на сумасшедшую.
— За что? Это я сегодня вел себя как осел, не ты.
— Да, но… — Я опускаю взгляд на его грудь, потому что мне и так неловко. Не хочется смущаться еще больше и смотреть ему в глаза, когда затрону щекотливую тему. — Мне не стоило говорить, что то, чем мы занимались…
Если я произнесу это вслух, сделаю ему еще больнее, а потому недосказанность повисает в воздухе. К тому же, он прекрасно знает, что я хочу сказать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я прокашливаюсь и продолжаю, боясь поднять взгляд, потому что Деклан неестественно застывает.
— Это было нечестно с моей стороны, и я прекрасно понимаю, почему тебе стало противно…
— Хватит. — Его голос холоден как лед. Я поднимаю взгляд и успеваю заметить, как Деклан стиснул зубы. — Тебе не за что извиняться. Я был полным ублюдком, черт подери, и ты права, я сам устроил проблему и ужасно жалею.
Я знала, что у него с этим не все гладко, но до сих пор он пытался притвориться, что все в порядке, хотя бы ради меня. И слышать его признания, что это не так — страшнее, чем я думала.
Живот скручивает в узел, когда я пытаюсь понять, что это для нас значит.
Черт, что если он никогда не сможет с этим справиться?
Но Деклан не дает мне погрузиться в свои мысли и приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
— Не пойми меня неправильно, котенок, я чертовски польщен, что ты настолько доверяешь мне, чтобы все это попробовать, но…
Он хмурится и изучающе разглядывает меня своими зелеными глазами.
Сердце колотится, пока разум автоматически продумывает самое худшее, что я могу сейчас услышать.
Но это слишком.
Но это того не стоит.
Но мне нужен перерыв.
Напряжение меня убивает. Я раздраженно выдыхаю и переворачиваюсь на спину, глядя в потолок.
— Проклятье, Деклан, хватит переживать о моих чувствах, просто будь честен со мной.
Он вздыхает.
— Теперь, когда я все знаю, забыть не смогу. Это всегда преследует меня на краю сознания. Господи, большую часть времени я даже не знаю, где можно к тебе прикасаться. Я нахрен задыхаюсь от постоянного беспокойства, что приемлемо, а что нет. Насколько я жалок? У меня есть красивая девушка, которая готова раздеться для меня в любой момент, а я не могу отключить мозг и передать инициативу члену, чтобы просто получать удовольствие.
— Еще раз, казалось тебе было приятно прошлой ночью, — бормочу я. Почему он продолжает об этом забывать? Прошлой ночью он обращался со мной, как привык — жестко и требовательно — и я не сломалась.
Мне это нравилось. Я хотела большего.
— Я не собирался трахать тебя прошлой ночью, — говорит Деклан. — Не тогда, когда я был так взвинчен.
Значит, он уже принял решение? Все его «я заставлю тебя заплатить» были просто предлогом, чтобы избежать близости?
Меня это взбесило.
— Ты меня не сломаешь.
— Иногда мне этого хочется.
Я приподнимаю голову от его тихого признания.
— Я уже говорил, когда ты начинаешь трепать языком, я завожусь до такой степени, что способен практически на насилие. Мне хочется подчинить тебя и трахать до тех пор, пока ты не сдашься и не станешь покорной мне. — Он обхватывает ладонью мою щеку и нежно поглаживает ее большим пальцем, словно я фарфоровая. Деклан криво усмехается краем рта. — Но в другое время, когда ты не ведешь себя как заноза в заднице, я просто хочу любить и преклоняться перед каждым сантиметром твоего идеального тела.
— Раньше это сбивало с толку, но теперь, когда я знаю о твоем прошлом? Я до смерти боюсь даже прикоснуться к тебе. Я не хочу рисковать и потерять контроль. Не хочу причинить тебе боль. — Он хмурится и опускает руку. — Но естественно, я все равно это сделал.
Снова улегшись набок, я устраиваюсь поудобнее.
— Нет таких мест, где меня нельзя трогать, Деклан. Ради всего святого, я же тебе сегодня даже свою задницу предлагала. — Думала, это вызовет у него хотя бы улыбку, но он продолжает пристально меня разглядывать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я не знаю, как это исправить. — Его глаза кажутся большими и полными отчаяния. Не думаю, что когда-либо видела Деклана таким напуганным, и это пугает меня. Я наконец-то понимаю, что он пытается сказать: я не знаю, сможем ли мы все исправить.
Сердце останавливается, словно отказываясь от будущего, в котором не будет Деклана. Я пытаюсь дышать, несмотря на заупрямившееся сердце, но даже мысль об утрате Деклана практически невыносима.
