не понял. Калья и «Хранитель Стамбула» посчитали, что Данте просто не хочет отвечать на вопрос Морса, или просто над ним не затейливо подшучивая. Только Тит понимал, что чуткий Магистр не просто так лихорадочно осматривается по сторонам и не замечает вопроса.
– Я спрашиваю, почему мы поднимаемся в эти холмы Аттики, вместо того, чтобы сидеть в уютном кафе или «Канцлер Цидалис» и обсуждать условия перемирия. Зачем нам идти в такую даль?
– Ох, Морс, какой же у тебя стал скверный характер. – Себе под нос прошептал Магистр и удостоил ответом вопрос. – Это я ему предложил здесь встретиться. Я его уверил, что эта местность всё ещё под имперским контролем, но в окружении несуществующих мятежников. Пусть понервничает, и познает страх, даже сидя у себя на земле.
На весь следующий остаток пути, бывший инспектор замолк и шёл в полном безмолвии, лишь изредка ругаясь себе под нос.
Их путь продолжался ещё около десяти минут. Десяток часа пять человек переставляли ногами, поднимаясь по дороге, которой пользовались только ребята с ближних сёл, рыбаки или различные собиратели. Десять минут по гравию в холмы привели на довольно высокое возвышение.
Первым забрался Данте и его заворожил вид. Только не образа того, что оказалось на вершине, а помпезное торжество и величие трёх природных стихий.
Песчаный берег, сопки и холмы вокруг вселяли уважение к стихии земли и её воплощённой монументальности, и величественности.
Вода – морские пучины, простирающиеся от берега на многие километры от него способны обворожить дух любого романтика. Синее, могучее, покрытое пенистой сединой море внушало уважение к стихии воды. Грозное, но в тоже время справедливое море пугало своей грозной близостью и таинственностью того, что может прийти из-за горизонта.
Все ощущают беснующиеся воздушные массы. Ветер-буревестник, идущий по морю и от моря своими лихими и безумными порывами внушает ощущение свежести и уверенности. Стихия ветра торжествовала на этих сопках и холмах, говоря людям о природном превосходстве. Но как бы, ни были велики природные стихии, и сами кости миро созидания, истинная сила тут крылась у тех, кто стоял на вершине высоченной сопки. Именно они в одно мгновение могут отправить мир в небытие, на кладбище истории.
Данте нехотя, но оторвал взгляд от природного величия и обратил его к тем, кто его ожидал. Но взгляд Магистра в первую очередь привлёк источник механических звуков, словленных тонкими чувствами ушей. Валерон увидел, как возле похожего на роскошный шатёр красно-белого полосатого навеса стоит высокий воин в технологически сложной золотой сложно устроенной броне. За спиной находился плоский горб, начинённый электроникой и управляющей системой.
Магистр рассматривал эту броню с особой скрупулёзностью, изучая каждый элемент продвинутого доспеха. По своему подобию, напоминающий аристократично-рыцарский, доспех украшен гравировкой растительного характера, а на нагруднике вырисовывались аккуратные и красиво написанные символы, образующие молитвенные столбцы. Грозные пальцы, увенчанные заострением, сжимали потрескивающие от количества энергии алебарду.
Однако это не единственный человек, появившийся здесь. За столом, под самим навесом, на троне восседал мужчина. Черты его лица представлялись лисьими. Слегка вытянутый нос, тонкие губы, хитрая ухмылка, чёрный коротко подстриженный волос и карие очи, наполненные презрением и бессильной злобой. Его одеждой выступили весьма интересные одеяния, за которые в Империи могли наказать за излишнюю помпезность. Ноги покрывали шёлковые сиреневые брюки, погружавшиеся под аккуратно отделанные и роскошно устроенные сапоги мягкого карминового цвета. Торс укрыло фиолетовое пальто, ложившееся на рубашку и лиловый жилет, украшенные золотистой вышивкой.
Рядом со всеми стоял ещё один мужчина непримечательной внешности и в банальной одежде служащего «Молота Правительства». Всё чёрное и белое, излишне официальное, как и предписывал кодекс.
Магистр зашагал вперёд. Он спиной, своими забегавшими мурашками чуял, что люди за ним, их души, утопают в сомнениях и страхе, но Данте взял весь свой дух в железный кулак и повёл себя вперёд, прямо навстречу самой настоящей смерти, не боясь смотреть ей в глаза.
Архиканцлер наблюдал за всей процессией, не проронив не единого слова, выдерживая тяжесть и напряжённость момента. Струны души Архиканцлера оставались спокойными, ибо всё, что он мог сделать – сделал, выработав стратегию поведения и требований.
Магистр с делегацией остановился у второго трона, ставшего напротив сидящего правителя. Данте, машинально, как будто всегда к этому готовился, разверзнул губы и заговорил:
– Господин Император и Архиканцлер, почётный тиран Иллирии и понтификарий Рима, рад началу нашего сотрудничества.
Архиканцлер махнул рукой, указав на трон:
– Садитесь, будем говорить.
Магистр занял своё место и стал смотреть прямо в глаза Рафаэлю, рассматривая его естество. Испытывая влияние его взгляда, Магистр изучал душу правителя. Между тем, переглянулись и старые противники. Виорель, капитан того, что осталось от Стражей Шпиля сверлил гневным взором Тита через визоры. Калья кинула взгляд, полный ненависти и злобы на Архиканцлера, и с каждой секундой её ненависть возрастала.
Время переглядов, первичного взаимопонимания, прошло и неумолимо настало время для диалога. Всё ощутили эту грань, но не каждый хотел начинать.
– Господин Император, я пришёл, чтобы обсудить условия мирного договора между орденом Лампады, орденом Воронов Смерти, Турецким Султанатом и Автократорством Рейх, Аравийскими Эмиратами.
– Хм, – усмехнулся Архиканцлер, – вы смеете что-то просить, после того, как вы предали меня и всю страну? После того, как собственноручно убивали праведных воинов моей безгрешной воли? И после того, как вы практически уничтожили весь орден Стражей Шпиля, вы смеете просить о вольготном для себя мире? Ха! – Раздался хлопок удара по столу руками. – Радуйтесь, что я вообще вас подпустил к себе!
– Как может убийца своего законного канцлера сидеть на его месте? – Зазвучал гневный женский голос, наполненный яркой злобой и чувством возмездия. – Как вы можете осквернять это место своим присутствием? Вы убили моего мужа и своих приспешников. Вы сделали из него пугало! Это вы – монстр, возомнивший себя богом.
Данте краем глаза коснулся лика Кальи и увидел там тысячи разных эмоций и гримасу наполненной яростью.
– Ваш муж, уважаемая дама, был слабаком. Он не способен был удержать вверенную ему Империю. Рейх нуждался в праведном и сильном вожде. Вот я и пришёл, скинув слабого и немощного вождя.
– Довольно! – от этого слова, произнесённого повышенным и резким, как северная метель, голосом, все вверглись в ступор и удивление, на грани страха, ибо никогда ещё никто не видел, что бы Данте повышал голос и даже Архиканцлер, наслышанный о, в бытность свою ещё великом «железном» Консуле, буквально вмялся в кресло, попытавшись отпрянуть от Валерона, продолжавшего говорить уже своим привычным ледяным гласом. – Хватит измываться над бедной вдовой. Если вы такой благочестивый христианин, которым себя мните, то
