Ариг едва не рыдал. Возможно, причиной этой несдержанности были долгие годы, проведенные в Видессе, а может быть — глубокая и искренняя скорбь. Старший сын кагана был близок к тому, чтобы нарушить обычаи кочевников и дать волю слезам.
— В шатре Боргаза об Оногоне не плачут, — заметил Гуделин. Он не переставал думать об интересах Империи.
— Это так, — бесцветным голосом отозвался Ариг. Личное горе поглотило все остальные его тревоги и заботы.
Более чуткий к чувствам кочевника, чем Гуделин, Скилицез сказал:
— Я надеюсь, он отошел легко.
— О да. Это случилось при мне. Мы говорили о тебе, кстати. — Ариг устало улыбнулся Гуделину. — Он закончил пить кумыс и вышел освежиться. Когда он вернулся, то сказал, что ноги у него гудят от усталости. Будто налились свинцом. Дизабул, будь он проклят, посмеялся над ним. Дизабул сказал: ничего удивительного — после крепкого кумыса! Оногон в ответ только усмехнулся. Но ему становилось хуже. Онемение пошло выше. Оно перекинулось на бедра. Он уже не чувствовал своих ног, даже когда сильно ущипнул себя! Тогда он лег на спину. Через некоторое время живот у него похолодел. Тогда он закрыл лицо покрывалом. Он чувствовал, что конец уже близко. Потом он слегка дернулся. Когда мы сняли покрывало, его глаза не мигали. На лице не было никаких признаков боли. Его старое сердце просто остановилось. Вот и все…
— Как жаль, — молвил Скилицез, качая головой. Со стороны глубоко верующего видессианина это был самый большой знак почтения по отношению к язычнику-шаману.
Горгид еле сдерживался, чтобы не закричать от бессилия и ярости. Оболочка историка слетела, как пустая шелуха, обнажив душу врача. Смерть Оногона просто вопила об отравлении. Горгид мог даже точно назвать яд — мышьяк. Описание Арига было точным, симптомы ясны, как белый день. А для тех, кто не знал о страшном яде, смерть старика казалась делом вполне естественным. “Старое сердце просто остановилось, вот и все… ”
Когда аршаум вышел из посольской юрты, грек рассказал товарищам о своем подозрении.
Скилицез хмыкнул:
— Вполне могу поверить.
— Боргаз хотел избавиться от него, — произнес Гуделин, — нет сомнений. Но что нам толку от того, что мы это знаем? Если мы заявим об отравлении, кто поверит нам? Нас просто назовут клеветниками, лгунами и негодяями. В чем лично я не вижу ничего хорошего. Если только, — добавил чиновник с надеждой, обращаясь к Горгиду, — у тебя есть при себе этот яд и ты можешь продемонстрировать его действие на животном.
— Отличная идея, Пикридий, — сказал Скилицез. — Он покажет, как убивает яд, и все немедленно решат, что это мы задули свечу жизни старика. Ну ты просто молодец, старина! Это как раз то, что нам сейчас необходимо.
— В любом случае, у меня нет яда, — сказал Горгид. — Когда я стал врачом, то дал клятву никогда не иметь дела со смертоносными ядами. С тех пор я ни разу ее не нарушил.
Он сидел с подавленным, несчастным видом, уронив лицо в ладони. Яды Горгид ненавидел — особенно потому, что надежных противоядий почти не существовало. Большинство из тех, о которых он слышал, были рождены женскими пересудами и ни на что не годились.
Женщины, которых Аргун предоставил видессианскому посольству, не знали языка Империи. Однако худенькая девушка Горгида по имени Хелун поняла, что ее господин расстроен. Она нежно коснулась его опущенных плеч, но он резко оттолкнул ее. Когда Хелун молчаливо и покорно отошла в сторону, Горгид устыдился собственной грубости. Впрочем, о женщине он думал лишь мгновение. Желание отомстить Боргазу снедало грека. Старый шаман заслуживал лучшей участи, нежели быть предательски умерщвленным из-за какой-то войны, которая шла за сотни миль отсюда. Горгид даже засмеялся, когда ему в голову пришла одна особенно изощренная и кровавая месть. Виридовикс был бы доволен, узнав о столь кровожадных затеях, — какая гордая ирония…
* * *
Прощание с шаманом продолжалось несколько дней. Тело Оногона было предано земле, а не сожжено. Огонь в степи слишком опасен, чтобы разводить огромный погребальный костер, и кочевникам это было хорошо известно.
В центре большой квадратной могилы устроили постель. На ней покоилось тело Оногона, одетого в украшенную бахромой одежду шамана. Над покойным воздвигли сооружение из кольев, накрытое плетеной крышей. Аршаумы бросили на нее несколько золотых чаш.
Преемник Оногона, ясновидящий Толаи, зарезал над могилой коня. Кровь хлынула на плетеную крышу.
Когда труп животного был сброшен вниз, Ариг сказал:
— У него будет добрый скакун в другом мире.
Почти все старейшины клана стояли здесь, глядя, как могилу забрасывают землей. Горгид пытался понять, о чем они думают в эти минуты. Но проникнуть в мысли аршаумов было невозможно: горе словно покрыло их лица неподвижными масками. Аршаумы в принципе были наиболее непроницаемым народом из всех, какие когда-либо встречались греку.
Боргаз пришел проводить Оногона вместе с остальными. Облако печали как будто окутывало йезда. Посланник Вулгхаша казался вполне искренним. Точно осьминог, который выбрасывает чернильное облако, чтобы скрыться, подумал грек с ненавистью. Дизабул стоял рядом с йездом. Аршаумы обернулись, услышав, как юный принц тихо засмеялся в ответ на какую-то реплику Боргаза.
Посланник Йезда и Гуделин продолжали играть в бесконечную игру посулов и взяток, щедро раздавая обещания, обещания и еще раз обещания.
— Ненасытный жадюга! — стонал Гуделин. — Уже трижды я платил этому Гуюку, чтобы он сказал мне “да”, и Боргаз четыре раза побывал у него, покупая “нет”. Все мое золото выброшено впустую!
— Ужасно, когда не можешь доверять человеку, которого подкупил, — пробормотал Горгид, вызвав своей репликой грубый жест Гуделина и скупую улыбку Скилицеза.
Старейшины пришли к новому решению. Было ли оно вызвано тем, что они не могли больше доить послов, или же оно продиктовано их искренним желанием закончить дело, Горгид не знал. Вожди клана Серой Лошади разослали гонцов по соседним кланам с приглашением на пир, где будет объявлено о выборе Аргуна.
— Очень умно, — заметил Скилицез. Офицер знал обычаи аршаумов и понимал, как строятся их взаимоотношения с друзьями. — Аргун сможет еще до начала пира дать понять, чью сторону он избирает. По обычаям аршаумов, проигравшая сторона не имеет права жаловаться и оспаривать решение, пока идет пир.
Гости прибыли быстрее, чем предполагал Горгид. Грек все еще с трудом понимал, как это кочевникам удается покрывать столь большие расстояния в такие короткие сроки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
