— Может быть, вам, сударыня, и следовало бы волноваться! — зло отрезал офицер. Голос его осел от возмущения и стал низким и грубым.
Эссен под настойчивым взглядом офицера стала выкладывать вещи на стол. В вещах ничего запретного — кофточки с модными рукавами, подвенечное платье для дальней родственницы, несколько турецких шалей с яркими узорами. И коробки, свертки, книги по искусству в богатых переплетах. На вещи таможенник внимания не обращал. Он чего-то ждал. Лицо вытянулось, и весь он напоминал Эссен гончую собаку, которая взяла след. И Эссен слегка усмехнулась уголками губ.
Генерал обиженно отвернулся от таможенника и вещи вынимать отказался. Офицер сам выкладывал их на стол, за долгую службу отполированный локтями пассажиров до блеска.
На весы чемоданы поставили пустыми. Эссен немного успокоилась — чемодан не вызывал особого внимания. Второе дно оказалось неприметным. Спасибо мастерам!
Генерал заинтересованно посмотрел во внутрь чемодана и не без торжества заметил:
— Ну и что?! Нашли черта лысого? Дно-то пустое…
— Помолчите, ваше благородие! — обрезал его офицер. — Таможня не имеет к вам претензий.
— Какая наглость! — взорвался генерал, и глаза его сверкнули гневом. — Еще бы иметь претензии ко мне, защитнику царя и отечества!
Таможенник в разговор не вступал. Он положил на весы чемодан генерала, старательно передвигал по шкале гирю и, подняв на лоб очки, по причине близорукости, произнес:
— Семь фунтов! — Потом повернулся к ротмистру, нервно поправлявшему ворот мундира, попросил: — Другой чемодан подайте…
Чемодан Эссен потянул на целых десять фунтов больше.
— Семнадцать фунтов! — кричал возбужденно таможенник. — Семнадцать! Как вы это объясните?
— Ну и что? Какая трагедия! — Эссен удивленно уставилась на таможенника. — Значит, кожа другая. Натуральная… Кожа всегда тяжелая… Иного объяснения не нахожу.
— Придется хорошенько подумать и вспомнить причину… И ответить на этот вопрос, как и на многие другие! — Жандармский офицер гневно сверкал глазами и надувался, как обиженный индюк.
Таможеннику все стало ясно. Он вопросов не задавал. Молчал и барабанил тонкими пальцами по столу. И удивлялся, как спокойно держится эта женщина, не выказывая ни малейшего волнения. И хороша собой — лицо словно фарфоровое, глаза огромные, одета с большим вкусом. Как трудно стало работать, когда красивые женщины везут из-за границы в Россию не модные журналы и не тряпки, а запрещенные книги. В том, что в чемодане запрещенные книги, он не сомневался. К тому же боялся, что женщина вооружена и будет стрелять, как только поймет, что дело проиграно. Он был доволен, что рядом находится жандармский офицер. Офицера он знал давно, считал его глупым и крикливым, но в храбрости не сомневался. Если дама откроет стрельбу, то офицер выбьет из руки пистолет. И на том спасибо.
— Почему так беспокоит лишний вес чемодана? — с улыбкой спросила Эссен. — Я доплачу за разницу — и вся недолга.
— Действительно! — поддержал ее генерал. — Доплатит, и дело с концом. Стоит ли сыр-бор поднимать?! И вопрос будем считать закрытым.
— К сожалению, сударыня, дело только открывается? — Жандармский офицер зло перекосился и уточнил: — Следствие о незаконной доставке запрещенной литературы в Россию…
Эссен откровенно расхохоталась ему в лицо. Сердце ее ныло, но она понимала, что держаться нужно, как солдату, до последнего патрона. И она боролась. Боролась не столько за собственную свободу, сколько за спасение транспорта искровской литературы.
Таможенник поманил себе в помощники какого-то чернявого чиновника, который вытаскивал пачки чулок у толстяка с золотым перстнем на руке из карманов пальто. Тот бросил досмотр и внимательно оглядел Эссен. У Эссен дрогнуло сердце. Значит, будет свидетелем… Ясно, стряпают дельце.
Таможенник достал из ящика стола нож. Большой и с искривленным лезвием. Переливались шелковистые бока кожаного чемодана. Таможенник снял чемодан с весов и стал быстро выстукивать дно, приложив ухо. Пальцы его бегали, как у пианиста по клавишам, вот и опять застучал. Звук был другим, чистым и звонким. Эссен, большая музыкантша, сразу уловила разницу.
— И все-таки вы молчите?! — уточнил таможенник и добавил: — Чистосердечное раскаянье…
— Перестаньте болтать вздор! — обрезала его дама.
Таможенник вздохнул с сожалением. Офицер выказывал нетерпение, ожидая чего-то необыкновенного. Более того, он думал о бомбе, хотя понимал, что подобным образом бомбу невозможно уложить в чемодан. Значит, на себе спрятала бомбу. И холодная испарина выступила на лбу. Он достал платок, протер лоб, чтобы успокоиться. Только от мысли о бомбе не мог отказаться. Таможенник быстрым движением разрезал дно у чемодана. Эссен почувствовала, как забилось сердце, словно в него вонзили нож. Таможенник вновь сделал разрез, встряхнул чемодан, и на стол посыпалась газета «Искра».
Офицер крепко держал локоть Эссен. Именно в этот момент, по его мнению, дама начнет бросать бомбу. Генерал отшатнулся и возмущенно засопел. Ему было стыдно, что он защищал смутьянку. Откуда-то появился студент и схватил стопку газет, разбросанных по столу. И исчез. Эссен восхитилась его ловкостью, будто иллюзионист в цирке.
— Значит, «Искра», — сокрушенно подтвердил таможенник. — По вашему поведению я это предполагал…
Жандармский офицер бешено сверкал глазами и перестал сдерживаться:
— Откуда у вас эта литература?.. — Под насмешливым взглядом дамы осекся. — Вынужден вас арестовать.
И сразу в белой стене таможни выделилась дверь в решетке. Значит, тюрьма… Опять тюрьма… И все же одна стопка газет, которую взял студент, нашла адресата.
Эссен поправила вуаль на шляпе и гордо вскинула голову.
— Шпионку поймали! Шпионку! — кричал толстяк, растопырив толстые пальцы.
Раскрытые коробки с французскими духами валялись на столе.
«Ну и тип. Как говорится, и в огне не сгорит, и в воде не потонет…» — подумала Эссен и покачала головой.
Дверь с решеткой распахнул жандарм.
О ЧЕМ ДУМАЛА ЭССЕН
Счастье Эссен не оставило.
И на этот раз удалось бежать из-под стражи. Эссен оставили в жандармской комнате до выяснения обстоятельств. На вопросы чиновника отвечать отказывалась. Твердила, что купила чемодан в Берлине, а что на его дне за подкладкой… Нет, увольте — ничего не знает и знать не желает. Кстати, и у генерала точно такой чемодан. Просто ему повезло, чемодан оказался без фальшивого дна. Вот почему и литературы у него не отыскали. Офицер позеленел от подобной наглости. Таможенник, который был умнее жандарма, удивлялся ее находчивости и едва заметно усмехался.
После допроса поставили на стул кувшин с молоком и буханку хлеба. Она с удовольствием поужинала и завалилась спать. Несколько раз дверь открывал офицер, но она сладко спала, и он успокоился.
Как ни старалась Эссен, но уснуть она не могла. Просто лежала с закрытыми глазами, чтобы обмануть стражников. Лежала и думала. Воспоминания надвигались на нее из каждого угла камеры. Думала все об одном, как наладить транспортировку литературы в Россию. Вот и чемодан с двойным дном провалился… Жаль, очень жаль… Способ этот казался таким надежным!..
Нелегальная литература пользовалась в России большим спросом — студенты, рабочие, интеллигенция хотели знать правду о положении в стране, хотели читать философские книги, интересовались произведениями Маркса, Плеханова, Прудона… В России этих книг не печатали. Царское правительство запрещало печатанье подобной литературы. Только остановить процесс развития политической мысли стало невозможным. Потребность в политической литературе выросла колоссально. И нужно было удовлетворять эту потребность. Да и рабочие все больше проявляли интерес к серьезной литературе. В общем, политическая литература нужна была позарез. Вот и надумали перевозить ее в чемоданах. Только не простых, а особенных. Задание такое от партии получила и Эссен.
Решила для начала купить чемодан в Берлине в частном магазине. Солидный немец Макс Герберт в жилете и при галстуке долго расхваливал облюбованный чемодан. И просторный, и кожаный, и замки солидные. Стоил чемодан дорого.
— Кожа, настоящая кожа! — Немец постукивал пальцами по чемодану, наслаждаясь глухим звуком.
— Кожа… Безусловно, настоящая… — уныло подтвердила она.
Эссен распахнула чемодан. Подкладка из шелкового репса, ремни, карманы на верхней крышке, карманы боковые… И внушительный… Немец надел цепочку с ключами на большой палец и крутил, соблазняя покупательницу.
— Чемодан хорош… Но цена баснословная! — Эссен все еще колебалась.
Действительно, чемодан для шикарной женщины. К человеку с таким чемоданом шпик не подскочит. У Эссен имелось свое представление о конспирации. И редкостную красоту свою, к которой относилась с равнодушием, использовала в деловых целях. На красоту обращали внимание. Прекрасно. Значит, самые трудные задания должна брать она, Мария Эссен. И стала ездить в вагонах первого класса, нарядно одеваться, говорить по-французски. К счастью, произношение безупречное. В вагонах первого класса публика солидная — генералы, офицеры, богатые коммивояжеры… И каждый пытался оказать услугу молодой даме, которая нагружена вещами сверх всякой меры. Случалось, что офицер из попутчиков выносил ее чемодан и ставил у вагона. Эссен выплывала с маленькой сумочкой и шляпной коробкой, где действительно была модная шляпка. Офицер звал носильщика, тот хватал чемодан и тащил. Офицер сопровождал Эссен, пока она не садилась в коляску. А шпик?! Шпик терялся в догадках — неужто эта модная дама с коробками и есть та самая злоумышленница, которую следовало хватать на вокзале? Почему рядом офицер в жирных погонах — так называли офицеров большого звания? Он и вещи выносил… Нет, конечно, обознался. К такой даме да еще под покровительством офицера с бухты-барахты не подкатишься…
