Ещё секунда, и я чувствую его горячие губы на своём затылке. Странное дело. От его прикосновений всё также исходит приятный холодок, который я ощущаю отчётливо, и, несмотря ни на что, отзывается во мне приливом тепла к коже.
Я даже не сразу сообразила, что мужчина уже успел поднять меня на руки и теперь молча, уверенным шагом направляется в свою спальню.
В его душе бушует пламя, в этом нет сомнений. Я даже вижу его цвет. А от жадного, голодного взгляда с привычными бархатисто-красными всплесками, которые различаю только я, и вовсе отворачиваюсь, потому что этот омут слишком глубок для меня.
Дамир аккуратно, словно ценную ношу, укладывает меня на ещё застеленную постель, ведя большим пальцем по моему подбородку ниже и ниже, чуть задерживаясь на шее.
- Эмма... - его дыхание вновь опаляет щёку. - Ты даже не представляешь, сколько раз я прокручивал в голове этот момент.
Его шершавая ладонь двинулась ещё ниже. Уже не помню, как я оказалась обнажённой сверху. Плевать. Хочу всегда чувствовать на себе его шершавые ладони и уже такие привычные, чуть холодящие прикосновения, несмотря на всю мужскую горячность.
Наслаждаюсь жгучими запретными ласками, легко подстраиваясь под ритм его ладоней. Упираясь локтями о постель, прогибаюсь в спине, желая лишь одного. Растянуть этот момент как можно дольше.
Мужчина на мгновение отстраняется, одним быстрым рывком стягивает с себя футболку и бросает её в сторону. Вырывает несдержанный короткий стон из моей груди новым прикосновением своего оголённого торса к моему животу.
Запястья Дамира вкруговую забиты татуировками. Тёмными таинственными рисунками, по каждому контуру которых хочется провести пальцем и попробовать на вкус.
Не могу оторвать жадного взгляда от этого человека. Он атлетически сложен. Плоский, твёрдый живот. Рельефные мышцы. Широкий разворот плеч. Набор тату на груди и хищный, голодный, зовущий взгляд.
Я хочу, чтобы он до меня дотронулся. По-настоящему.
Хочу почувствовать его тело своим, слышать его сбивчивое дыхание, тонуть в глубине его глаз, где я уже в который раз успеваю уловить проблески оттенков зарева.
Я готова каждую минуту умирать от его чувственных прикосновений и воскрешаться вновь и вновь жадными поцелуями. И попробовав раз, я уже не могу остановиться. И теперь я не представляю, как мне жить без этого дальше.
Хочется испить его полностью. Но…
Я уверена, мой взгляд страшно растерян, а движения несколько скованны. Потому что я просто не знаю, как вести себя, лишь подстраиваться под мужское тело и наслаждаться вожделенным мгновением нашей будущей близости и единения душ.
Он склоняется надо мной, чуть усиливая давление сверху, заставляя полностью опуститься на кровать.
Его губы легко касаются моих, позволяя мне насладиться неиспытанной ранее нежностью, и одним рывком впиваются в мой рот, не давая ни единой возможности отвернуться или вздохнуть. Даже если он потребует сейчас весь воздух, что есть в моих лёгких, я даже над этим не задумаюсь. Пусть забирает. Пусть забирает всё, потому что кроме ослабленной, измученной его жадными глотками души, на которую он уже предъявил свои права собственника, у меня мало, что осталось.
Его руки медленно исследуют хрупкое тело плавными, сводящими с ума движениями, отключая от моего чувственного восприятия весь остальной мир, оставляя лишь близость и единение наших аур.
Вдруг я отчётливо поняла, что Дамир улыбается. Прямо мне в губы.
Я удивлённо смотрю на него, надеясь, что мой невысказанный вопрос не придётся озвучивать.
Мужчина, чуть отстранившись на расстояние ладони, с полуулыбкой рассматривает мой рот затуманенным взором, в котором, как мне кажется, можно увидеть целый звездопад головокружительных эмоций, попасть в магический водоворот его желаний, рискуя быть унесённой этим бурным ветром навсегда.
- У тебя было немного мужчин, верно, Ангел? - конечно, вряд ли есть необходимость произносить вслух то, что и так открыто читается в моём заворожённом взгляде, но я, тем не менее, отвечаю:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Верно, - имеет ли это хоть какое-то значение для него? И если нет, зачем он спросил? - Это плохо?
Не хочу думать о том, что у него, очевидно, немалый опыт в общении с противоположным полом. Не хочу думать о его ушедшей жене, к которой, бесспорно, он когда-то прикасался так же, как и ко мне сейчас. Не хочу делить его ни с кем даже мысленно. Отныне он только мой. Даже, если я не знаю, что с этим делать.
- Это даже лучше, чем просто хорошо, - в туманном взгляде словно вспыхнули звезды, ослепив на миг своей яркостью.
Дамир медленно приближает свои губы к моей коже в месте между ключицами, проводит языком вниз и кладёт ладонь мне на живот.
Почему-то непрошеная мысль тревожно бьёт меня по голове именно в эту минуту.
Дамир ведь порезался (практически только что!), и я чувствовала, что рана довольно глубокая, заживать будет долго и болезненно. А перевязки на его руке уже нет. И сейчас он прикасается ко мне так, будто совсем не чувствует дискомфорта.
Я кладу пальцы сверху и мягко отрываю его руку от своей кожи, переворачивая ладонью к моему лицу, ожидая увидеть глубокий порез с запечённой кровью. Но вместо этого вижу лишь невредимую кожу без всяких следов недавнего происшествия.
Я нежно дотрагиваюсь до неё губами, прикрывая глаза и гоня от себя неуместный вопрос как можно дальше.
КАК это возможно?
ОТКУДА взялась сила исцеления?
Дамир аккуратно отнимает руку, чтобы успеть коснуться моих губ подушечкой большого пальца и ведёт вниз, заставляя меня чуть приоткрыть рот.
Я, повинуясь внутреннему зову, провожу по его пальцу языком и слышу хриплый голос:
- Прикуси, - звучит властный, но тихий приказ.
Выполняю немедленно, отчего-то радуясь, что Дамир направляет меня. И берёт на себя инициативу.
Мягко вонзаю зубки в мужскую фалангу, вновь, не удержавшись, провожу по ней языком, втягиваю в себя, немного посасывая.
Дамир крепко обхватывает мой затылок, ощутимо, до боли сжав в кулаке мои волосы.
Я не знаю, как смогу вернуться на Небо. Я не знаю, как смогу отныне уйти от Дамира. Я не знаю, как смогу жить вдали от него и без него, когда ему покажется мало того волшебства, которое сейчас происходит между нами. Я не представляю, как противно мне будет ощущать на себе даже мысленные прикосновения Жана. Я не знаю, как жить после всего этого дальше, потому что ту грань, что я для себя обозначила, я только что перешагнула.
В исступлении прикрываю глаза. Мой мир рушится. Сейчас. В эту секунду. Мне на голову обжигающе падают тлеющие угольки того, что раньше я называла Жизнью.
Моё дыхание давно уже перестало быть размеренным, а кожа впитывает каждое мужское прикосновение, щедро сдобренное привычным холодком с синеватым отливом. Мне кажется, я разбиваюсь о скалы на мельчайшие кусочки, а каждая частичка меня хранит в себе его имя.
Откровенные мужские прикосновения будто поднимают из самых низов давно позабытые воспоминания, словно когда-то мы с ним уже были вместе. Истинная пара. Идеально подходящие друг другу партнёры, которые живут в разных мирах, дышат разным воздухом, но заряжаются одной энергией на двоих.
Я жадно ловлю его дыхание, обнимаю за плечи, чувствуя, что ещё немного и выбраться из омута его затягивающего взора мне точно никогда не удастся. Я останусь вечной пленницей в этом зачарованном озере. Внутри себя чувствую невероятный подъём сил. Прилив энергии настолько велик, что её точно хватило бы на двоих. Подстраиваюсь под темп мужских плавных движений и закрываю глаза, чувствуя, как шершавая ладонь вновь медленно скользит вдоль моего живота до самого низа...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Словно издалека слышу молящий хриплый шёпот:
- Дотронься до меня, Эмма.
Я готова сделать всё, что он скажет. Я готова испить с ним до дна эту чашу душевной близости и единения на двоих. Я готова...
Для меня больше не существует правильного и неправильного. Есть тот, кому я больше не могу противиться. Я всегда считала, что на небесах всё заранее предрешено. Где чьё место. Кто есть кто. И только сейчас отчётливо понимаю. Всё это иллюзия. Мы каждый день, каждую минуту сами рисуем волшебными красками туманные картины собственного мира, раскидывая сверкающую звёздную пыль в безбрежном небе своих таинственных судеб.
