– Конечно на участке. Я же видела силуэт не за забором, а за окном.
– И что делал этот силуэт?
– Сначала ходил, а потом начал вскрывать дверь.
– А вы?
– Я убежала наверх и вот звоню вам.
– Понятно… Запритесь и ждите меня.
– Запритесь? На втором этаже нет замков… Похоже, что лестница скрипит. Сейчас я его встречу табуреткой по башке…
Последние слова Маргарита Семеновна произнесла шепотом. Трубка легла на стол и все замерло…
Меньше, чем через минуту послышался скрип двери, за ним воинственный вопль, а потом грохот. Даже два грохота: сначала звонко полетела на пол табуретка, потом глухо шлепнулось тело.
Только в первые секунды Олег надеялся, что повержен на пол нападавший незнакомец. Но ожидаемого победоносного крика Маргариты не последовало и она не бросилась к телефону срочно сообщить об успешном отражении атаки.
Телефонную трубку поднял кто-то другой. Поднял, послушал, подышал и положил на рычаг.
На третьем коротком гудке Олег сорвался и полетел через ступеньки вниз, к машине, которая уже через минуту мчала его к кольцевой, а затем дальше – к дачному поселку Внуково.
Олег свалился в заросли малины. Сверху, с забора кусты казались ласковыми и пушистыми. Но в мире так много обманчивого! Руки и правую щеку обожгло царапинами.
Хорошо бы подобраться к дому конспиративно, проползая в тени навозной кучи и люпиновых зарослей, но, кто знает, что происходит внутри особняка. Возможно, клиентку еще можно спасти и счет идет не на минуты, а на секунды.
Вырвавшись из малиновых колючек Олег рывком в пять прыжков достиг крыльца.
Газовый пистолет, неотличимо похожий на «Макарова», болтался под мышкой. В помещении это не самое хорошее оружие, но для психологического устрашения сгодится.
Олег сжал в руке швейцарский армейский нож и приоткрыл дверь.
Из гостиной доносилось мелодичное мычание. Не вопль, не стоны, а именно мычание, да еще на два голоса. Низкий мужской голос задавал ритм, в который вплеталась пронзительная женская мелодия.
Открыв дверь пошире, Олег проскользнул в холл и заглянул в гостиную.
После его появления на пороге мычание моментально прекратилось. В центре комнаты за столом неподвижно сидели и мотали головами две фигуры. Двинуться они не могли по понятным причинам: широким скотчем они, наподобие баулов в аэропортах, были притянуты к дорогим дубовым креслам депутатам Шишова.
Нижняя часть лица пленников была перевязана шарфами, под которыми угадывались бугры кляпов.
Две пары знакомых глаз умоляюще смотрели на Олега.
Обычно первой спасают женщину, но в данном случае целесообразней было освободить Гошу: какая никакая, а мужская сила. Не убойная сила, но может пригодиться.
Убирая кляп, Олег прошептал: «Тихо. И без лирики – только факты».
Гоша кивнул, для разминки подвигал нижней челюстью и начал невнятное повествование:
– Мы решили посетить гражданина Шишова, исключительно в мирных целях. О жизни хотели поговорить… Заходим мы к нему…
– Через калитку?
– Через забор, конечно… Заходим и тишина. Мы постучали, покричали – никого, а дверь открыта…
– Дальше и побыстрее!
– Дальше все элементарно. Вхожу, получаю удар в челюсть, падаю и вырубаюсь… Нет, вырубаюсь и падаю. Очнулся в кресле…
– Нападающего видел?
– Только в зеркале. Мы в креслах сидим, а он за спиной по шкафам шарит. Огромный такой, черный и в очках.
– Почему черный? Негр что-ли?
– Черный не в том смысле. Вроде чеченец, но без усов и в очках.
– Где он сейчас?
– Наверху. Десять минут назад поднялся…
олег помнил, что наверху два окна выходящих на одну сторону. Прямой штурм рискован: или на пулю можно нарваться, или упустить противника.
Прихватив Лану и все, что напоминало веревки, Олег выскочил на крыльцо и, прижимаясь к стене дома, добрался до нужной точки. Наверху справа и слева окна второго этажа, а впереди высокая пышная клумба.
Лана стояла рядом, держа наготове три распущенных галстука депутата Шишова и легкий шарфик его жены.
Олег размял пальцы и приготовился к прыжку. Две минуты прошло и сейчас Гоша начнет изображать толпу.
И действительно в этот момент внутри дома раздался грохот и дикие крики на разные голоса: «Сержант Иванов, осмотреть подвал… Петров и Сидоров, срочно на второй этаж… Автоматы с предохранителя снять, товарищ майор?.. Непременно! И гранаты прихватите…»
Гоша продолжал орать в том же духе. При этом он еще топал, швыряя кресла и бал по подносу, как шаман в бубен.
Мышеловка сработала: окно спальни на втором этаже открылось и оттуда вылетел некто.
Прыгавший почти по колено ушел в рыхлую влажную землю. Равновесие он не потерял, а лишь присел и чуть наклонился вперед, упираясь правой рукой в гвоздики, а левой в куст пиона… Встать он не успел. Ошеломляющим броском Олег накрыл противника, заломив руки за спину и вдавив лицо недавнего гражданина Израиля в унавоженную российскую почву…
Лишним галстуком непонятно для чего Лана завязала Гутману глаза. Возможно, это была месть за кляп.
Ведя задержанного вдоль стены дома Олег отчетливо услышал душераздирающие крики из гостиной: «Взвод лейтенанта Васильева, занять оборону! Гранатометы к бою! Без моей команды не стрелять…»
В гостиной Гутмана усадили в кресло, на котором еще совсем недавно отдыхал Гоша, и на всякий случай зафиксировали его остатками скотча.
Олег принес из кабинета бумагу и разложил ее на столе – допрос должен быть по всей форме. Потом он вдруг вспомнил самое главное и рванулся наверх.
В спальне на широкой кровати мирон спала Маргарита. Именно спала – пульс ровный хорошего наполнения. Но спала она так, что никакие попытки Олега разбудить не увенчались успехом.
Пока Олег был наверху Лана внимательно и с явным злорадством разглядывала человека, связанного французскими галстуками по рукам и ногам. Она ждала стандартных угроз, виденных ею в фильмах. Обычно в таких ситуациях бандиты скалят зубы и произносят хриплым голосом что-то вроде: «Что, сволочи, взяли? Теперь вы все покойники!»
Но пойманный налетчик мило улыбнулся и произнес совсем неожиданное:
– Ты очень, Света, похожа на своего отца.
– На какого?
Вопрос вырвался у Ланы машинально. Она смутилась и стала рассматривать разбросанные по столу вещи – содержимое карманов бандита. Впрочем, уже после первой фразы, сказанной Гутманом она перестала воспринимать его как криминальную личность. оН, конечно, вмазал Гоше в челюсть, но в остальном они равны. У всех, кроме Олега, незаконное проникновение в чужое жилище для решения личных вопросов… Кроме того этот налетчик знает ее отца. Одного из них…
Олег приступил к допросу не очень надеясь на успех:
– Вы задержаны, гражданин, за проникновение в частный дом, за нападение на хозяйку и ее гостей, за причинение материального ущерба. Все это очень серьезно.
– Ой, только не надо меня пугать. Маргарита проспит еще два часа и проснется как огурчик. Еще лучше, чем была.
– Чем вы ее отравили?
– Не отравил, а усыпил. Вот баллончик на столе лежит. Чу4десное импортное средство. Спецсредство… Теперь о гостях. Они такие же гости, как и я. И тоже незаконно проникли. Я хоть через калитку, а они через забор… Простите, молодой человек, я вам челюсть не сломал? Нет? Я так и думал. Просто легкий нокаут. Спортивный удар… Вот имущество мы с вами действительно испортили. Вы так шустро бросились на меня, Олег, что клумба, мягко говоря, испорчена… Вы, Лана, тоже по ней потоптались, когда вязали меня этими чудесными галстуками.
Последние фразы заставили Олега задуматься. Гутман вел себя исключительно спокойно, давая понять, что знает нечто, делающее его положение не безнадежным.
– Как вы узнали мое имя?
– Пустяки, Олег. Прослушать телефон в сельской местности сейчас может и ребенок… Кстати, Маргарита Семеновна сделала правильный выбор. Детективное агентство «Сова» очень на хорошем счету, а Олег Крылов в нем восходящая звезда… Кстати, как здоровье вашего шефа Савенкова Игоря Михайловича.
– Спасибо, хорошо… Он на даче.
– Дача, надеюсь, не на восток от Москвы. Там сейчас торф горит.
– Нет, он на юго-западе… Не отвлекайтесь, задержанный! Назовите себя.
– Зачем вам это надо, Олег? Вы же мой израильский паспорт в руках крутите… Хорошо, я Гутман Александр Моисеевич.
Минуту все молчали пока Лана не вскочила и не защебетала, бегая вокруг стола:
– Я почти сразу догадалась. Очень точное описание: худой, высокий, с типичным израильским лицом. И толстые очки… Гоша, это он, тот единственный свидетель из архива.
Олег в связи со вновь открывшимися обстоятельствами переориентировал доброе с Гутмана на Светлану. Действительно, она ничего не должна была знать ни о архиве, ни о Саше из Израиля. Люба Саблина ничего не должна была ей говорить. Она сама вчера предупредила: «Только, Олег, ничего не говори детям». Под детьми она, разумеется, имела ввиду и Лану, и Гошу.
