Также хеттская культура была связана с культурой других народов Передней Азии, она была подвержена ассирийским и вавилонским влияниям. И многие не без основания предполагают, что и легенда о Девкалионе и Пирре передалась по цепочке от Ассирии и Вавилона, к мифологии которых, как полагают, восходит и библейская версия. Но это лишь предположение — формирование мифа могло идти более сложным образом. В легенде о Девкалионе и Пирре могла отразиться и катастрофа, произошедшая непосредственно в Греции.
Отметим и то, на что ранее не обращали внимания: территорию Малой Азии затронул потоп, вызванный прорывом Дарданелл. В таком случае, может быть, и в этом мифе рассказывается о той катастрофе — Дардановом потопе?
Если внимательно изучить предание о Девкалионе и Пирре, то станет ясно, что в нем можно выделить три основных слоя. Возможно, что этот миф складывался из трех первичных мифов, возникших в разные времена.
Легенды о разных потопах могли и даже должны были смешиваться. Каждая область Греции, вероятно, имела собственный вариант легенды о потопе, порожденный воспоминаниями о локальных потопах этой местности. Эти легенды смешивались при передаче их из уст в уста. Известна и такая особенность мифотворчества, как повторяющееся событие — будь то нашествие, землетрясение, или потоп — создает эпическую ситуацию, способствует возникновению мифа, но тогда в этом мифе естественно смешиваются легенды о всех предшествующих событиях.
Это было известно уже античным авторам. Такой точки зрения придерживался, например, Платон. В диалоге «Тимей» он вкладывает эту мысль в уста египетского жреца, отвечающего мудрецу Солону. Когда Солон рассказывал египетскому жрецу о древней истории греков, о Девкалионовом потопе, жрец заметил: «Вы храните память об одном потопе, а ведь их было много до этого». Он объяснил Солону, что в древности потопы много раз уничтожали зарождающиеся греческие города, греческую культуру. Во время стихийных бедствий разрушались храмы и библиотеки, терялись исторические записи, поэтому греки плохо помнят свое прошлое, поэтому рассказы о всех бывших прежде потопах смешались в рассказе об одном потопе.
Но, впрочем, вполне возможна обратная ситуация — то есть многие мифы о потопах рассказывают об одном, грандиозном потопе — о Потопе Всемирном. На этот миф наслаиваются легенды о других, более поздних локальных наводнениях.
Самый древний слой мифа о Девкалионовом потопе — та часть легенды, где говорится о возрождении человечества из камней. Подобные легенды существовали повсюду, например у славян.
В Белоруссии, например, рассказывают легенды о валунах, принесенных ледниками последнего оледенения (в результате таяния этих льдов и произошел потоп). Будто бы в старину было так холодно, что люди задумали принести солнечный свет и тепло в свои жилища. Они стали бегать по полянам и собирать свет в ладошки, но у них ничего не получалось, в их домах не становилось теплее, и тогда они обратились в камни.
Подобные предания являются общими для всех европейских и многих азиатских народов. Это очень древний мотив, возникший, возможно, в конце ледникового периода.
Представление, что потоп может быть карой за человеческие жертвоприношения, наоборот, позднего времени. Этот варварский обычай стал изживаться в Элладе не ранее середины II тысячелетия до н.э. Значит, следует обратить внимание на катастрофы того времени. В частности, на извержение вулкана Санто-рин в Эгейском море. К рассмотрению этой катастрофы мы вернемся в главе, посвященной гипотезам о гибели Атлантиды.
Обряд человеческих жертвоприношений долго изживался человечеством. Стремление царя Ликаона принести в жертву своего сына или внука, скорее всего, объясняется не тем, что он хотел испытать Зевса, — так стали интерпретировать этот факт позднее, — а древним варварским обычаем приносить в жертву первенца для того, чтобы умилостивить бога. Известен был этот обычай и у греков, и у древних евреев (жертвоприношение Исаака), и в нем не было ничего необычного для того времени и для этих народов. Замечу, лишь славяне, придерживавшиеся ведической веры, отвергали такие обычаи, согласно «Книге Белеса».
И мы видим в этой легенде еще один слой — это та часть легенды, сюжетная линия которой совпадает с библейской.
Сегодня большинство толкователей мифа о Всемирном Потопе придерживаются той точки зрения, что библейское сказание о Всемирном Потопе древние евреи заимствовали у Ассирии и Вавилона.
Обычно исследователь, увидев сходство двух мифов, записанных в разное время, делает вывод, что тот, что записан позднее, заимствован у записанного раньше. А это не всегда так. Наиболее вероятно, что легенда о Всемирном Потопе не заимствовалась в историческое время, а была уже общей для всех народов Передней и Малой Азии, в том числе и (после образования Ионии) для малоазиатских греков.
Все жившие в этих местах народы, достигшие на определенном этапе своей истории уровня письменной культуры, оставили нам и свою разновидность мифа о Всемирном Потопе.
Но это говорит не о пути, по которому заимствовалось предание. Исследуя древние источники, мы исследуем не пути передачи сюжета, а лишь видоизменение самого мифа, который, естественно, искажался, когда он сохранялся не в священных текстах, а в устном предании.
Чтобы делать обоснованные предположения о том, какой потоп имелся в виду в Библии и в легенде об Атлантиде, необходимо исследовать наиболее древний из известных ныне первоисточников — мифологию древних ассирийцев и, погружаясь в глубь веков, мифологию народов, к культуре которых восходит культура Ассирии.
ПОТОПЫ АССИРИИ, ВАВИЛОНА И ДРЕВНЕГО ШУМЕРА
Из Древней Греции и греческих городов Малой Азии перенесемся вначале в Ассирию и Вавилонию. Перенесемся на восток, на плодородные земли вдоль рек и горных отрогов Загроса, в верховья Тигра и район Среднего Евфрата.
Ассирийская версия легенды о Всемирном Потопе после тысячелетий забвения вновь стала известна в 1872 году, когда Джордж Смит, будущий прославленный археолог, а в то время безвестный сотрудник британского музея, обнаружил на сломанной табличке из Ниневии, столицы ассирийских царей, рассказ, который показался ему похожим на библейскую легенду.
Это открытие стало настоящей сенсацией. Общество, прежде интересовавшееся большей частью памятниками искусства древней Ассирии, обратило внимание и на литературу этой цивилизации.
Археологические общества разных стран, прежде всего Англии, Франции и Германии, отправляли экспедиции на поиски уцелевших клинописных табличек.
Эти таблички для историков и филологов представляли необыкновенный интерес. Пролежавшие в земле под обломками рухнувших дворцов, они сохранили мысли и верования людей, живших тысячи лет назад. Самую обширную коллекцию табличек сохранила библиотека великого царя Ассирии Ашшурбанапала (688 — 627 гг. до н. э.), раскопанная в Ниневии. Общий объем всех найденных текстов библиотеки составляет приблизительно полторы тысячи табличек. Общее число строк этого собрания (если не принимать в расчет копии) приближается к количеству строк в Махабхарате (190 000 стихов).
Ассирийская версия легенды мало отличалась от библейской и древнегреческой. Правда, ассирийского патриарха звали не Ной и не Девкалион, а Ут-Напиштим, и приплыл он в ковчеге не к Арарату и не к Парнасу, а к горе Ницир, которая находится за реками Тигром и Нижним Забом.
Причина, побудившая богов наслать на землю потоп, согласно ассирийскому варианту мифа, отчасти напоминает причину, описанную в Библии. Ассирийских богов также возмущает человечество. Вот как объясняет свою неприязнь к людям бог воздуха Энлиль — зачинщик потопа:
Шум человека меня донимает,Людей не меньше, их стало больше.Гомон их меня беспокоит,Спать невозможно в этаком гаме!
Опасно шуметь, если боги хотят спать, — это может привести к самым печальным последствиям.
Морской бог. Древний Шумер. I тыс. до н. э.Так и произошло. Раздраженный от бессонницы Энлиль созвал совет богов. Он убедил их, что покой наступит лишь в том случае, если они уничтожат слишком шумных и суетливых людей. Разгневанные боги задумали вначале навести на Землю иссушающую засуху, а потом — потоп.
Доброму богу морской пучины и разума Эйа, давнему другу и покровителю людей, — не понравилось задуманное богами злое дело. Эйа стал помогать людям. Он спас их от засухи, от голода, а потом предупредил благочестивого и мудрого Ут Напиштима о грозящем наводнении. Он перенесся в Шуруппак — город, который в то время находился на берегу Персидского залива у устья Тигра, — подкрался к хижине Ут-Напиш-тима и дуновением ветра прошептал:
