— Но ведь можно...
— Нельзя, — резко осек он. — Я не собираюсь подвергать опасности вас — и себя — из-за вашей сентиментальности.
— И вашей, — пробормотала я.
Его взгляд сделался очень тяжелым.
— И моей, — неожиданно согласился он.
— Вам необязательно шпионить за ним, — беспомощно сказала я, понимая, что он прав. И мои слова ничего не изменят.
— Мы не будем это обсуждать. И вы не будете в это лезть. Вы поняли меня?
Я закусила губу. Он просто насквозь меня видит.
— Блэк?
— Поняла, — неохотно сказала я.
— Идите спать.
Я теребила краешек шали.
— Может...
— Идите спать, Блэк.
Я выбралась из кресла и ушла.
Гребанный Волдеморт.
«Твой дурацкий хоркрукс мешает моей личной жизни», — предъявила я Тому, заваливаясь поперек постели прямо в одежде.
Он прошел сквозь дверь, сел в кресло и скорчил недовольную рожу.
— Меня пугает то, что личной жизнью ты называешь свои странные отношения со Снейпом.
Меня тоже это пугает.
Кричер все же умудрился меня постричь и даже накрутить какие-то кудри, как у Беллатрикс на старом школьном фото. Прическа продержалась аж целых два дня — хотя судя по словам эльфа и надписи на баллончике «Секрета шелковых прядей», должны была жить две недели. Пигли, пока я спала, под каким-то локальным анестезирующим заклятьем выщипал мне брови и сделал маникюр. Я все думала, чего им так приспичило делать из чудовища красавицу, а потом оказалось, что орденцы и компания устроили мне сюрприз — вечеринку в честь пропущенного дня рождения.
Это был самый шумный и многолюдный праздник в моей жизни. Они пришли вообще все. С подарками и шампанским. Разнесли полдома.
Чего в этот вечер только не было.
Дамблдор играл на волынке. Наземникус притащил в подарок детеныша василиска. Найджелус, к которому уже все привыкли, чуть не свернул тому голову. Дориан подарил два сменных плаща взамен порванного в битве при СВШТИ им. Гриндевальда. Сам Гелла прислал через Бездну Афанасия под Империусом с поздравлением и запиской, что над схемой все еще думает.
Криви, которых после самоволки в Школу Гриндевальда было просто-напросто страшно оставлять одних, и которые теперь тоже жили в Блэк-мэноре, сперли фиолетовый задымитель братьев Уизли и задымили Грюма. Грюм потерял свой глаз, и его искали всем Орденом. Тонкс уронила на Сириуса праздничный пирог.
Чего в этот вечер только не было.
Снейпа не было, вот чего.
Чары невидимости на меня накладывал Том. Дурацкая невидимость была сложным заклятьем — потому-то я всегда и использовала чары незаметности, которые были не в пример проще. Впрочем, их я тоже применила, до кучи.
На пресс-конференции было полно народа, не протолкнуться. Я нашла взглядом Риту Скитер, которую, кажется, простили за ее «ошибку», и еще парочку знакомых журналистов из «Пророка». Колдокамер было видимо-невидимо.
Министр начал свою речь с проблем волшебной экономики, упомянул взрыв на мандрагоровой ферме в прошлом месяце. Уверил журналистов, что материальная помощь владельцу фермы уже предоставляется.
— Скажите, господин Министр, а взрыв не связан со слухами о возвращении Сами-Знаете-Кого? — выкрикнул какой-то особенно наглый журналист из оппозиционной газеты.
— Конечно, нет! — воскликнул Фадж. — Хочу вас уверить, что эти глупые слухи…
Ну, лучшего момента и придумать было нельзя.
Я развела невидимыми руками и прошептала: «Морсморде».
Огромная Черная Метка, клубясь, разрасталась за спиной Министра, пока он, еще ни о чем не подозревая, что-то говорил. В зале завизжали. Все повскакивали на ноги. Кингсли Шелкболт, стоявший по правую от Министра руку, зычным басом велел аврорам оцепить здание. С шелестом выросла антиаппарационная защита.
Я хмыкнула и повернула кольцо Гриндевальда.
Фото в пяти изданиях с Министром на фоне Черной Метки всколыхнуло волну паники. Министерство из кожи вон лезло, чтобы взять ситуацию под контроль и доказать, что Метка — не более чем проделки сумасшедшего.
Я просматривала статью в «Пророке» с опровергающими фактами и кушала орешки, пока Шелкболт рассказывал, какая неразбериха творится в Министерстве. Несомненно, моя невинная проделка не решит проблемы. Но она зародит сомнения в умах людей. Крупный успех слагается из маленьких шагов.
— Блэк, можно вас на минуту, — после окончания собрания ко мне подошел Снейп.
— Да хоть на две, — щедро разрешила я, позволяя увести себя в сторонку.
— Где вы были во время пресс-конференции?
О-о.
— О-о, — насмешливо вторила я своим мыслям. — Вам нужно мое алиби? — спросила я, не уверенная, что Снейп знает значение слова «алиби».
— Никто из Ближнего Круга этого не делал, — понизив голос, сказал Снейп.
— И что? Заклятие простейшее, любой первокурсник его сотворит, — отмахнулась я и хотела уйти, но он поймал меня за рукав.
— Любой первокурсник, изучающий Темную Магию, вы хотели сказать? — прошипел он.
— Вы ничего не докажете. И вообще, хватит тут со мной шушукаться. Не дай Мерлин кто-то чего-то заподозрит, и слухи дойдут до Волдеморта, — я скривила губы и вырвала рукав.
Я оставила Снейпа и пошла ловить Криви, которые, судя по звукам с чердака, собирались запустить ракету. До занятий осталась неделя, нужно еще все купить к школе.
Глава 106. О том, как построить карьеру
— Я — староста?! — Рон Уизли, который в конце лета тоже как-то незаметно перебрался на ПМЖ в Блэк-мэнор, удивленно таращился на письмо из школы.
Гермиона, которая была назначена старостой Гриффиндора от девочек, закатила глаза.
— А кто же еще, болван, — вполголоса пробормотал Драко, разглядывая письмо о своем назначении старостой Слизерина. — Не Лонгботтом же.
Я поискала в своих бумагах, но ничего, кроме традиционного бла-бла-бла от МакГонагалл и списка книг не нашла. Ну, вот.
А я-то думала.
Вечером тридцать первого августа мне не спалось. Я только что закончила изучать досье на Долорес Амбридж, которое мне принес Шелкболт. Амбридж была новым профессором ЗОТИ. И назначило ее Министерство, чтобы следить за Дамблдором, другими профессорами и студентами. Особенно — за мной. Девочкой, которая «распространяет глупые истории в целях саморекламы». Бедная Амбридж еще не знала, что в целях саморекламы я распространяю совсем другие истории. Например, как нарядила Пивза в ночную сорочку МакГонагалл. Или как превратила комнатные тапочки Дамблдора в туфли-самоплясы. И не все эти истории были выдумкой, если подумать. Например, Дамблдор, к моему неудовольствию, еще неделю ходил в хорошем настроении, немного пританцовывая на левую ногу.
Я повалялась в кровати, почитала книгу о хоркруксах, датированную семнадцатым веком, повздыхала и пошла вниз. Кажется, в холодильнике завалялся кусок позавчерашнего торта.
На кухне был полумрак. Горел один настенный светильник. За столом с очень горестным видом сидел Хорхе и доедал торт.
— Ты знала?! — он поднял на меня очень несчастные глаза.
Я села напротив и подвинула к себе его тарелку.
— Конкретизируйте, молодой человек, — насмешливо сказала я, облизывая ложку.
— Про Нарциссу — знала?!
Я кивнула, отковыривая масляный снитч с шоколадного коржа.
— Почему не сказала мне?!
— Не кричи, — я строго посмотрела на него. — Из нас двоих это ты ее любовник, — заметила я. — Мог бы и заметить.
Хорхе с мученическим стоном запустил пальцы в волосы, в этот момент чем-то напомнив мне Сириуса. Тот делал точно также, когда я его расстраивала.
— Что ж, муж. Ты уже взрослый мальчик, пора поговорить с тобой о вопросах половой культуры, — насмешливо протянула я, забавляясь его страданиями. — Есть такая чудесная вещь — контрацептивы…
— Издеваешься? — протянул Хорхе, нервно дергая сережку в ухе.
— Нет, ну, правда, Татуха. История с Калией тебя ничему не научила? — посмеивалась я.
Он сморщился.
— Я одного не пойму — ты-то чего радуешься, а?
— А что мне грустить. Скоро родится еще один наследник. Его отец — нареченный Блэк, мать — Блэк по крови. Дорога у ребеночка одна — прямиком в мой род, — я мечтательно прикрыла глаза, смакуя на языке последний кусочек торта.
— Ты совсем помешалась!
Я пожала плечами. Помешалась-не помешалась, а обещание, данное Арку, выполню.
Первый день в Хоге это всегда волшебно.
Но в этот раз он прошел как-то скомкано.
На меня косились. Вообще, я к этому привыкла с первого курса, а в прошлом учебном году у меня и вовсе выработался иммунитет. Все лето милое Министерство распускало слухи о том, что встречу с Волдемортом я выдумала. И добавляло предположения о моем сумасшествии.
На меня косились, шептались и тыкали пальцем за спиной. Но опускали глаза, стоило мне что-то заметить. Это была не трусость, а простой инстинкт самосохранения. Прошлый год не только мне привил ряд привычек. Мои завистники и недоброжелатели тоже успели кое-что усвоить.
