сюжет показался заманчивым. От Рика режиссер потребовал сделать лишь тоже самое, что он сделал в картине "Я уеду в Нью-Йорк" – полная самоотдача. Обмануть зрителей, показать им, что ты не играешь в эту роль, а живешь ею.
На съемках иногда присутствовал Саймон, он поражен был работой своего друга. Режиссер Тилл был в легком недоумении того, как справляется с ролью Рик, да и не только режиссер, а вся съемочная площадка. Коллинз почти во всех сценах, справлялся с первого раза. Не было этих громких щелчков, с женским голосом, словно говорит робот "Дубль 3", "Дубль 7", "Дубль 11" и т.д.
Пять месяцев пролетели так быстро, съемки закончились. Все поблагодарили друг друга, особенно теплые слова Рику сказал сам режиссер. Оливер был потрясающей игрой Рика, и пожелал ему успехов. Теперь дело за монтажом.
Оставалась неделя до премьеры фильма. Рику поступает звонок от режиссера. Тот просит его приехать к нему, где он обычно бывает. Когда Рик вошел к кабинет, помимо Оливера, там находились почти все, кто работал над картиной: сценаристы, операторы, помощники режиссера и другие. У каждого разное выражение лица. У одних можно заметить отчаяние, у вторых злобу, у третьих печаль. Но ни у кого Рик не смог распознать чувство радости, или довольства чем-то выраженной еле проявляющей улыбкой. Поэтому, в этот момент у Коллинза забилось сердце быстрее чем обычно.
-Что случилось? – спросил с порога, с дрожью в голосе Рик.
-Присядь. – сказал режиссер, на чьем лице можно было заметить подавленность, даже присматриваться не нужно.
В спешке, Рик присел за стол, напротив Оливера.
-Тут такое дело. Нам отказали.
-В смысле отказали? В чем?
-Картину не будут прокручивать, она не выйдет на большие экраны.
–Как так-то? – Рик недоумевает. -Оливер, ребята, скажите, что это значит?
На столе зазвенел сотовый Оливера, он взглянул на дисплей и сказал:
-Это Джо Мёрдок, тот который вложил деньги в наш фильм. Я ему звонил и рассказал все, он сказал что разберется. – затем он ответил.
-Ребята, что происходит? – тихо, но с горечью в глазах проговорил Рик, обращаясь к ребятам, что стояли (а кто-то сидел) позади режиссера.
В ответ , кто-то пожал плечами, кто-то просто молча сидел и размышлял о чем-то, а кто-то внимательно старался в слушался в разговор режиссера.
"Да, вот как? Ты прости меня Джо, я не никак не мог представить что такое, может быть. Разве для того, чтобы снять картину, нужно ли просить у кого-то разрешения?"– затем Оливер положил телефон на стол.
-Ребята, спасибо вам за работу. Простите меня, я не знаю что сделать. – обратился режиссер позади стоящим людям, которые помогали ему сделать по его мнению достойную картину. –И тебе спасибо Рик. Ты замечательный актер. Просто великолепный. – затем Оливер встал из-за стола и направился к выходу, после себя он громко захлопнул дверь от злости. Он не мог ругаться на своих людей, он не из тех, кто вымещает злобу, на ни в чем не повинных людях, тем более, на тех, кто шел с ним бок о бок, на тех, кто помогал ему. Но Оливер все же человек, и он может хотя бы позволить выпустить пар на дверь, которую отмахнул с такой силой, что звук соприкосновения двери с ее рамой оказался куда громче, от чего даже впавшие в раздумья некоторые лица пришли в себя, вздрогнув.
Рик понятие не имел что теперь делать. Черная кошка вроде не пробегала, актер вроде он, не дерьмовый, режиссер хороший в своем деле. Кто, черт возьми, ставит палки в колеса? – думал Рик. Рядом с ним подсаживается один из помощников режиссера.
-Послушай Рик. Скажу тебе, это уже не в первый раз так обходятся с наших режиссерам.
-Что значит не в первый раз? – спросил Рик.
-В прошлый раз, кто-то сверху запретил его картину, но это было еще до моего прихода. – добавил кто-то из толпы. Это был Джеймс, который помогал и немного ближе, чем остальные общался с Риком на съемочной площадке.
-Почему вы не предупредили меня о том, что возможно, на работу режиссера могут возложить очередной запрет?
-Понимаешь, этого не было так часто. Было всего два раз. Только сейчас я заметил странность, возможно, не только я. – продолжил Джеймс. – На картины, на которых возлагался большой успех, ставили крест, а таких было только два. Остальные выходили в большие экраны, но достаточного успеха не приносили. Это как-то очень странно, если подумать.
-Точно, это и в правду так. – проговорил Гибсон, который присел рядом с Риком.
-Ладно ребята. Я, правда, вам благодарен. – Рик не стал особо вникать в странные события, о котором говорили только что. Он был настолько подавлен, что решил попросту уйти. -Спасибо вам за то, что были со мной рядом, и делали мою работу краше. – это он говорил искренни. -Вы просто замечательные. Простите что я вас покидаю, но мне просто хочется уйти от этого дерьма подальше.
-Конечно Рик, мы тебя понимаем. Тебе спасибо. Ты супер. – начали говорить ему в ответ из толпы.
Пока лифт вез его на первый этаж, он думал о тех, кто мешает ему спокойно работать. Беда в том, что он понятие не имел на счет того, кто это может быть. На душе было пусто, казалось, его лишили самого дорого, но это в какой-то степени так и было. То чувство, когда ты полностью отдал себя работе, а она оказалась напрасной. В какой -то момент он начал искать какие-либо промахи в своей игре. Возможно, они есть, но какие? "Над чем нужно поработать? Что я сделал не так своей игрой? Может я действительно плохой актер, а многие утверждают меня в обратном, дабы не обидеть?" – думал Рик, глядя прямо в щель лифтовых раздвижных дверей, прежде чем они разойдутся.
На глазах постепенно начали появляться слезы. Эта были не просто слезы. Помимо натрия и калия, что в них содержались, казалось, там находилось малое количество грусти, немного отчаяние, определенный процент безысходности и огромное количество ненависти. Это не нитроглицерин, не динамит. И если такой состав применить, ущерба будет намного больше.
Глава 9
Прошло несколько месяцев. Саймон переживал за своего друга. Рик полностью утратил интерес к актерству. Он изучал бизнес для новичков, по интернету.
