Вода для моей ванны согрелась. Сняв горшок с плиты, я отнесла его к себе в комнату, наполнила ванну и с помощью желтого мыла, которое мы делали из ячьего жира и золы, взбила отличную пену. Сначала я помыла волосы, радуясь, что они длиной всего три дюйма и быстро высохнут, ополоснула их оставшейся в горшке водой, а затем забралась в ванну.
Сембур спросил из-за перегородки:
– Ты сама принесла горячую воду?
– Да, мне было не трудно.
– Это слишком тяжело, Джейни. В следующий раз позови меня.
– Хорошо, Сембур. Но я была очень осторожна, правда.
Насухо вытеревшись большим серым полотенцем, я надела нижнюю рубаху и штаны из толстой шерсти, а затем – красную тунику, стеганые шаровары и домашние туфли, которые Сембур называл шлепанцами. Меньше, чем через час, мы уже сидели за столом, и перед каждым из нас стояла тарелка восхитительно пахнувшей еды. Я сложила ладони, закрыла глаза и постаралась сдержать нетерпение, когда Сембур торжественно произнес:
– Да возблагодарим все сердцем Всевышнего за пищу, которую он дает нам вкусить.
Мы оба сказали «аминь» и приступили к еде. Прошло минут пять, прежде чем кто-то из нас готов был оторваться от ужина для начала разговора. Бросив на меня взгляд через стол, Сембур печально улыбнулся и сказал:
– Ты славная девочка, Джейни. Жаль, что я не смог сделать для тебя больше, моя милая.
Я удивленно уставилась на него, стараясь побыстрее прожевать и проглотить пищу, потому что Сембур учил меня не разговаривать с полным ртом.
– Не понимаю, про что ты говоришь, Сембур. У нас такой хороший дом, и еда у нас куда лучше, чем у большинства Ло-бас.
– Ну да, с этим, пожалуй, все более или менее в порядке. Но ты взрослеешь, Джейни, и… не знаю, что будет дальше. В смысле, надо бы позаботиться о твоем будущем, но мне ничего путного не приходит в голову, – он огорченно покачал головой. – Вот что значит «хобразование». Будь я «хобразованным», наверняка что-нибудь придумал.
– Ах, перестань. Ты «хобразованней» всех людей в Намкхаре.
– Разве что по сравнению со здешними… Конечно, мальчиком я ходил в школу, но потом была только армия, – он бросил на меня суровый взгляд. – Учти, армия отличная вещь. Учит человека быть дисциплинированным и уверенным в себе. – На лице его снова появилось огорченное выражение. – Но вот как воспитывать маленькую девочку – этому она не учит. – Его тарелка была пуста, он сложил вместе нож и вилку. Мы единственные в Намкхаре пользовались вилками. – И тем не менее я сделал все, что мог, Джейни. Когда-нибудь, может, ты подумаешь о старом Сембуре плохо, но постарайся помнить, что я старался сделать все, что могу.
Я соскользнула со стула, подошла к нему, обняла за шею и прижалась щекой к его щеке. Вдруг мне стало грустно и страшно, но не за себя, а почему-то за Сембура.
– Зачем ты такое говоришь? Мне так повезло… Ты все время заботишься обо мне и такой добрый. Никогда я не буду думать про тебя плохо.
Он потрепал меня по плечу и издал странный короткий смешок.
– Боже мой, Джейни, когда ты вот так раскрываешь глаза, как только что сделала, то превращаешься прямо в копию своей мамы. Давай, иди на место, Джейни. Приступим к цампе. Нам сегодня надо будет о многом поговорить.
Я принесла из кухни две чашки цампы и две кружки крепкого чая, которые оставила на кирпичной полке над очагом, чтобы они не остыли. Заканчивая ужин и моя вместе посуду на маленькой кухне, мы почти ни о чем не разговаривали. Когда Сембур устроился около очага с новой кружкой чая, а я села на свою любимую подушку около полки, он сказал:
– Ну, ладно. Теперь к делу, Джейни. Что говорила та девушка-прорицательница?
С того момента, как мы покинули монастырь, я все время повторяла в уме услышанное от прорицательницы в покоях верховного ламы, поэтому была уверена, что смогу передать Сембуру все совершенно точно, не упустив ни слова. Он слушал очень внимательно, постукивая по зубам мундштуком пустой трубки, а после того, как я закончила, довольно долго сидел молча, глядя в пустоту.
– Значит, ты все-таки веришь в это, Сембур? Ты же всегда называл это чушью – демонов, магию, знамения и тому подобное, – спросила я.
– Я никогда не говорил, что вздор – все без исключения. В Индии мне случалось видеть очень странные вещи. Весьма необычные. Из того, что я называю чушью манеру закапывать перед дверью череп лошади, чтобы он отгонял демонов, вовсе не следует, что я считаю чушью вообще все, что они говорят.
– Стало быть, ты думаешь, что с юга в самом деле идет какой-то чужеземный демон?
– Не демон, – медленно ответил Сембур. – Но кто-то идет. Кто-то меня ищет.
В груди у меня все сжалось. Напряженным голосом я проговорила:
– Она говорила, что он хочет захватить и убить тебя потому, что ты сделал что-то дурное.
Сембур смотрел в огонь.
– Ты веришь мне, Джейни?
– Конечно.
– Я никогда не совершал того зла, которое они мне приписывают. Однако, боюсь, мне не поверит никто, кроме тебя.
– Мне все равно, что там произошло. Если этот тип явится сюда, чтобы захватить тебя и убить, я возьму твою винтовку и сама убью его первая.
– Вы сейчас же перестанете болтать глупости, юная леди. Я этого не потерплю.
Я насупилась. Помолчав немного и припомнив, что еще говорила прорицательница, я, наконец, спросила:
– А как ты думаешь, что она имела в виду, когда сказала, что он слишком горд, но что его гордость будет повержена?
Сембур пожал плечами.
– Пожалуй, это его проблемы, а не мои. С какой стати мне об этом беспокоиться? Повтори-ка еще раз последнюю часть, Джейни.
– Ну… Там все было немножко непонятно. Что-то такое про спуск во тьму, а потом она стала говорить про человека без крови, Серебряного Человека, которого называют Пожирателем Душ, и все они придут в землю Бод в год Деревянного Дракона, чтобы взять слезинку, которая упала из глаза Просветленного, – я закрыла глаза, стараясь припомнить поточнее, потом снова открыла их. – Сембур, так они здесь иногда называют Будду, потому что он сидел под деревом, и у него вдруг наступило просветление. Ну, вроде как стал очень "хобразованным".
Сембур, как обычно, фыркнул:
– А что это за год Деревянного Дракона?
– М-м-м, дай подумать, – я стала загибать пальцы. – Сейчас год Огненной Птицы, значит, год Деревянного Дракона будет через семь лет. То есть по-"ханглийски" это будет тысяча девятьсот четвертый год.
– Ладно, тогда мы можем забыть о них, милая. Давай подойдем к вопросу по-солдатски, хорошо? Во-первых, что нам известно. Ожидается, что приедет молодой человек, солдат, возможно, офицер, для того, чтобы захватить меня. У нас есть приблизительное описание этого молодого человека. Далее, если вышеупомянутый молодой человек преуспеет, со мной все кончено. Меня или повесят, или расстреляют.
