сосредоточение в одном пункте линий связи с целым рядом резидентур — неправильна и влечет за собой, в случае провала отдельного агента, провал всей резидентуры. Переброска расконспирированных в одной стране работников для работы в другую страну явилась грубейшим нарушением основных принципов конспирации и создавала предпосылки для провала одновременно в ряде стран”[149]. Документ отмечал изъяны в кадровой работе управления, в частности, недостаточно тщательный отбор сотрудников, их слабую подготовку и поверхностность проверки перед отправлением на загранработу. Далее постановление предписывало выделить IV управление из системы Штаба РККА и подчинить его непосредственно наркому обороны. В штабе оставался только отдел войсковой разведки. Начальника управления обязали в кратчайшие сроки разукрупнить резидентуры, перевести их на магистральную связь с Центром и усилить конспирацию во всех звеньях разведки. В целях концентрации сил на важнейших направлениях существенно сокращался список государств — объектов агентурной разведки. Ее следовало вести только в Польше, Германии, Финляндии, Румынии, Великобритании, Японии, Маньчжоу-Го и Китае, а “изучение вооруженных сил других стран вести легальными путями через официальных военных представителей, стажеров, военных приемщиков и т. д.”[150]. Для повышения качества системы подготовки кадров планировалось сформировать Специальную школу разведчиков на 200 человек, зачисление в которую должно было производиться с учетом не только социального происхождения, но и национальности курсантов. Создавалась специальная постоянная комиссия по координации работы ИНО и Разведупра, задачей которой являлось согласование общего плана разведывательной работы за рубежом, обмен опытом и информацией о возможных провалах “соседей”, а также выработка рекомендаций на будущее. Все эти мероприятия постепенно начали реализовываться. В августе IV управление переименовали в Информационно-статистическое, а 22 ноября 1934 года, как и предписывалось, вывели из структуры Штаба РККА и передали в подчинение наркома обороны качестве самостоятельного управления РККА, одновременно возвратив ему прежнее название Разведывательного управления. Дополнительно к Специальной школе разведчиков, были созданы Курсы усовершенствования разведчиков, после Великой Отечественной войны сведенные вместе и переформированные в Военно-дипломатическую академию. Резидентуры разукрупнялись и переходили на вертикальное построение связи с Центром, что значительно повышало их безопасность. Как будет показано в дальнейшем, нарушения этого принципа и переплетения связей, как правило, влекли за собой весьма тяжкие последствия. Именно поддержание линейных (горизонтальных) связей стало одной из основных причин разгрома сетей военной разведки в Западной Европе во время Второй мировой войны.
Однако было ясно, что одними организационными мерами изменить ситуацию невозможно, требовалось кадровое решение. Упомянутое постановление Политбюро предписывало усилить руководство управления двумя — тремя крупными военными работниками соответствующей квалификации, но взять их было просто негде. Никто ни из других военных структур, ни из руководящего состава военной разведки заменить Берзина не мог. Более того, начальнику Разведупра даже не полагались заместители, по штатному расписанию он имел лишь помощников. В качестве полумеры, в соответствии с постановлением Политбюро, создавалась должность заместителя начальника Разведупра, на которую переводился Артузов, номинально совмещавший этот пост с должностью начальника ИНО. С ним в военную разведку перешли еще около 30 чекистов, многие из которых заняли в ней ключевые посты. Военные встретили их, мягко говоря, неприветливо, однако нового заместителя начальника управления это нисколько не смущало, поскольку он не только чувствовал за собой мощную поддержку Сталина, но и ясно видел требовавшие укрепления слабые места IV управления. Увы, по крайней мере одно из произведенных им изменений оказалось весьма недальновидным. В 1930-х годах одной из сильных сторон Разведупра являлось наличие информационно-аналитического отдела, выгодно отличавшее его от внешней разведки, лишенной аналогичного подразделения. Судя по всему, Артузов не сумел оценить важность процесса обработки добываемой информации, и в произошедшей вскоре реорганизации бывшего IV управления места для нее не нашлось. Теперь центральный аппарат РУ РККА приобрел следующую структуру:
— первый отдел (агентурная разведка на Западе);
— второй отдел (агентурная разведка на Востоке);
— третий отдел (военно-техническая разведка);
— четвертый отдел (руководство разведкой военных округов и флотов);
— пятый отдел (дешифровальный);
— шестой отдел (внешних сношений);
— седьмой отдел (административный);
— Специальная школа разведчиков;
— Курсы усовершенствования разведчиков;
— Научно-исследовательский институт по технике связи (организован в январе 1935 года).
Весь этот аппарат прежде всего нацеливался на восполнение понесенного в 1932–1934 годах урона, поскольку, по беспристрастной оценке Артузова, в Румынии, Латвии, Франции, Финляндии, Эстонии и Италии военная разведка агентурным аппаратом более не располагала.
Хотя крупных военных работников соответствующей квалификации отыскать так и не удалось, дни Берзина на посту начальника Разведупра все же были сочтены. После описанной серии провалов он сумел продержаться еще некоторое время, но происшествие 19–20 февраля 1935 года переполнило чашу терпения руководства армии и государства. В эти дни датская полиция арестовала в Копенгагене советского агента Джорджа Минка, члена компартии США. Как известно, в разведке действовал строжайший запрет на вербовку местных коммунистов, и практически каждое его нарушение неизбежно влекло за собой тягчайшие последствия. Так случилось и в этот раз. Резидентурой связи РУ РККА в Копенгагене руководил использовавший Минка и четырех других связников-коммунистов А. П. Улановский, что сразу же установила полиция, имевшая в их среде своего информатора. Характерно, что за четыре года до рассматриваемых событий Улановский, тогда резидент Разведупра в Берлине, тоже использовал в оперативной работе членов коммунистической партии Германии и тоже поплатился за это провалом и резким дипломатическим протестом. Судя по всему, он не сделал для себя никаких выводов ни из самой истории, ни из недвусмысленных инструкций Центра, ни из персонального разбора упомянутого случая на заседании Политбюро. При соблюдении резидентом хотя бы остальных требований конспирации копенгагенгский провал не повлек бы за собой столь тяжкие последствия, но он практиковал встречи с завербованными агентами на собственной конспиративной квартире и расшифровал ее перед полицией. Там была устроена засада, в которую за два дня попались восемь агентов, три резидента (сам Улановский и нелегальные резиденты в Германии Д. А. Угер и М. Г. Максимов) и помощник начальника первого (Западного) отдела Разведупра Д. О. Львов, прибывший в Данию для организации работы по налаживанию связи. При нахождении на датской территории ни Угер, ни Максимов вообще не имели права вступать в контакт с Улановским, однако вместо проезда транзитом без всякой надобности зашли к нему просто пообщаться. Все это являлось абсолютно немыслимым с точки зрения конспирации и совершенно непростительным для работников руководящего звена центрального аппарата и зарубежных резидентур.
Д. А. Угер
После описанных событий дальнейшее пребывание Берзина на посту начальника разведки стало просто невозможным. В марте 1935 года он был вынужден подать рапорт об отставке и по указанию Ворошилова с понижением отбыл на Дальний Восток на должность второго заместителя
