— Энн-Линн, очень прошу тебя, мне нужно с тобой поговорить.
— Ты никогда не чувствуешь, когда человека лучше оставить в покое?
— Но сейчас самое время…
— Естественно, ты все делаешь по своему расписанию и так, как это надо тебе, а до остальных тебе нет дела.
— Энни, — раздался голос Фреда из-за спины матери, — пожалуйста, выслушай ее.
Выражение его лица было таким, что Энни вдруг устыдилась. Фред всегда с нежностью относился к ней, как мог бы относиться к своей дочери, если бы она у него была. Нечестно втягивать его во все это. Смягчившись, она открыла дверь-ширму и отступила, чтобы они могли войти.
— Даю тебе пять минут, мама. И ни минуты больше.
— Ты можешь уделить собственной матери всего пять минут?
Как часто Энни слышала эти насмешливо-жалобные нотки в материнском голосе! Она пристально на нее посмотрела:
— Тридцать секунд уже истекли.
Мать замигала и медленно опустилась на диван.
— Это твоя бабушка настроила тебя против меня.
— Забавно, мама, особенно если вспомнить, как все эти годы ты настраивала меня против бабушки Лиоты.
Поначалу мать, казалось, пришла в ужас, потом страшно расстроилась. Энни знала об этом приеме. Сколько раз он был использован матерью против нее?
«Как ты могла получить „хорошо“, Энн-Линн? Я разочаровалась в тебе. Если ты нуждалась в помощи, почему не сказала мне? Я бы нашла репетитора… С чего это ты решила бросить гимнастику? Терапевт, проводивший медицинский осмотр, сказал, что ты снова сможешь выступать в следующем году… Если бы ты немного постаралась, Энн-Линн, то смогла бы сыграть эту пьесу без нот… Донка Вероники — настоящий лидер, как ты можешь довольствоваться ролью девочки на побегушках?»
Энни боролась с искушением наброситься на мать, иногда у нее возникало непреодолимое желание сделать это. В тот год, когда Сьюзен пригласила ее в христианский лагерь, Энни начала задумываться о самоубийстве. И если бы тем летом она отвернулась от Бога, сегодня ее, возможно, не было бы в живых. Знала ли мать, до чего она довела свою дочь?
— Энн-Линн, я не настраивала тебя против бабушки.
— Ну, конечно, нет. — Горький гнев, несмотря на все усилия Энни, вырвался наружу. — Только при первой же возможности ты начинала жаловаться мне, какое было у тебя ужасное детство, какой ужасной была твоя мать. Ты уж постаралась, чтобы я никогда не проводила с ней время. Боже упаси, если я поближе узнала бы собственную бабушку!
— Энни, чего ты сейчас добиваешься? — снова мягко спросил Фред.
Этого было достаточно, чтобы она остановилась.
Действительно, чего я добиваюсь? О, Господи, Господи…
— Я пришла объяснить тебе, что я чувствовала… — мать вдруг осеклась.
— Ой, мама, — устало возразила Энни, сердце которой разрывалось на части. — Ты уже сотни раз рассказывала мне, какой ты себя чувствовала. Брошенной. Нелюбимой. И ты платила бабушке Лиоте той же монетой.
— Ты говоришь так, словно я ей мстила.
— А разве нет? При первой же возможности ты бросила ее.
— Я вышла замуж.
— И очень неудачно. Ты сама говорила мне, что отец Майкла был никудышным, и что именно бабушка была виновата в том, что ты так рано выскочила замуж. Ты же не скрывала, что ненавидишь ее.
— У меня нет к ней ненависти!
— Это всего лишь слова. Ты абсолютно ничего не сделала для нее за все восемнадцать лет моей жизни. Я могу на пальцах пересчитать, когда мы приезжали сюда, причем ты всегда отсылала нас с Майклом играть во двор, словно боялась, что у бабушки какая-то заразная болезнь, которая может перейти к нам! А уже через полчаса у тебя очень кстати начиналась мигрень, и мы все уезжали домой. И ты всю дорогу в машине говорила о ней плохое…
— Но я не могу, находясь в этом доме, не вспоминать о прошлом!
— А я люблю бывать здесь. И люблю жить с бабушкой Лиотой.
Лицо матери исказилось, словно дочь ударила ее.
— Ты не понимаешь.
Энни видела, что горечь и обида сделали с ее матерью.
О, Господи, не допусти, чтобы я стала такой же. Мой гнев так велик, что я бы с радостью ее уничтожила. А что потом? Раскаиваться всю оставшуюся жизнь, потому что я любила ее. Она моя мать, Господи, помоги мне. О, Господи, пожалуйста, освети мой путь. Будь здесь, Господи. Ты нам нужен!
Она медленно выдохнула.
— Бабушка Лиота тоже помнит, как ей было обидно, мама. Ты понятия не имеешь о том, что происходило на самом деле.
«Эйлинора и Джордж ничего не знали, и я не могла выдать им чужую тайну».
Мать насторожилась:
— Ты что-то знаешь?
Фред положил свою руку на руку жены.
— Может быть, ты расскажешь нам, Энни?
— Она не станет слушать, Фред.
— Я буду слушать, — сердито бросила Нора. — Я буду слушать, если ты выслушаешь меня.
— Я уже слушала тебя, мама, и всю жизнь была на твоей стороне. Хочешь, чтобы я все повторила? Тебе было три года, когда Лиота оставляла тебя с бабушкой Элен. И потом уходила на работу, словно она одинокая женщина, и наслаждалась жизнью, забыв о брошенных ею детях. А когда она была дома, ее больше интересовал сад. Она никогда не заботилась о тебе. Она занималась только собой. — Энни сердито смахнула слезы с лица. — Разве не это ты собиралась сказать?
Лицо ее матери исказилось, и из глаз потоком хлынули слезы.
— Это ты все так поняла.
— Нет, это ты, когда была ребенком, все так воспринимала.
— Бабушка Элен говорила, что она…
— Только не нужно винить ее. Она умерла! И не может себя защитить. Во всяком случае, ей хватило порядочности во всем разобраться! — Энни не могла поверить, что такие слова могли сорваться у нее с языка.
Нора в растерянности посмотрела на Фреда.
— Я же говорила…
— Энни, — взмолился Фред. — Ради Бога, она же твоя мать.
Энни охватило чувство стыда.
«Почитай отца твоего и мать твою…»[29]
Я становлюсь точно такой, как моя мать.
Энни устало опустилась в бабушкино кресло-качалку.
О, Иисус, прости меня. Я снова забиваю гвозди в Твои руки. Чем же я плачу Тебе за Твою любовь? Как мне все исправить?
Прости ее.
Энни впилась пальцами в подлокотники.
Я прощаю ее, Отец. О, Господи, прощаю, но не могу сказать ей об этом, потому что она не поймет, почему я прощаю ее. Куда уж ей понять? Она ведь не ведает, что творит. И даже не подозревает об этом. Мне кажется, я теряю силы.
Не падай духом.
Я будто блуждаю во мраке.
Позволь Мне быть твоим светом.
Это свет истины.
Истина!
Внезапно успокоившись, Энни теперь знала, о чем ей следует сказать.
— Мама, ты никогда не понимала, что происходило.
Эйлинора подняла глаза. Она была в отчаянии.
— Чего я не понимала? Моя мать не любила меня!
— Ты ошибаешься. Она пожертвовала всем ради тебя и дяди Джорджа. И главная причина, заставившая бабушку переехать сюда, была забота о вас. У нее не было денег, чтобы растить вас одной, а дедушка Рейнхардт никак не мог найти работу.
— Это ложь, Энн-Линн! Мой дедушка каждый день ходил на работу.
— Он каждый день уходил из дома. И целыми днями просиживал на скамейке в Димонд-парке. Он же был немцем, мама. Только вдумайся в это. Он был иммигрантом с сильным немецким акцентом в то время, когда шла Вторая мировая война. Никто не хотел брать его на работу. Сначала он тратил свои сбережения, понимая, что скоро потеряет и дом. А что будет потом? Тогда он написал твоему отцу, который был тогда в Европе, и попросил у него помощи. Твой отец послал Лиоте письмо, в котором объяснил ситуацию. Она, с двумя детьми на руках, жила на зарплату мужа, которую он получал как военный, и сама еле сводила концы с концами. Тогда она переехали к старикам и устроилась на работу. Она подумала, что только так они смогут выжить. Это она была тем человеком, который платил и том, за еду за коммунальные услуги и за одежду каждого члена семьи.
— Но бабушка Элен говорила, что мой дедушка был инженером, — почти испуганно проговорила Нора.
Энни засомневалась, дошел ли до матери смысл этих слов.
— Конечно, он был инженером, только безработным. А твоя бабушка не знала, что ее муж не мог подыскать себе работу. Ему было стыдно признаться, что он безработный, поэтому день за днем он продолжал вести свои поиски, пока не убедился в их бесполезности.
— Но если все это правда, то почему моя мать не рассказала обо всем бабушке Элен? — с вызовом спросила Нора. — Бабушка говорила в адрес матери такие оскорбительные слова, что любая на ее месте не выдержала бы.
— Да потому, что дедушка Рейнхардт был ее единственным другом в этом доме. Что изменилось бы, скажи она правду? Возможно, она отомстила бы бабушке Элен, зато дедушка был бы унижен. Поэтому она хранила молчание, надеясь на то, что все наладится, как только ее муж вернется с фронта. Ты помнишь, как все обернулось? Когда война закончилась, и твой отец вернулся домой, дедушка Рейнхардт переписал дом на него. Зачем ему было это делать, мама, если то, что сказала бабушка Лиота, неправда?
