подсказки другому, до тех пор, пока оба не дойдут до одного и то же ответа.
Поскольку вкусы в музыке у нас практически идеально совпадали, почти все песни мы или знали оба, или не знал никто, и в первом случае игра превращалась в тренировку памяти и соревнование по придумыванию самой неочевидной подсказки.
Музыка была тем, что я не мог не взять с собой из родного мира, хотя и пришлось постараться, чтобы подчистить все несостыковки в текстах песен — к счастью, программа Филакио была в этом плане очень адаптивной.
Уже вечерело, и закатное солнце превращало облака над головой в какое-то невероятное соцветие из багряных, алых и оранжевых тонов, подсвечивая их объем и сложные формы. Окна дома на холме вдалеке казались огромными фонарями, впитывающими этот торжественный свет.
Когда трек в очередной раз сменился, нам даже не понадобилось ничего говорить вслух. Я снова остановил машину у обочины и опустил крышу. И пусть в небе еще не было видно звезд, и в нем, быть может, даже не было Ориона, и пусть сейчас не зима, а лето — мы все равно завороженно смотрели на убывающее солнце, тихо подпевая о том, кто, быть может, наблюдает за нами откуда-то сверху.
Песня так хорошо подходила к моменту, и вокруг было так красиво, что мы просто не могли ждать, пока доберемся до дома. Иначе магия была бы упущена.
***
Днем, пока мы шатались по гипермаркету, кому-то из нас пришла мысль, что этот вечер будет неполноценным, если в нем не будет пиццы. Я предлагал купить готовую и разогреть, но был поднят на смех и назван «ленивой неотесанной задницей», поэтому мы купили все необходимые ингредиенты.
Теперь часть из них уже нашла свое место на огромном круге из теста, и остальные должны были скоро к ним присоединиться. Но человек, который часами может раздумывать над положением глаз-бусинок на лице куклы, не в силах избегать такого же подхода в дизайне еды, поэтому процесс должен был занять еще какое-то время.
Я сидел на стуле в углу кухни, иногда уточняя, не забыли ли мы купить чипсы или перец. Но по большей части я просто смотрел в потолок и думал.
Времени у нас было достаточно. Она могла жить здесь тысячи лет, прежде чем ее лица коснется тень ушедших веков. Я, наверное, мог бы прожить здесь столько же, если бы ускорил течение времени относительно базовой реальности. Но проблема никуда не пропадала — в любой момент в том мире могло произойти что-то чудовищное, что разрушит эту идиллию, и вырвет меня отсюда.
Очередной полоумный ублюдок мог начать завоевательную войну, топча грязным сапогом жизни и судьбы людей. Группа террористов, радикальных противников «ложного мира», могла уничтожить основные сервера по всему миру. Сами создатели программы могли, почувствовав наконец свою власть над людьми, выдвинуть какие-нибудь меркантильные условия для возврата сюда. Могла взорваться какая-нибудь атомная станция, или началась бы смертельная эпидемия.
Так или иначе, большинство этих причин связаны с людьми — с теми, из-за кого нас и называют «беглецами». Иногда я думал так: если мой родной мир был рожден тем же способом, что и миллионы локальных миров внутри Филакио — должно быть, его создал или сумасшедший садист, или… ребенок, который просто не мог предугадать, какие последствия возымеют его решения.
В открытое окно влетела бабочка необычной расцветки — она была почти полностью черная. Мы замерли, какое-то время синхронно наблюдая за ней. Затем бабочка вылетела обратно на воздух, не разогретый жаром духовки.
И больше всего меня бросало в дрожь от мысли о том, что прямо сейчас тысячи людей пользуются этой виртуальной реальностью вовсе не для того, чтобы создать лучшее общество. Нет, они воплощают свои самые мерзкие и черные, самые подавленные желания, которые не могли воплотить в нашем общем мире. Ведь в нем монополия на насилие всегда принадлежала ограниченному кругу лиц.
Нет никаких сомнений, что в некоторых мирах творится настоящий ад. И уже только этот факт должен стать в скором времени одним из главных аргументов для закрытия Филакио. Как только произойдет утечка данных (я даже не сомневался, что у владеющей технологией корпорации имелся доступ как минимум к просмотру всех локальных вселенных), и правда выйдет наружу, мой личный мир тоже будет в опасности.
Я думал об этом много и долго, и единственный вывод, который я нашел — найти способ скопировать конфиг системы и воспроизвести работу модулей реализации, чтобы воссоздать ее на полностью локальном, по-настоящему герметично закрытом сервере, который нужно будет окружить огромным количеством слоев защиты.
Это напомнило мне тот же инстинкт, из-за которого я окружал похожими стенами свое личное пространство в базовой реальности, не пуская в него ничего в изначальном виде, искажая и преломляя через оптику страха, скепсиса и сравнений.
Она попросила меня открыть пиво, и я вспомнил, что собирался закурить. Но так и застыл с зажигалкой в руке, с восторгом разглядывая очередную параноидальную идею. Я избавился от жестяной пробки, и мы со звоном стукнули бутылками, из горлышек которых струился пар. Хоть для рекламы снимай.
Конечно, в идеале такой защищенный мир должен существовать вообще без аппаратной поддержки, являясь неотъемлемой частью базового мира, существуя как его дополнительное измерение, невидимое, неслышимое, неосязаемое, но имеющее точку входа.
Но это было невозможно — мы даже примерно не представляем, какие существуют измерения помимо нашего, как двумерный человек не может осознать природу трехмерного пальца, что касается рисунка. Поэтому от хранениях данных на физическом и уязвимом носителе пока нельзя отказаться. Нужно просто найти способ защитить этот носитель.
И если бы я только знал, как мне самому избавиться от физического тела, загрузив сознание на этот локальный сервер — не так, как сейчас, в виде пусть и длительного, но конечного сеанса, но полностью отказавшись от «человеческой» природы! Я вздрогнул, вспомнив о предложении незнакомца в охотничьей кепке. Возможно, он все же говорил именно об этом. Слишком уж странным было его поведение, как и моя неспособность увидеть его код.
За этими размышлениями я не заметил, как прошло время, и вот уже духовка подала сигнал о готовности пиццы. Когда главное блюдо вместе с соусами, орешками, сыром, пивом и вином были перемещены в гостиную, мы улеглись на диване и включили проектор.
Ощущения от просмотра в сравнении с экраном даже большого телевизора сильно отличались — было полноценное впечатление, что ты находишься в зрительном зале кинотеатра. Пока что — никаких мыслей о крепостных стенах, войнах
